Загадок, связанных с Приливами, хватило бы на целые поколения учёных династий. Жаль, что единственным применением такого чуда Вселенной было чисто стратегическое, военное их использование. И счастье Солнечной заключалось в своевременности открытия этого чуда. Потом уже были придуманы грависканеры — приборы, позволявшие локировать приливные точки, имеющиеся в районе Солнечной и всех исследованных и колонизированных миров. Но счастье, как известно, редко ходит в одиночку, без своего антипода — беды. А беда вся в том, что это же вселенское чудо было известно не только человеку, но и бессмертным…
Ещё загадкой оставались так называемые «серые» приливные точки. Корабли, входившие в них, так никогда и не возвращались. Где оканчивался их полёт — было неизвестно. Многие считали, что на самом деле полёт окончен не был и ушедшие исследователи продолжают движение в Приливе, а на их часах ещё не прошло двадцати семи минут, и это объяснение пока считалось самым убедительным. Ведь в используемых для передвижения «устойчивых» приливных точках, месторасположение которых было установлено и занесено во все навигационные терминалы, место выхода из Прилива являлось и местом входа для движения обратно — к первоначальной точке. Причем Вселенная, как оказалось, не только подарила возможность преодолевать прежде недоступные расстояния, но и умела сама оберегать корабли от опасностей. И если вход в Прилив оказывался недоступен, то это означало, что другой корабль уже стартовал навстречу. А выход звездолёта из приливной точки каждый раз сопровождался возмущением метрики пространства — всегда достаточным, чтобы столкновение не произошло сразу после выхода. Жаль только, что Вселенная оберегала не только корабли Солнечной…
В остальном всё, связанное с Приливами, оставалось тайной за семью печатями. Пока — всего лишь Игрушка Для Очень Взрослых, неожиданно попавшая в руки детей, не умеющих ладить между собой.
На авизо, основным назначением которого являлись сугубо гражданские рейсы, включая и туристические маршруты, имелся ворох красиво оформленных рекламных брошюр. Джокарт с изумлением убедился, что в них содержалось даже своеобразное толкование принципов движения в Приливах, изложенное именно для туристов, попадающих время от времени на корабль.
«Притча о черепахе и Ахиллесе! Теория единства пространства и времени!», была даже «Блистающая грань бесконечных фигур космогонии». Предопределённые природой двадцать семь с хвостиком прошли, и маленький корабль-авизо финишировал между орбитами Земли и Марса.
ГЛАВА 6
Солнечная встретила их будничной швартовкой на одном из внешних сателлитов. После короткого осмотра служащими искусственного планетоида корабль отправился на Луну. И уже оттуда, с помощью экспресс-лифта, идущего вдоль энергетического луча, троица попала в колыбель человеческой цивилизации — на Землю.
Помыкавшись в огромном здании Лунного причала, они наконец-то нашли то, что искали — массивную видеопанель извещений, где высвечивалось нужное объявление, адресованное им, с указанием, в какое именно помещение следует пройти. Как было указано на панели «для контрольного тестирования персонала Крепостей».
Очень и очень лаконично. Наверное, догадался Джокарт, чтоб не посеять какие-нибудь ненужные слухи среди гражданского населения.
Ещё он решил, что без Спенсера и Балу, которым было не впервой посещать Землю, сам он никогда в жизни не нашёл бы и это объявление, — всего лишь строчку на экране в пять-шесть сотен квадратных метров, — и само место сбора. А остался бы стоять вот так, разинув рот, поражаясь величию открывшегося зрелища.
За прозрачными стенами Лунного причала царило мельтешение света. В ярких вспышках энергетических лучей на Землю прибывали всё новые и новые ромбовидные кабины. Отдельно — огромные грузовые, отдельно — пассажирские, рассчитанные на сорок мест каждая. А ввысь, навстречу этим кабинам стартовали другие — унося людей и груз к Луне, откуда можно было направиться во все доступные точки, контролируемые Космическими Силами Солнечной. Потому что взлёт космических кораблей с поверхности Земли был разрешён только в трёх, как пояснил Балу, космопортах.
Само здание было наполнено иным мельтешением — человеческих лиц, голосов и множества других звуков. Лунный причал пестрел разномастными нарядами путешественников и тех, для кого подъем и спуск на экспресс-лифте был деловой необходимостью.
Под ногами туда-сюда сновали юркие роботы-носильщики. Тяжелые грузовые платформы двигались по специальным огражденным маршрутным дорожкам, кидая в просторы зала предупреждающие оранжевые блики сигнализаторов. А пространство над головами расчерчивали юркие электронные гиды и посыльные, пользуясь гравитационными подушками.
Но больше всего Джокарта поразил вовсе не этот красочно оформленный, упорядоченный урбанизм Лунного причала, а другое.
Деревья. Они располагались по периметру зала. Вдоль стен высились гигантские пальмы вперемешку со стройными елями, распространяющими чудный успокаивающий аромат шелушащейся коры и хвои. Ярусом ниже раскинулись дубовые кроны, а среди остролистых плачущих ив притаились плодоносящие деревья.
На Плутоне, под Куполом, люди когда-то смогли развести разве что кустарник, вспомнил Джокарт, не та гравитация, а к искусственной живые растения привыкают слишком долго. Не успели…
От этих воспоминаний стало грустно. Но печаль быстро развеял Балу, который, пользуясь преимуществом в росте, подошел к ближайшему дереву и запросто сорвал несколько плодов.
— Держите, — протянул он Спенсеру и Джокарту какие-то сморщенные фиолетовые плоды овальной формы, размерами — как раз сжать в ладони.
— Это инжир, — пояснил Спенсер недоумевающему курсанту.
— Инжир, — как эхо повторил Джокарт, который видел такое яство впервые.
Потом разломил мякоть и увидел внутри какие-то неопрятные белесые нити, напоминающие маленьких червей. Земных, естественно.
— Инжир, — ещё раз сказал он, обнаружив, что это очень вкусно.
— Вся эта красота, — Балу повёл рукой, — была задумана для того, чтобы первым космическим гостям, которых мы рано или поздно должны были встретить, показать — что такое наша Земля.
— Только гости попались малоинтерссующиеся, — проронил Спенсер, но не смог сбить штурмовика с его благодушного настроя.
— Там, в Изумрудном, если не ошибаюсь, зале — морская флора и фауна, — невозмутимо продолжил Балу. — Сейчас дожуём, отдышимся после прибытия и пойдём посмотрим. Бассейны под ногами: с акулами и кальмарами, а вдоль стен — аквариумы с подводными ландшафтами всех четырёх океанов. Сколько раз уже видел, а всё равно нравится. — Штурмовик вздохнул, а потом пояснил, оправдывая своё пристрастие: — Я ведь когда-то родился и жил на берегу океана.
Но Джокарт, не отрываясь, смотрел на кроны деревьев, где птицы свили гнёзда и теперь парили под теряющимся в высоте потолком, отделяемые от зала невидимой силовой сетью.
«Зачем сеть?» — подумал Джокарт и даже хотел попросить разъяснений у Балу. Но тут же догадался сам — любое явление может иметь несколько проявлений.
Заметив, что Джокарт не торопится перейти в Изумрудный зал, уставившись на деревья и на птиц, Балу поощрительно похлопал его по плечу.
— Смотри, смотри. В городе тебе навряд ли придётся это увидеть…
— Почему? Разве в городе нет деревьев? А что же там есть?
— Как это тебе объяснить… В городе — только город. А найдётся ли возможность побывать в природном заповеднике, это ещё вопрос.
— Кстати, о времени… — намекнул пилот, и Джокарт сразу заторопился.
— Да-да! Нам предписано сразу найти место сбора, чтобы оттуда…
— Правильно. Вот мы его сейчас и поищем. В Изумрудном зале. А потом — в Оранжевом. Тут такие места есть! Сидишь под пальмой, пьёшь кофе, музыка расслабляющая, а прямо пред тобой — представляешь? — бассейн, и выступает группа синхронного плавания. Девушки — как на подбор, все красавицы…
— Временем злоупотреблять, конечно, не будем? — то ли в шутку, то ли всерьёз осведомился пилот.
— Не будем, — так же загадочно ответил Балу.
— Тогда пошли искать…
Удивительным пейзажам, казалось, не будет конца. Джокарт устал вертеть головой, настроив чип на постоянную съемку.
— Сувениры здесь лучше не брать. Очень дорого. Пиво не заказывай, в туалет может оказаться очередь, — предупреждал все движения его души штурмовик.
Пилот тоже кидал реплики, от которых реальность становилась какой-то расплывчатой. Умел он это делать, признал Джокарт, наколовшись в очередной раз,
— Об этих ягодах даже не мечтай — они ядовитые. На этих девочек не заглядывайся, на самом деле они мальчики.
— Как это — мальчики?
— Ну пошутил я. Смотри, сколько хочешь. Только инжир рвать не стоит. На первый раз нас простили. — Спенсер указал на парящий чуть ниже птиц малоприметный шар со множеством отростков — видеообъективов. — Во второй раз неприятностей не оберёшься.
Действительно, решил Джокарт, если каждый из находящихся на Лунном причале захочет сорвать по одному плоду, не то что инжира — листьев на деревьях не останется.
— А почему же простили на первый раз?
— Привилегии третьего класса! гордо пояснил Балу, потрогав нашивки с белыми кляксами.
Тут, на весь причал, в лучшем случае человек десять наберётся — с привилегиями третьего класса. Даже я их не имею, — картинно вздохнул Спенсер.
— Ещё успеешь. Да и зачем вообще пилоту привилегии? Это мы, анахронизм военного дела, всякие цацки обожаем. За пилотов привилегии получают их семьи… И если учесть, что все летуны холостяки, то это мудрый закон. Сколько добра сэкономить на вас можно!
Штурмовик чему-то вздохнул, сказав в сторону:
— Ваши привилегии — манёвр и скорость…
Джокарт догадался, что Балу завидовал летунам. Но развивать эту тему и задавать ненужные вопросы не стал Он давно понял одну из нехитрых житейских заповедей: если человек хочет о чём-то рассказать, рано или поздно он расскажет. Если нет, то нечего к нему приставать — можно потерять уважение.