Тем временем Распутин успел покуролесить и по пути на родину. 9 августа в стельку пьяный он затеял ссору с командой и пассажирами парохода на пути из Тюмени в Покровское. Его с трудом спровадили в каюту, причем, как свидетельствует справка о наружном наблюдении, «по просьбе агентов окно в каюте было закрыто. Часа через два до прибытия парохода в с. Покровское Распутин со столика свалился на пол и лежал на полу пьяный до самого прихода парохода в с. Покровское. В 8 час. вечера прибыли в Покровское. Агенты попросили капитана парохода дать им двух человек помочь вывести Распутина с парохода на берег, и они вчетвером вытащили его, мертвецки пьяного».
На следующий день Распутин был удивлен, что свалился всего лишь с трех бутылок вина. «В этом разговоре, – как свидетельствовали филеры, – он, между прочим, сказал, что «Джунковского со службы уволили, а теперь он, быть может, будет думать, что уволили его через меня, а я его не знаю, кто он такой». Читая такое донесение, Владимир Федорович был потрясен тем, что узнал о своей отставке из донесения агентов, а не от своих начальников. Только через шесть дней он был вызван к министру внутренних дел князю Н.Б. Щербатову, который познакомил его с запиской царя: «Настаиваю на немедленном отчислении генерала Джунковского».
По утверждению Матрены Распутиной, император Николай II страдал запоями, от которых его излечивал Григорий Ефимович: «Некоторые утверждали даже, что царь бывал абсолютно трезвым только по утрам и что временами он напивался до бесчувствия. Достоянием всех стал случай, когда после одного из полковых праздников офицеры вынесли царя к автомобилю на руках, и вовсе не в верноподданническом порыве.
Моего отца люди, посвященные в отношения его с Николаем, называли иногда царской нянькой. Достаточно сказать, что именно отцу Николай доверился, рассказав о некоторых отклонениях от нормальной половой жизни и найдя у него помощь. Такую же помощь он получал во время алкогольных приступов.
Отец не избавил Николая от болезни, ограничиваясь запретом (иногда даже письменным) на водку на две-три недели, чаще до месяца. Причем Николай всегда выторговывал лишние дни. Но поступал так отец не потому, что хотел пользоваться зависимостью царя.
Отец таким образом только исполнял просьбу самого Николая, оставляя за ним возможность выпивать».
Возможно, эта царская слабость повлияла на достаточно снисходительное отношение Николая к похождениям Распутина в «Яре» и по дороге в Покровское: с кем не бывает.
Как писала Матрена Распутина, «отцу же больше всего нравилось то, что по черной лестнице можно было выйти в переулок позади дома. Дело в том, что очень быстро после знакомства отца с царской семьей за ним установили слежку, которая потом не оставляла его». Так что слежка все-таки не была тотальной, что сыграло свою роковую роль в день убийства Григория Ефимовича. Не позднее половины первого филеры покидали свои посты у квартиры Распутина, чем и воспользовались заговорщики.
В 1915 году у царевича Алексея произошло сильное кровоизлияние носом, которое могло закончиться летальным исходом. Послали за Распутиным. И он помог. Вырубова вспоминала: «С огромными предостережениями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство – это достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу, по их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в Ставку. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это – факт».
Между прочим, офицер Петроградского охранного отделения подполковник Владимир Иезекиилевич Еленский в феврале 1914 года направил следующее донесение: «1 февраля 1914 г., по имеющимся сведениям, Григорий Распутин, проживающий в настоящее время в Петербурге (Английский проспект, 3, кв. 10); будто бы берет уроки гипноза у некоего Герасима Дионисиевича Папнадато (Гавань, Малый проспект, 13–26, кв. 7).
Согласно приказаниям Его Превосходительства г-на Товарища Министра было установлено наружное наблюдение, со 2 по 11 февраля включительно, каковое результата не дало. В дальнейшем последовало распоряжение Его Превосходительства наблюдение прекратить, так как, по имеющимся сведениям, Папнадато предполагает принять участие в открытии какого-то лечебного заведения и только после этого войдет в сношения с «Русским».
Трудно сказать, действительно ли «старец» брал уроки гипноза у профессиональных гипнотизеров или самостоятельно развил природные гипнотические способности. Но он, несомненно, использовал эти способности в отношениях со своими поклонниками и поклонницами, в том числе и с царской семьей. А еще Григорий Ефимович обладал железной волей, которая очень сильно влияла на безвольного императора.
В.М. Руднев отмечал: «Источником средств для Распутина служили те прошения разных лиц по поводу перемещений, назначений, помилований, которые составлялись на Высочайшее Имя и передавались во дворец через его руки. В целях большей авторитетности Распутин поддерживал такие ходатайства при беседе с их Величествами, облекал их в особые формы предсказания, подчеркивая, что удовлетворение этих просьб ниспошлет особые дары и счастье Царской Семье и стране. К сказанному выше необходимо добавить, что Распутин, несомненно, обладал в сильной степени какой-то непонятной внутренней силой в смысле воздействия на чужую психику, представлявшей род гипноза. Так, между прочим, мной был установлен несомненный факт излечения им припадков пляски св. Витта у сына близкого знакомого Распутина – Симановича, студента Коммерческого института, причем все явления этой болезни исчезли навсегда после двух сеансов, когда Распутин усыплял больного.
Запечатлен мною и другой яркий случай проявления этой особенной психической силы Распутина, когда он был вызван зимой 1914–1915 гг. в будку железнодорожного сторожа Царскосельской дороги, где после крушения поезда лежала в совершенно бессознательном состоянии с раздробленными ногами и с трещинами в черепе Анна Александровна Вырубова.
Около нее в то время находились государь и императрица. Распутин, подняв руки кверху, обратился к лежащей Вырубовой со словами: «Аннушка, открой глаза». И тотчас она открыла глаза и обвела комнату, в которой лежала. Конечно, это произвело сильнейшее впечатление на окружающих, а в частности, на их величеств и, естественно, содействовало укреплению его авторитета».
В 1915 году встречи царской четы с Распутиным продолжались несмотря на войну. 2 января император отметил в дневнике: «Узнал от Воейкова, что в 6 час. по М.В.Р. жел. дор. между Царским Селом и городом случилось столкновение поездов. Бедная Аня, в числе других, была тяжело ранена и около 10 привезена сюда и доставлена в дворцовый лазарет. Поехал туда в 11 час. Родители прибыли с нею. Позже приехал Григорий».
Дальнейшие записи тоже были связаны с болезнью Вырубовой, которая довольно долго находилась между жизнью и смертью. 9 января, по словам Николая, «после обеда к нам зашел Григорий от Ани и остался к чаю. 20 января, согласно записи в дневнике, «вечером к нам приехал Григорий. Занимался до 11 час.»
7 февраля Распутин также вечером побывал у Николая и Александры. А 27 февраля император отметил: «Провели полчаса у Ани с Григорием».
22 марта Распутин лишь ненадолго заскочил к царской чете, а потом отправились к Вырубовой. 1 апреля царь записал: «Вечером посидели втроем с Григорием. У Аликс, слава богу, горло проходит». Возможно, Николай и Александра уповали на будто бы присущие Григорию целительные способности. 27 апреля они вместе с Распутиным посетили Вырубову.
4 мая Распутин благословил царя на отъезд в Ставку. К тому времени австро-германские войска прорвали русский фронт у Горлице, и русская армия вынуждена была начать отступление в Галиции, которое переросло в отступление по всему фронту. 18 мая Николай и Александра опять встретились со «старцем» в Царском Селе. Встречи также происходили 31 мая, 9 июня и 31 июля. В последнем случае опять навестили Вырубову, причем присутствовал также сын Распутина Дмитрий, определенный на службу санитаром в один из санитарных поездов.
4 августа Распутин благословил царя иконой. Это доказывает, что Николай и Александра относились к «старцу» как к святому, на которого снизошел Божий Дух.
28 сентября царь записал: «Вечер провели хорошо у Ани с Григорием». 21 октября они опять встретились у Вырубовой. То же самое повторилось месяц спустя, 21 ноября.
6 декабря 1915 года царь записал в дневнике: «К чаю приехала Мама. После обеда приехал Григорий; посидели вместе у кровати Алексея». А 11 декабря отметил: «После чая недолго видели Григория; в 6 принял Танеева. Обедали наверху у Алексея – Аня и Мордвинов. Занимался».
26 декабря Николай записал: «До всенощной у нас посидел Григорий».
20 августа 1915 года Распутин телеграфировал царю: «Пускай живут впечатлением когда провожали меня, полная слава была на нем, будет еще большая слава и все усиливаться, тоже будет слава, часто будет видеть меня и тоже на нем будет торжество, и в тот день (когда Его В. бер. ком. Армии) чтобы был повсеместно звон».
23 августа Распутин благословил Николая II в связи с принятием им командования над войсками: «Величание пропето, народ ликовал, плакал. Теперь идем молиться Покрову, с нами Бог, покров над всей православной армией. Рука твоя служит благодатью».
Британский посол Джордж Бьюкенен утверждал: «Враги великого князя, в числе которых был Распутин, сделали все возможное, чтобы дискредитировать его при дворе, выставляя его неправильное командование причиной всех неудач русской армии. У Распутина, впрочем, было еще особое основание ненавидеть великого князя: в начале войны он телеграфно просил разрешения приехать на фронт благословить войска, на что великий князь ответил: «Приезжайте! Я вас повешу»…