Дверь распахнулась. Морж едва не снес меня с ног, выругался и пролетел мимо. Но меня заметил Коша, вышел и подтолкнул к лестнице:
– Сейчас хоть не лезьте! Совет от чистого сердца, ей-богу.
А я заторможенно спросила:
– Что Пижону будет? Не убьют же?
И легкая бледность его лица, как и голос, подтвердили, что я не просто себя накрутила, – Коша буквально рявкнул:
– Вам-то какое дело? Александр, блядь, я уже вообще сомневаюсь в наличии у тебя мозгов! Елизавета Андреевна, испарись сейчас. – Он так был непохож на себя, всегда безупречно спокойного, что забылся и перешел на ты. – Или ты любого в друзья записываешь, с кем двумя предложениями перекинулась?
Саша опомнился и силой потащил меня по лестнице наверх, приговаривая какую-то чушь. Коша вернулся в кабинет, оттуда больше не кричали. Но он не разыгрывал плохое настроение – они с Пижоном приятели! Значит, если Коша в силах, то попытается унять гнев Вани, а я действительно тупая пробка, раз мешала ему своим тупым любопытством.
Телохранитель вошел со мной и сразу предложил:
– Принести вам воды, Лиза?
Покачала головой и осела на пол возле кровати. Не было ни слез, ни истерик, просто какое-то сухое последнее осознание. И Саша в моем состоянии разглядел что-то немыслимое:
– Не надо так переживать. Любой косяк можно загладить – у Пижона вроде бы две квартиры в центре? Ну возместит ущерб. Или побьют его. Но вы же не наивная, понимаете, что эти ребята сами такую жизнь выбрали.
Я долго думала перед ответом:
– Я просто видела уже такое состояние мужа. – Эпизод произошел больше года назад, с тех пор я старалась не вспоминать, но сейчас он всплыл в памяти. – Ваня просто может забить человека до смерти, а потом сказать равнодушно: «Коша, вышвырни его подальше», а тот ответит: «Грязи-то сколько». И все. Примерно так решается судьба человека, пусть он даже сам такую выбрал.
– Вы преувеличиваете. Если Пижон просто ошибся, то это можно решить.
Я подняла на него глаза. Ваня называет моего телохранителя конопатым, а у него только несколько веснушек на носу – не слишком симпатичный, но приятный и человечный. Зачем он здесь? Как бельмо на глазу.
– Все можно решить, ты прав. Просто я так больше не могу. Старалась, но поняла – это конец. Я ухожу – от мужа, из этого мира. И потом сделаю вид, что последних лет просто не было.
– Серьезно? – Саша осторожно опустился на колени рядом. – Вы серьезно, Лиза? Тогда, наверное, я обязан сказать – уходите, давно пора, вы здесь как жемчужина в отстойнике. Уходите и ничего не бойтесь. Я буду рядом. Через каких-нибудь полгода вы будете только рады этому решению. Я наизнанку вывернусь, но сделаю так, чтобы вы только радовались!
Я не совсем поняла, что он имеет в виду:
– Будешь рядом?
И снова смущение – такое же, как когда Коша на нашу любовную связь намекнул. А ведь я давно подозревала, просто подобные чувства мне от него не нужны – хватит мне романтики на всю оставшуюся жизнь. Влюбилась разок, до сих пор выбраться не могу. Но он понял мой вопрос иначе и принялся сбивчиво объяснять:
– Просто если вы боитесь, что будет сложно, то можете рассчитывать на мою поддержку! Потому что я с каждым днем все сильнее хочу защищать именно вас! Даже не представлял себе, что вообще бывают такие девушки, и я не только про красоту. Никаких чувств в ответ…
Я опомнилась, рванула к нему и зажала ему рот ладонью. Потом показала на свое ухо – возможная прослушка на фоне переживаний вылетела из головы. И сама чуши наговорила, и Сашу на какие-то признания вынудила. Он мой жест понял и продолжать не стал.
– Уходи, – произнесла тихо и строго. – Кто тебя в мою комнату приглашал? И вообще, поезжай домой. Я вызову тебя, когда соберусь куда-то ехать.
Он молча покачал головой. Не уедет, не оставит – это по глазам видно. Может, и не влюблен, просто нравлюсь, но у него характер защитника. В такой обстановке он меня не бросит. Речь идет не о зарплате, не из-за денег он сейчас сидит рядом, не из-за денег потакал всем моим прихотям. Все-таки меня услышал, встал и, вежливо попрощавшись, вышел за дверь.
Я медленно разделась, отправилась в ванную. Меня даже пугало отсутствие волнения, наоборот, внутри все улеглось. Жаль Пижона – ловеласа-картежника. Жаль Сашу, вынужденного торчать здесь круглосуточно из-за меня. Жаль Кошу, который сейчас своим монотонным голосом убеждает Ивана, что ущерб можно компенсировать, а вот верного человека, каким был Пижон в последние годы, – намного сложнее. Всех жаль. Но спасение нужно начинать с себя.
С Иваном я смогла встретиться лишь за ужином следующего дня. Он вновь был спокоен и весел, но я перебила, когда он заговорил о жеребцах:
– Ваня, я хочу вернуться в свою квартиру.
– В смысле? – он скорее всего вообще мои слова не понял, раз улыбался по-прежнему.
– Хочу вернуться в квартиру, – повторила я. Отключаем все вторичные рефлексы и сначала повторяем себе «Ща все решим», а психовать буду позже. – Ваня, я всегда любила тебя. Надеюсь, ты это знаешь. Но больше не могу – я задыхаюсь. Я вообще ничего не прошу, кроме возможности вернуться домой и хорошенько подумать. Остыть. Сообразить, на самом ли деле я люблю тебя так же, как в день нашей свадьбы.
– С чего вдруг? – тон его повысился едва заметно.
– Думаю, ты догадываешься. Не могу понять, как годами терпела твою работу, ведь это совсем не мой мир. Наверное, так сильно любила, а потом сломалась на какой-то ерунде, которую сейчас и вспомнить не смогу. Если в городе безопасно, то самое лучшее для нас обоих – разойтись на время и хорошенько подумать.
Ваня обескуражил меня тем, что улыбнулся еще шире.
– Тогда уж развестись, Лизонька. Это так называется.
Очень удивил такой поворот, но в нем был смысл – если уж ухожу, так рвать сразу и окончательно, дать ему свободу пуститься в новые поиски. Хотя потом мне станет больно – увидеть его в новостном канале в роли нового депутата или еще кого-нибудь, ведь Иван добьется, он всегда добивается, чего хочет. Нехотя кивнула, признавая его правоту. И добавила, чтобы точно правильно понял:
– Мне ничего не нужно. Ты и так обо мне всегда заботился. От твоей заботы я стала совсем нежизнеспособной, но мне действительно не нужно после развода ничего.
– Как будто я тебе что-то предлагаю! – Ваня расхохотался. – Приятного аппетита, бывшая женушка!
Мне было вообще непонятно его настроение. Я настраивалась, что этот разговор пройдет намного сложнее: куча вопросов, убеждений и переубеждений. Мы все-таки были связаны какой-то теплотой. Но и неожиданной простоте я радовалась. И испытывала боль в груди от этой пустоты – неужели я даже его теплое к себе отношение все время преувеличивала? Произнесла с некоторой тяжестью:
– Спасибо, Вань. Вообще за все спасибо.
– Ой, да потом еще поблагодаришь!
– Не поняла…
– Чего ты там не поняла? Потом поблагодаришь, что я к бабским заскокам невосприимчив. Пройдет у тебя этот ПМС, или что там у тебя, и снова будешь лапочкой. Поймешь, что на сережки-помадки самой зарабатывать намного труднее, чем быть всегда под моим крылом.
До меня не сразу дошло, что он просто не воспринял мои слова всерьез, оттого и отреагировал так просто.
– Вань, это не заскоки. Я все последние недели об этом думаю!
И вот только на этой фразе он перестал веселиться, сузил глаза и проговорил до дрожи мягко:
– Приятного аппетита, красивая моя девочка. И после ужина дуй в свою комнату. У меня много дел. Завтра поговорим. Ты ведь не сорвешься ночью? Такое желание возникло бы только в одном случае: где-то тебя дожидается любовник, который больше не может терпеть. Но я уверен, что никакого любовника нет, я в тебе никогда не ошибался.
Я сидела перед ним как статуя имени самой себя, не в силах даже рот захлопнуть. Он не слышит! Кричать тоже бесполезно – еще разозлю, себе дороже выйдет. Люди без скандалов вообще разводятся, или так и не понимают, что происходит нечто серьезное, пока не начнешь скандалить? А с этим человеком ругаются только самоубийцы… Мне снова повторить о том же завтра? И послезавтра? Или уехать «на курсы» и уже не вернуться? Так ведь найдет… Не притащит ли назад, когда решит, что у меня «ПМС закончился»?
Встала и произнесла как можно размереннее и отчетливее:
– Какой любовник, Вань? Я мужчин, кроме тебя, не замечала. И я серьезно. Это было самое сложное решение в моей жизни. Но сейчас ты меня пугаешь.
Он махнул рукой – мол, иди, не засоряй эфир. Я и пошла. Но от лестницы сдала назад. Не вполне понимаю, что происходит, но Сашу отсюда надо выдворить.
Стукнула один раз и вошла в его комнату.
– У тебя пять минут на сборы. Уволен.
– Что? – Телохранитель вскочил с кресла.
– Плохо слышишь? Ты уволен. Вчера ты повел себя непрофессионально, мне такой сотрудник не нужен. Чего ты вылупился на меня жалобными глазами, рожа конопатая? Скажу Коше, чтобы рассчитал тебя. Все понял?
Саша опустил голову и выдавил:
– Понял.
Надеюсь, что понял он далеко не все. И пусть валит, найдет себе другую работу. Я отсюда тоже скоро свалю.
Глава 12
Утром за завтраком я Ивана не застала, но этому была только рада. И больше ради проверки решила выйти за ворота. Не удивилась, когда охранник заявил:
– Возвращайтесь в дом, Елизавета Андреевна. Без сопровождения не положено!
Нет, я не поспешила, выгнав Сашу вчера вечером. Просто не хотелось бы допустить мысли, что мы ушли в некотором смысле вместе. От Ивана все равно далеко не уйдешь, но лучше уж разговаривать без скандалов и подобных подозрений. Вошла в гостевую комнату и убедилась, что телохранителя там нет, как ни одной его вещи, – выполнил распоряжение.
Надо не паниковать, а успокоиться, врубить режим «беспробудного Кошиного пофигизма» – и спокойно, планомерно и без напряжения дорогого супруга продавить свою тему.
Лучше пока обдумать детали. Собираться мне недолго – взять паспорт и ключи от квартиры. В этом доме даже прокладки – не моя собственность. У меня подаренных украшений на целое состояние, но взять их молча – не вариант. Выбрать самые простые сережки и прямо спросить у мужа, не возражает ли он, если я их возьму? Унизительно, но это выход. Однако я почти уверена, что Ваня не позволит – не потому, что е