Наряду с общими с Австрией интересами на Балканах Германия пришла в конфронтацию с Францией из-за Эльзаса и Лотарингии и надеялась на ослабление России. Без ложной скромности в Берлине был провозглашен лозунг «Завтрак в Париже, ужин в Петербурге!» Но для достижения результата различные исходные позиции трех держав были несущественны: все три империи — Германию, Австрию и Россию — ожидал закат.
Когда царь на следующий день после объявления Германией войны России объявляет о вступлении России в войну, устроив благодарственный молебен в Зимнем дворце, а затем выходит к народу на балконе Дворцовой площади, он видит, что площадь полна митингующими патриотами. Его призыв защищать русскую землю, как в 1812 году «с мечом в руках и с крестом в сердце», в соединении с торжественным заявлением, что «мир не будет заключен до тех пор, пока последний враг не покинет русскую территорию», вызывают бурю восторга. Забыта любая критика в адрес правительства, забыта пропасть между разрозненными партиями и оппозицией в Думе — всех объединило в этот момент одно чувство — чувство единения с Россией. Поднимаются флаги с государственным гербом, портреты царя и иконы. Люди опускаются на колени, слышны молитвы и гимн «Боже, царя храни».
Бывший министр Витте — один из немногих, кто активно протестует против вступления России в войну, но при этом не может предложить альтернативы в связи с вторжением немцев. Со свойственным ему пессимизмом он понимает, что война при любом исходе будет иметь катастрофические последствия для России: «Эта война — сумасшествие! (…) Ни один мыслящий человек не может ничего понять в этом пылком и тщеславном балканском народе, сербах, которые не имеют ничего славянского в крови, а являются всего лишь окрестившимися турками. (…)
Чего мы можем ожидать от этой войны? Расширения территории? Не достаточно ли велика империя Его Величества? Нет ли у нас у самих в Сибири, Туркестане, на Кавказе и в России бесконечных пространств, которые еще не исследованы? Захваты? Восточная Пруссия? Не достаточно ли у царя немцев среди его подданных? Галиция? Она полна евреев! Константинополь, „водрузить крест на святой Софии“[63], Босфор, Дарданеллы?
И даже если мы, что было бы нереально, будем исходить из абсолютной победы, а Гогенцоллеры и Габсбурги стали бы настолько малы, что молили бы о мире — это означало бы не только конец германского превосходства, но и провозглашение республик по всей Европе. Что было бы одновременно и концом царизма.
Я предпочитаю промолчать о том, что мы можем ожидать в случае поражения…»
На следующий день после покушения в Сараево журналист петербургской газеты «Биржевые ведомости» спросил у Распутина, что он об этом думает. Может, он ожидал от «старца», которому приписывают свойства провидца, чего-то большего, но услышал следующий комментарий Распутина: «Ну что может Григорий Ефимович на это сказать, братец? Его (Франца Фердинанда) только что убили. Здесь больше ничего не поделаешь. Нельзя повернуть ситуацию назад, даже если много плакать и рыдать. Можно делать, что хочешь. Каждому придет конец. Такова судьба.
Что касается гостей из Англии в Петербурге[64], то есть причина для радости. Хорошие предзнаменования. Своим крестьянским умом я полагаю, что это большое дело — дружба между Россией и Англией. Союз между Англией и Россией, мой голубок, который находится к тому же в союзе с Францией, это не мелочь. Это не мед для врага, а грозная сила, действительно нечто хорошее.
И хорошо еще, что Священный Синод решил послать ректора Петербургской духовной академии Анастасия, архиепископа Финляндского Сергия и профессора Соколова в Англию, чтобы познакомиться с сегодняшним положением англиканской церкви. Я нахожу сближение между православной и англиканской церковью возможным и даже необходимым. В остальном обсуждать это — не наше дело. Для того есть более умные, чем мы…»
Когда Распутин объявляет себя врагом войны, это, конечно, далеко от политических размышлений и соответствует естественному восприятию любого человека, особенно, крестьянина, для которого война означает, что на сельскохозяйственных работах не будет мужчин.
После этого интервью Распутин уезжает, как и каждое лето, в Покровское. На следующий день после его прибытия, 29 июня 1914 года, в три часа дня он выходит из своего дома, чтобы зайти к почтальону. Но его останавливает невзрачная женщина и низко кланяется — невысказанная словами просьба нищего.
В то время, когда Распутин достает для нее мелочь, женщина вынимает спрятанный под широкой одеждой кинжал и вонзает его Распутину в нижнюю часть живота. Распутин с криком бросается в сторону своего дома, зажимая левой рукой рану, при этом правой рукой успевает схватить палку и отбивается ею от преследующей его женщины до тех пор, пока та не отстает. Когда ее схватили крестьяне, тут же сбежавшиеся на шум, она кричит: «Я убила антихриста, антихриста я убила!»
Распутину сначала перевязали рану дома. Через восемь часов приехал врач из Тюмени и ночью, при свете свечи, зашил рану. Белый, как мел, Распутин, находясь в полном сознании, без устали бормочет одни и те же слова: «Я выкарабкаюсь. Я не умру, я не умру…»
Он просит отправить телеграмму царской семье:
«Какая-то баба пырнула меня ножом. Бог даст, я выживу. Григорий».
Ответ приходит с обратной почтой.
«Глубоко взволнованы тем, что произошло. Молимся от всей души».
Царица ошеломлена. Она просит царя написать письмо министру внутренних дел:
«Уважаемый, Николай Алексеевич (Маклаков)!
Как я слышал, вчера в деревне Покровское, Тобольской губернии, было совершено покушение на Старца Григория Ефимовича Распутина, которого мы почитаем. Одна женщина ранила его в живот. Поскольку я опасаюсь, что целая банда имеет гнусные умыслы против Старца, поручаю Вам настоящим письмом подробно расследовать происшествие и предоставить Старцу охрану, чтобы подобное не повторилось. (…) Николай».
Через несколько дней после этого Распутина перевозят в больницу в Тюмень. Царица лично направила туда хирурга из Петербурга, профессора фон Бредена. Он вскрывает рану и делает Распутину профессиональную операцию, что, вероятно, спасает ему жизнь. Затем отправляет телеграмму царской семье:
«Счастлив, что операция удалась».
Акт о болезни Распутина сохранился. Диагноз: Vulnus ictus abdominis (колотое ранение в нижнюю часть живота). Распутин находится в больнице с 3 июля по 18 августа. Вскоре все заговорили о том, что после покушения Распутин был на излечении в госпитале.
Одна московская газета преждевременно сообщила о кончине Распутина, что на короткое время отодвинуло дискуссии о предстоящей войне. Многие раньше времени обрадовались, другие, в замешательстве, горевали. В то время как одни отпускают шуточки по поводу места на теле, куда было нанесено ранение, а другие заваливают Распутина подарками и письмами, он сам рассылает повсюду свою, выполненную в множестве экземпляров, фотографию, на которой он изображен сидящим на больничной кровати, с посвящением, содержащим, как всегда, загадочные формулировки: «Что завтра? Ты наш руководитель, Боже, сколько в жизни тернистых путей…» — или: «Беги быстро, пока еще светло…»
Только в России могут возникать легенды, подобные тем, что получили распространение среди почитательниц Распутина, якобы икона Святой Марии в доме Распутина незадолго до покушения «плакала», и каждый раз, когда слезы осушали, глаза богоматери вновь наполнялись слезами — это диво стало предвестником покушения. Самое естественное объяснение причин возникновения этой легенды в том, что икону регулярно покрывали воском, который во время службы нагревался от горящей свечи и начинал капать с поверхности. Любопытство тех, кто в связи с этим хотел узнать, как выглядит половой орган Распутина, благодаря которому его имя стало таким легендарным, оперировавший врач с удовлетворением или с разочарованием, по словам начальника охранки, генерала Спиридовича, установил: «Профессор воочию убедился, что мужские половые органы раненого ни в коей мере не соответствуют сказочным слухам, которые имели хождение в Петербурге, вызывая любопытство стольких женщин. Пред ним предстал не кто иной, как поблекший от распутной жизни, немолодой мужчина. В целом организм Старца имел еще так много жизненных сил, что он сумел выдержать опасное ранение и нагрузку, связанную с операцией».
Еще в тюменской больнице Распутин узнает о вступлении России в войну. Получив это известие, он телеграфирует царю:
«Не давай втягивать себя в войну! Она станет концом для России и царя и будет стоить России последнего мужика!»
Царь получает это послание в присутствии Вырубовой, когда германская армия уже приступила к военным действиям. По рассказу Вырубовой, Николай взял телеграмму, быстро прочел ее и рассерженно разорвал. Вероятно, его рассердила не столько дерзость Мужика, с какой тот осмелился давать ему политические советы, сколько тот факт, что он пытался сделать все возможное, чтобы уберечь Россию от войны, однако в связи с нападением Германии на Россию, потерял возможность самостоятельного принятия решения за или против войны.
Вырубова не была бы Вырубовой, если бы не сообщила Распутину с обратной почтой о реакции царя. Тогда Григорий берет новый лист бумаги и царапает на нем своими огромными иероглифами следующее письмо, состоящее из обрывков слов и фраз:
«Дорогой друг!
Я повторю это еще раз: грозная туча нависла над Россией, несчастье и много страданий, темно, и никакой свет не проникает. Бескрайнее море слез и крови.
Что я должен сказать? Нет слов, ужас неописуем. Я знаю, все хотят войны от тебя, даже верные, так как они не знают, что это означает гибель. Тяжело наказание господа, так как, если идти этим путем, то это — начало конца.
Ты Царь, отец народа, не позволяй ликовать сумасшедшим и толкать себя и народ к гибели. Даже если они победят Германию — что будет с Россией? Нужно иметь в виду, что все может быть по-другому, чем представляется сейчас. Человечество не помнит более горького страдания, все утонет в крови, будет много смерти и горя. Григорий».