збожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Ты с царицею живешь! Подлец ты!» – закричал Митя, подпрыгивая и размахивая отсохшей рукой. Распутин попятился к двери (Как «гугнивый» Митя сумел изложить все это без помощи переводчика, Илиодор не объясняет.) Здоровой рукой Митя схватил Распутина, подтащил его к иконе и закричал еще громче: «Ты безбожник! Ты с царицею живешь! Ты – антихрист!» Распутин, весь дрожа, указал на Митю и пробормотал: «Нет, ты – безбожник! Ты безбожник!» В другом тексте Илиодор писал, что Митя пытался ухватить Распутина за пенис4.
Затем настала очередь Илиодора. Он обвинил Распутина в том, что он навязал ему свою дружбу, угрожая каждый раз, когда Илиодор пытался избавиться от его влияния. Илиодор оказался недостаточно силен, чтобы избавиться от Распутина, но теперь, в обществе друзей, он выступил как обвинитель и обличитель. Он перечислил множество злых деяний Распутина. «Григорий! – сказал Илиодор в заключение. – Я тебя защищал, я тебя погублю, а с тобою и всех, которые с тобою!» Все время, пока говорил Илиодор, Распутин стоял бледный, дрожащий, кусая ногти и растерявшись от страха. Гермоген воздел крест и спросил Распутина, «бесова сына», готов ли он признаться, что все сказанное Илиодором – правда. «Да, – проговорил Распутин замогильным голосом со спазмами в горле: – Правда, правда, все правда!» После этого Гермоген схватил Распутина и начал бить его по голове крестом, приговаривая: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом, иметь дело с царицей. Разбойник ты!» Затем перед иконой Гермоген приказал Распутину никогда больше не входить во дворец без разрешения его самого или Илиодора. Бледный как смерть, Распутин поцеловал икону и дал обещание5. На этом Илиодор свой рассказ прерывает.
Родионов (о чем рассказано в мемуарах Михаила Родзянко) описывал все произошедшее иначе. В его рассказе главным обвинителем Распутина выступал Гермоген, не Илиодор. А главное, Родионов пишет, что Распутин вовсе не испугался и не струсил, но воинственно защищался. Он отказался признать все обвинения против себя, отказался держаться вдали от двора и даже пригрозил Гермогену, что уничтожит его за предательство. Он сам набросился на епископа и начал жестоко избивать его кулаками, пока его не оттащили. Распутин кричал, что со всеми разделается6. Со временем появились и более пугающие детали – что собравшиеся пытались оскопить Распутина, но ему каким-то образом удалось бежать7.
Мы можем предположить, что Гермоген, как и Феофан, решил, что Распутин недостоин репутации святого человека, что он должен покинуть двор, потому что его близость к царской семье вредит авторитету самодержавия. Гермоген, как и Феофан, был истинным монархистом. Он считал своим долгом защитить династию от злодея. Впрочем, нельзя сказать, что все собравшиеся были движимы исключительно альтруистическими мотивами, а не собственным честолюбием. Вполне возможно, что Митя затаил злобу на Распутина еще с начала скандала с месье Филиппом. Он хотел занять место Распутина при дворе, что Илиодор и остальные считали вполне возможным8. Но наиболее эгоистическими были мотивы Илиодора. Предполагают, что он разозлился на Распутина, когда тот отказался помочь ему с деньгами для издания газеты «Гром и молния» и для будущих паломничеств9. Сам Илиодор приводит массу разных причин. Он писал, что после победы в Царицыне царь пообещал сделать его архимандритом, но вмешался Распутин и убедил царя отказаться от этой мысли. «Святой дал, святой взял», – много лет спустя писал Илиодор10. Рассказывал он и другую историю о том, что летом в Покровском монастыре в Балашове Распутин пытался соблазнить жену епископа, но был застигнут Илиодором и Гермогеном, которые устроили ему ловушку, чтобы проверить, правдивы ли слухи о нем11. Еще Илиодор писал, что он решил разойтись с Распутиным, когда Митя подтвердил слухи о том, что Распутин спит с императрицей. «Я защищал его более всех, и я же уничтожу его», – поклялся Илиодор12.
Столь же неубедительно Илиодор пишет о том, что истина о Распутине открылась ему в начале 1910 года, но тогда ничего не сделал, опасаясь за свою жизнь.
Все это недоказуемо. Опираясь на имеющиеся свидетельства, наиболее вероятным кажется то, что Илиодор решил выступить против давнего друга незадолго до этого судьбоносного собрания. Сама эта идея почти наверняка пришла в голову Гермогену, который убедил Илиодора присоединиться к нему и приехать для этого в Петербург13. Основной мотив Илиодора заключался в том, чтобы вытеснить Распутина и самому занять его место. Многие, и в том числе Илиодор, считали, что с весны 1910 года Распутин впал в немилость у своих царственных покровителей. Возможно, Илиодор истолковал решение Распутина совершить паломничество в Иерусалим явным доказательством проблем, возникших при дворе. В то же время ему казалось, что взошла его звезда. Он не только одержал победу в Царицыне, но еще и был принят рядом важных фигур петербургского общества. В мае Илиодору стало известно о том, что Николай даже собирается сделать его митрополитом14. После летнего паломничества Илиодор почувствовал, что никто не может его остановить. Интересно отметить, что в письме от 3 ноября Илиодор спрашивает у Распутина адрес Вырубовой. Планировал ли он с ее помощью пробраться во дворец? Илиодор решил, что сейчас ему удастся победить Распутина и занять место рядом с Николаем и Александрой, которое, как он считал, принадлежало ему по праву. Предложение Гермогена поступило в самый подходящий момент.
Или он так думал. И за свою ошибку ему пришлось дорого заплатить.
Часть четвертаяВремя чудес. 1912 – июль 1914
27. Падение Гермогена
20января 1912 года Гермоген узнал, что четырьмя днями ранее его освободили от должности епископа Саратова и исключили из Святейшего синода. Он был поражен и разозлен – ведь ему было отлично известно, кто за этим стоит. Вместо того, чтобы обсудить эту проблему со своими друзьями в среде церковных иерархов, Гермоген избрал публичность и 24 января дал интервью «Биржевым ведомостям»: «Я считаю главнейшими виновниками В. К. Саблера и известнейшего хлыста Григория Распутина, вреднейшего веросовратителя и насадителя в России новой хлыстовщины. […] Это опаснейший и, повторяю, яростный хлыст. […] Он свой разврат прикрывает кощунственно религиозностью»1.
Время подобного события действительно подозрительно. Отставка произошла через несколько недель после столкновения на Васильевском острове. Гермоген полагал, что это была месть Распутина. Он был уверен в том, что Распутин сразу же бросился к Александре, рассказал ей о произошедшем и убедил ее надавить на Николая с тем, чтобы наказать Гермогена. Но нет никаких доказательств того, что Распутин делал нечто подобное. Нет свидетельств каких-либо его контактов в то время с царственной четой или с Вырубовой. Гермоген ошибался. Причиной его падения был не Распутин, а он сам.
В 1911 году Синод предложил ряд изменений в церковной практике – одобрил создание института диаконисс и разрешил погребальные службы для неправославных христиан. Гермоген яростно выступал против реформ. 28 декабря 1911 года он отправил царю телеграмму с просьбой вмешаться и остановить «еретические» изменения и защитить Русскую православную церковь против врагов, предложивших подобные новации. Синод был в ярости – Гермоген рассказал царю о внутрицерковных делах. Было решено Гермогена отстранить. (Проблемы с Гермогеном нарастали постепенно: почти на каждом собрании Синода он вступал в стычки с другими иерархами.) Подлило масла в огонь еще и то, что 14 января полный текст телеграммы Гермогена был напечатан в газете «Новое время». Николай не мог позволить подобного. На следующий день он телеграфировал Саблеру с тем, чтобы Синод немедленно выслал Гермогена из города и запретил возвращаться. Синод собрался в тот же день. Иерархи постановили, что Гермоген и Илиодор должны вернуться в свои дома до конца следующего дня. Но Гермоген подчиниться отказался. Он потребовал аудиенции у царя, а затем сообщил журналистам, что не уедет, пока его требования не будут удовлетворены2.
Скандал выплеснулся на страницы газет. Репортеры утверждали, что истинная причина увольнения Гермогена – его противодействие планам Синода сделать Распутина священником3. По городу пошли слухи. Родзянко утверждал, что член Синода рассказывал ему о тайной встрече, на которой Саблер предложил рукоположить Распутина. Синод был в ярости и отверг это предложение, хотя Саблер настаивал, что оно исходит из «высших источников». Говорили, что на этой встрече Гермоген произнес страстную речь, обличая прегрешения Распутина. В конце концов Распутин так и не стал ни священником, ни монахом, хотя пересудов это не остановило. 29 февраля «Петербургская газета» опубликовала статью, в которой приводились слова Распутина о том, что именно Гермоген хотел, чтобы он стал священником. Распутин же положил конец подобным разговорам, сказал Гермогену: «Азбуки еще не осилил. Да… Куда мне!.. Какой я священник… Священник без азбуки. Какой же это священник»4. Священник по имени Иван Добров писал архиерею Иоанну Восторгову в Москву, что эта идея принадлежала царю, поскольку он хотел, чтобы Распутин стал его личным духовником. Узнав об этом, Гермоген был так потрясен, что сделал эту новость публичной. В этом и заключалась истинная причина его наказания. «Невозможно даже представить», – писал расстроенный Добров5. Через два года газеты стали писать, что Распутин все же стал священником в Покровском. Церемонию провел епископ Тобольский Варнава. Вскоре Распутин развелся с женой и ушел в монастырь6. Слухи быстро не умирают.
Упоминание имени Варнавы не случайно. Епископ был верным союзником Распутина и своим возвышением в церковной иерархии был обязан его влиянию. Василий Накропин родился в крестьянской семье на северо-западе России, в Олонецкой губернии. С ранних лет его увлекала вера. Начинал он простым монахом в соседнем Клименецком монастыре, в 1898 году стал иеромонахом, а в следующем году – настоятелем монастыря, а затем архимандритом. В 1908 года по рекомендации митрополита Московского Владимира (Богоявленского) Варнава стал настоятелем Троицкого Ново-Голутвинского монастыря в Коломне, близ Москвы. Прихожане любили Варнаву за его страстные проповеди и умение просто и доходчиво говорить о вере. Он стал частым гостем в домах московской знати. Если судить по источникам, то он оказался превосходным администратором своего монастыря.