— Понимаешь, — оправдывался он перед штурмовиком, — даже в бою можно и нужно чего-то бояться. Особенно того, что тебе неизвестно. Вот спустят на нас свору волкодавов, и что тогда? Не одну-две шавки, а двадцать-тридцать псов, что порвут на части и ещё заслужат за это благодарность. В виде наших костей. Что тогда будем делать?
— Уплывём, — уверенно ответил Балу, — с любым псом на воде человек справится даже без подготовки. И вообще, было когда-то время, что охотник в одиночку разрывал пасть матёрому волку. В нас, в пехотинцах, эти способности разбужены модификаторами, и если будут волкодавы — получат по самое не хочу…
Первым уловил какое-то движение метрах в ста от тропинки Джокарт.
— Балу, справа!
До воды оставалось метров тридцать, но это не могло им помочь.
— Вижу. Замрите! Сволочь!
Наверное, так штурмовик вёл общение в бою. Кратко и содержательно. Одновременно обо всём и в то же время — с лаконичной конкретикой.
«Вижу» — информацию принял, подтверждения не требуется. «Замрите!»— команда Джокарту и Спенсеру, причем это был приказ замереть в той же позе, мгновенно, как в давно забытой игре из детства: «космос волнуется раз, космос волнуется два, космос волнуется три, земная фигура — замри!» Ну а «Сволочь!» — крайне мягкое выражение своего отношения к владельцу участка. Потому что нельзя доверять таким опасным животным охоту на людей. Никак нельзя. И уж тем более глупо называть их животными.
Если оторопел даже штурмовик, увидев, какого охранника содержали на когда-то общественном пляже, то что говорить про Спенсера и, уж тем более, Джокарта.
— Сволочи! — обобщив, наверное, всех хайменов, повторил Спенсер. А Джокарт, не отрывая взгляда, смотрел на…
Он был без броневых колец. Слабое утешение для тех, кто должен стать его жертвами. Потому что отсутствие их не делало червя менее опасным. Любой человек, каким-то образом, нарочно или случайно попавший на запретную территорию, был обречен.
Ню-кевларовое покрытие, названное так из-за обтягивающей голый торс собственной защиты, блестело на солнце. Значит, боевым лазером, являющимся табельным оружием и крепящимся ко внешней броне, червь воспользоваться не мог. К сожалению, это не лишало его возможности использовать всё остальное.
Как только Джокарт со Спенсером, да и Балу — в первую секунду, замерли, червь тоже остановил движение. Его пятиметровая туша походила сейчас на оживший обрубок большой гофрированной трубы. Потом у этого обрубка появилась пластика, и он стал бесшумно вытягиваться, опадая в диаметре. Джокарт не успел досчитать и до трёх, как червь стал почти десятиметровым.
— Что бы ни произошло, оставайтесь неподвижными, — шепотом, почти не шевеля губами, проговорил Балу, — если из него как-то сделали охранника, он не должен атаковать тех, кто…
Надежды штурмовика на появление человеческой охраны не сбылись и договорить он не успел — червь рывком вытянулся ещё больше — до максимальной длины, и приподнялся над травой, опираясь на две крайние точки тела.
— Пора! — отдал сам себе приказ Балу и прыгнул к воде, перекрывая сразу четверть расстояния.
С грацией ртутной капли червь собрался в половину длины, а потом опять вытянулся, будто перетёк из широкого сосуда в узкий. И теперь летел наперерез пехотинцу, прямой, как стрела.
«От нас до Бессмертного — примерно сотня метров. До воды — около тридцати. Червь выбрал направление к точке у береговой черты, квадрат гипотенузы равен… — Мозг Джокарта в бешеном темпе производил вычисления. — Значит, он выбрал прямую длиной почти в сто четыре метра. Балу, даже используя преимущество первого старта, не может опередить червя, и их „встреча“ может состояться даже тогда, когда Балу преодолеет только двадцать метров. Или червь выбрал траекторию с запасом, или…»
У курсантов, начиная со второго курса, была такая игра: инструктор запускал шар по площадке для пинбола, где имелись ускоряющие и замедляющие движение устройства и многочисленные (количество их увеличивалось от занятия к занятию) преграды. Нужно было вычислить траекторию шара, учитывая все преграды, угол столкновения шара с ними, изменение скорости, и определить точку окончания движения. Эти вычисления приходилось производить в уме до того, разумеется, как шар пройдёт весь путь. И такой пинбол давался нелегко. Но уже к третьему курсу Джокарт, как и многие другие, научился вычислять точное время и место остановки шара где-то к середине его пути. Необходимое в бою, сверхчеловеческое умение, достигнутое упражнениями, позволяло курсантам соревноваться в скорости проведения таких расчётов даже с навигационными вычислителями. И если у обычных людей для обработки информации используется три-четыре процента потенциала мозга, то у пилотов эта величина возрастала почти до десяти процентов. Естественно, не без помощи модификаторов
Поэтому для Джокарта произвести расчёт движения Бессмертного и Балу было сейчас простой задачей. Но так как их учили, что любые полученные данные необходимо анализировать, его мысль на цифрах не остановилась.
— Почему червь, имеющий более развитые вычислительные способности, выбрал большее, чем ему необходимо, расстояние? — О судьбе Балу Джокарт не думал. Он даже не успел заметить, как запретил себе об этом думать. — Для чего ему нужен запас? Неужели?.. — Догадка сверкнула мгновенно и ярко, как молния. — Балу! Вода! Он не пускает тебя…
Если на расчёты Джокарту потребовалась одна —две секунды, то на подсказку офицеру ушло почти три. И последнее слово прозвучало уже после того, как всё произошло.
— …к воде! — Балу подпрыгивает, чуть нарушая законы тяготения, и зависает перед самым червём, который уже ждет его у кромки воды.
Зависает на лишнюю долю секунды. И это спасает ему жизнь.
Бессмертный тут же вздрагивает, но страшный гравитационный удар, генерируемый одной оконечностью тела, удар, которым червь способен смять броню «Шарка», не говоря об СВЗ и не вспоминая про человеческое тело, — этот удар приходится на пустоту и пропадает в ней же. Потому что там, где должен был находиться Балу, его не оказалось. Он находился сантиметром выше точки, в которую червь нанес свой гравитационный удар.
Поскольку радиус гравитационного поля, генерируемого червём, невелик — всего несколько сантиметров, а его напряженность и мощность зависят от направленности удара и неравномерны вдоль этого радиуса, Балу попадает в зону возмущения, образованную внезапным изменением гравитационного поля. Его ступни неожиданно взлетают вверх, слышен хруст позвоночника, который у обычного человека оказался бы переломан таким рывком. А сам Балу, дернувшись, словно кукла-марионетка, у которой кукловод решил поменять местами голову и ноги, флюгером улетел в озеро.
Разгадки тому фокусу, что проделал штурмовик, не существует. Но уже давно было установлено, что некоторые атлеты-прыгуны или игроки — баскетболисты зависают в воздухе дольше, чем это допускает их масса, помноженная на силу толчка. Так же как не у всех пилотов активируется «Глаз орла» — способность принимать верные решения, у штурмовиков дар нарушать законы физики встречается только у одного на двадцать человек. И речь при этом идёт чуть ли не о метафизическом свойстве молекул тела изменять движение с хаотичного на упорядоченное под воздействием волевого импульса.
Простая задача — представим два абсолютно идентичных вольера, с сотней попугаев в каждом. В одном вольере попугаи сидят на жердочках, а во втором — одновременно взлетели. Одинаков ли окажется вес этих вольеров?
У штурмовиков это называлось «Эффект Ариэля».
Однако Балу обладал не только этим даром, но и невероятно прочным скелетом.
Джокарт, услышав хруст костей пехотинца, не надеялся, что Балу, упав в озеро, когда-нибудь вынырнет на поверхность.
Но он вынырнул. И сразу рванулся к берегу. Судя по его шумному, с присвистом дыханию, пехотинцу пришлось нелегко. Червь, растянувшийся вдоль кромки воды, тут же оживился.
— Спен-сер! Маят-ник! — с каждым быстрым гребком выкидывал слоги Балу.
Пилот, словно получив зашифрованное послание, тут же побежал к червю.
— Быстрее! На пять шагов сзади меня! — отдал он, в свою очередь, команду Джокарту.
Когда до червя осталось пять метров (для Джокарта — примерно десять) и бессмертный, отреагировав на новую цель, изогнулся, вновь собираясь для броска и для удара, Спенсер рухнул на землю, разбивая в кровь локти и колени. Но когда червь был почти готов вбить пилота в каменистую прибрежную почву, из воды выпрыгнул Балу. Бессмертный отреагировал и на это движение, перекрутившись вокруг своей оси.
— Теперь — я! — неожиданно ясно осознал план офицеров Джокарт и ринулся вперёд, перепрыгнув через лежащего Спенсера.
Червь реагирует снова. Джокарт, оттолкнувшись , прыгает вперёд и вверх. В это время Спенсер с низкого старта кидается головой прямо в тушу врага, а Балу с криком «Коррида!» обхватывает ту его оконечность, которая отработала запас для удара.
«Что дальше?» — с замиранием сердца успел подумать Джокарт, и тогда происходит невероятное.
Червь, вместо того чтоб ударить Балу или Спенсера — на выбор любого из них, пытается достать Джо-карта.
Джокарт мгновенно почувствовал, как по пяткам бьёт железная ладонь, и взвился ещё выше, изогнувшись назад. Потому что Балу успевает изо всех сил (а у Ферзя сил много, много больше, чем у пешки!) дернуть червя на себя, и тот снова промахивается, но уже существенней.
Очнулся Джокарт оттого, что ему брызгали в лицо водой и хлопали по щекам.
— Живой? — Над ним стоял Балу, он и лил из ладоней воду.
Спенсер уложил голову курсанта себе на колени и ритмично, от всей души, хлестал по лицу.
— Где?.. — спросил Джокарт, и даже небольшое усилие, чтобы вытолкнуть из груди воздух для одно-го-единственного слова, тут же отозвалось болью в голове.
— Вот. Пошёл поплавать, — поняв его вопрос, кивнул в сторону озера Балу и тоже опустился рядом на колени, чтобы расстегнуть на груди курсанта комбинезон и облегчить Джокарту дыхание.