— Спасибо, можете быть свободны, я позову.
— Слушаюсь, сэр.
— Идём, пообедаем вместе. На тебя посмотришь, сразу видно, что ты давненько не видал горячей пищи.
— Вы правы, перебивался, чем придётся.
— Приступай, набирайся сил. Вон какой худющий. Кожа да кости.
— Благодарю вас, сэр.
— Стыдно показать тебя в свете.
Эгберт съедал глазами блюда с едой, но какой-то внутренний ограничитель тормозил, сковывал его действия, поэтому он не мог приступить к трапезе. Юноша не привык к изобилию.
— Почему не ешь? Ты мальчик взрослый, кормить не буду. Не хочешь, всё унесут, и на этом уговоры закончатся.
Эгберт от испуга, что сейчас вся эта красота исчезнет, набросился на пищу. Он не жевал, глотал, чтобы успеть побольше съесть.
— Ты словно месяц ничего не ел. Беру свои слова назад, никто у тебя ничего не заберёт, — засмеялся дядя.
Эгберт не слушал его.
— Ты что, голодал? — спросил граф.
— Да, — тихо ответил юноша.
Слова графа подействовали на Эгберта, он перестал есть и отложил в сторону вилку и нож.
— Вот только этого в нашей семье не хватало. Γрафский сын голодал. Рассказать кому-то, не поверят. Мой братец — безумец. За решётку отправить твоего отца не жаль, — разозлился дядя.
— Не надо.
— Ничего не скажешь, хорошие дела. Ладно, ешь, поговорим потом.
Шло время. Дядя не жалел для племянника ничего. Он оплачивал его учёбу, создал все условия для того, чтобы тот не чувствовал себя одиноким. Прививал навыки хорошего тона, изящных манер, вывозил в свет, не боясь пересудов. Вырабатывал в нём полезные привычки. Постепенно скромный неприхотливый Эгберт превращался в светского юношу.
Поначалу такая жизнь тяготила Эгберта, но со временем он втянулся, и ему нравилось кружить молоденьких девушек по залу, рассказывать сверстникам истории, которые он выдумывал на ходу и был собой очень доволен. Жизнь в полном достатке вскружила ему голову, и Эгберт уже поверил, что это навсегда. Дядя относился к нему, как к родному, проявляя чуткость, заботу, великодушие и терпение.
Как-то вечером за чаем, дядя сказал ему:
— Теперь я за тебя спокоен. Если не поддашься соблазнам и не сойдёшь с пути истинного, тебя ожидает отличное будущее. Я открыл тебе счёт в банке и положил солидную сумму. Учёбу ты завершил, получил прекрасное образование, отпускаю тебя, живи своей жизнью. Тебе больше нечего здесь делать. Нужно уверенно вступать в жизнь. Ты будешь приезжать ко мне, я наведаюсь к тебе, мы не расстаёмся, будем видеться. Ты волен гостить у меня в любое время. Больше во мне нет нужды. Я свою миссию выполнил, не дал тебе умереть с голоду и скатиться в пропасть.
— Как же так? Почему, дядя? Я провинился перед вами, за что вы гоните меня?
— Нет, ты не провинился. Но я твёрдо стою на том, что каждый мужчина должен самостоятельно строить свою жизнь, совсем необязательно, чтобы она повторяла судьбу родственников. Когда-то надо начинать. У тебя есть возможность дальше жить так, как ты считаешь нужным, без моего плеча и подсказок.
— Не представляю, как я теперь буду без вас.
— Легко.
Ничего другого не оставалось, и Эгрерт ушёл. К тому времени один из его сокурсников приобщил его к карточному столу.
Живя у дяди, он находился на полном довольствии и ни в чём не нуждался. Дядя каждую неделю выделял ему деньги на расходы. А Эгберт оставлял их в игорном доме, ничего не говоря об этом дяде.
Теперь, когда он оказался на вольных хлебах, от зарплаты до зарплаты денег не оставалось. Он с трудом находил нужную сумму, чтобы отдавать долг за дешёвую комнатку, которую снимал. И Эгберт, забыв о наставлениях дяди, запустил руку по локоть на счёт, где хранились средства, подаренные дядей. За короткое время он уничтожил всё своё состояние и впал в отчаяние.
Тот же бывший сокурсник подсказал, чтобы Эгберт занялся чёрной магией, заверяя его в том, что он будет получать советы во время спиритических сеансов. Он познакомил Эгберта с людьми, которые увлекались спиритизмом. Впервые побывав на таком сеансе, Эгберт вышел разочарованный.
— Это мне не поможет вернуть деньги и нажить состояние, — сказал он своему знакомому.
— А ты попробуй сам. А вдруг получится.
Эгберт пришёл второй раз. Собралось много людей, все о чём-то переговаривались. Мимоходом он услышал разговор между членами семьи, у которых собирались любители спиритизма.
— Ты слышал, как богат барон Голдсмит?
— Нет, подробности мне неизвестны. Знаю, что ему в наследство досталось немалое состояние от отца.
— Масон очень богат.
Эгберт взял это на заметку. Садясь за стол, он мысленно настроился выяснить у духа, захочет ли барон Голдсмит ему помочь. На удивление, Эгберт получил положительный ответ. Окрылённый этим известием, он помчался в общество масонов, чтобы любой ценой познакомиться с бароном, войти в доверие и заручиться поддержкой.
— Дальше, я разберусь, что делать, — настроился он.
Начался период его окончательного падения.
Он знал из рассказов сокурсника о нашумевшей истории, которую тот на каждом шагу всем рассказывал. В обществе эта история гремела.
Так несколько десятилетий тому назад один юноша, оказавшись в положении Эгберта, путём запугиваний, угроз и проклятий, получил всё, что хотел. Но счастлив так и не стал.
Речь шла об именитой семье барона Уокера.
Эгберт решил попробовать.
Ему всё удалось, вот только он не рассчитал, что барон Голдсмит не захочет всю жизнь идти на поводу у его пристрастий и оплачивать его безумные траты.
После выяснения отношений с бароном Голдсмитом Эгберт утратил смысл жизни и желание бороться. Его конец был предначертанным. Прогуливаясь после очередного спиритического сеанса, он у случайного прохожего на последние деньги купил порошки, в надежде, что они успокоительные, и принял большую дозу. Больше его никто не видел.
Мейсон побывал везде, где Эгберт оставил след, он беседовал со всеми, кто в своё время при различных обстоятельствах встречался с Эгбертом. Многих уже не было в живых. Но те, с кем удалось побеседовать, отмечали, что с тех пор, как юноша ушёл от дяди, он выглядел несчастным, потерянным, так и не нашёл себя и своё место в жизни.
Молодой человек любыми путями стремился дотянуться до отца, который когда-то приютив его в своём доме, так и не признал. Эту обиду Эгберт пронёс через всю свою короткую жизнь и с ней покинул бренный мир.
Так сложилось, что в студенческие годы Эгберт подружился с девушкой, она занималась в том же университете, но на другом отделении. Девушку звали Увенхильда Уайт. Они познакомились в библиотеке. Девушка помогала Эгберту подбирать материал для отчётов, спичей, экзаменов. Вскоре они вместе стали посещать дополнительные лекции, которые профессора проводили после основных занятий. Однажды засидевшись допоздна, Эгберт вызвался проводить Увенхильду. Так завязались их отношения. На последнем курсе они строили планы, мечтали, перебирали варианты, где можно будет устроиться на работу. Постепенно их отношения претерпели изменения и переросли в более серьёзные.
Но после окончания университета произошло то, чего никто не ожидал — Эгберт внезапно исчез. Увенхильда искала его повсюду. С кем бы из общих знакомых она ни разговаривала, никто не знал, где Эгберт. Он отличался от других студентов, был довольно замкнутым, ни с кем не общался, не делился, держался обособленно и в силу характера на прощание никому не оставил своего адреса. Девушка предполагала, что он мог уехать, однако терялась в догадках, почему не повидался с ней перед отъездом и не попрощался. Она очень переживала. У неё на это были веские основания. Увенхильда незадолго до выпускных экзаменов почувствовала, что беременна. Её воспитание не позволило нанести родным удар. Она знала, это известие убьет их. Девушку воспитывали в пуританском духе, и она по убеждению таковою осталась. Одно обстоятельство — любовь к Эгберту ослепила её, и она уступила. Оказавшись лицом к лицу с серьёзным и ответственным выбором, ей предстояло принять непростое решение, что делать дальше. Увенхильда посчитала истинным грехом отказываться от крошечного беззащитного существа, которое тихо царапалось под её сердцем. Она уже полюбила его.
— Не смогу убить ребёночка. Не смогу. Что-нибудь придумаю, я многое умею, лень — не моя подруга, справлюсь. Спустя время напишу родителям. Они простят. Эта кроха-плод любви, она должна жить.
Пока не было заметно, девушку взяли на работу. Правда, платили немного, в силу того обстоятельства, что она нигде раньше не работала по специальности и у неё не было рекомендательных писем. Но она не расстраивалась, перебивалась случайными заработками: продавала картины, которые вечерами рисовала, вышивала на заказ. С каждым днём работать становилось труднее. Хозяйка, у которой Увенхильда снимала комнату, жалела её. Когда накормит, иной раз постирает бельё. Они сблизились, стали подругами. Увенхильда делилась с ней. Звали женщину Матильда. Она была средних лет, но от тяжёлой работы выглядела измождённой. Жила одна с детьми, муж умер. Матильда сочувствовала квартирантке и, часто подкармливая её, приговаривала:
— Тебе бы надо поспрашивать у людей. Человек не мог бесследно исчезнуть, кто-то наведёт на след твоего возлюбленного. Поверь, он узнает о малыше, обрадуется. У него наверняка родственники есть. Он из простых?
— Нет, из дворян.
— Тем более, расспроси тех, кто учился с вами. Кто-то да скажет, где живут родственники, а они-то точно знают, где он.
— Спасибо вам большое.
— Пустяки.
— Если бы не вы, я бы пропала. Попробую сходить к знакомым, расспрошу. Больше откладывать нельзя. Вы правы.
— Обязательно выясни. А за ребёночка не тревожься и не горюй, у меня остались вещички от моих детей, они тебя выручат какое-то время, а там Бог даст, заработаю, подкупим новое. Пусть малыш растёт, всё же радость в доме.