31.
18 июня Мартынов переслал Джунковскому донесение подполковника Семенова, в котором говорилось, что 26 марта Распутин с Анисьей Решетниковой прибыл в «Яр» около одиннадцати вечера. Вместе с ними был господин Соедов и неизвестная женщина. Из ресторана они позвонили некоему Кугульскому, чтобы тот приезжал к ним. Затем Распутин начал плясать «матчиш» и «кэк-уок». Затем Распутин «начал откровенничать с певичками в таком роде: «этот кафтан подарила мне “старуха”, она его и шила», а после «русской»: «эх, что бы “сама” сказала, если бы меня сейчас здесь увидела». Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он будто бы обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести беседу с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки». Когда ему было указано на непристойность такого поведения, Распутин ответил, что «он всегда так держит себя перед женщинами, и продолжал сидеть в том же виде». Неизвестная спутница Распутина оплатила счет, и около двух часов ночи компания разъехалась32. Второе донесение датировалось 6 июня и было составлено инспектором полиции Яковлевым. В нем также описывались события той ночи, хотя даже дата была проставлена неправильно – 28 марта. В этом донесении повторялись те же ошибки относительно спутников Распутина в «Яре», что и в докладе Семенова.
Упоминание фамилий Соедова и Кугульского (то есть тех людей, с которыми Распутин во время поездки даже не встречался) было умышленным. В полицейских документах значились пятидесятичетырехлетний Николай Соедов, сотрудничавший с «Петроградскими ведомостями», и Семен Кугульский, пятидесяти одного года, издатель театральной газеты «Новости сезона». В докладе Джунковскому от 28 июля Мартынов писал, что с помощью «тайных способов» он узнал характер отношений этих людей с Распутиным и то, чем они занимались в тот вечер. Соедова он представил в наихудшем свете: «“темненький” человек, живущий подачками, мелкими займами и кое-какими перепадающими доходами, иногда не совсем чистых источников». Весной Соедов ездил в Петроград, чтобы заручиться помощью Распутина для осуществления крупной сделки на поставку солдатского белья. Сделка сулила солидную выгоду всем участникам. Распутину идея понравилась, и он пообещал использовать свои связи в среде «высоких особ». К сделке подключился Кугульский. Тем вечером в «Яре» они отмечали успех своего предприятия. Вечеринка вскоре превратилась в нечто непристойное. Публика заинтересовалась, действительно ли пьяный мужик – это Распутин. «Хозяин ресторана Судаков, желая избежать неприятностей и излишнего любопытства, стал уверять, что это не настоящий Распутин, а кто-то другой, кто нарочно себя им назвал». Однако Распутину это не понравилось. «Он стал доказывать, что он настоящий Распутин, и доказывал это самым циничным образом, перемешивая в фразах безобразные намеки на свои близкие отношения к самым высоким особам»33.
Так простая история ресторанного дебоша превратилась в историю политической коррупции в самых высших кругах.
Джунковский еще в июне рассказал царю о происшествии в «Яре». Николай выслушал его молча34. Когда Джунковский закончил, царь спросил, записано ли все это, на что Джунковский ответил, что да, и передал Николаю лист бумаги, который царь положил в ящик стола. Позже Джунковский утверждал, что считал своим долгом подробно рассказать царю о поведении Распутина и о той опасности, какую он представляет для монархии. Но в действительности основной ущерб престолу причинил сам Джунковский, выдумавший безумную историю в надежде избавиться от Распутина раз и навсегда. В тот вечер Джунковский пошел еще дальше. Он сказал царю, что Распутин был орудием некоего тайного общества (скорее всего, он имел в виду масонов), целью которого является разрушение России. Аудиенция длилась около двух часов. Как пишет Джунковский в мемуарах, царь поблагодарил его за честность, попросил информировать его и в дальнейшем, но не сообщать этой информации никому другому. Джунковский дал царю слово и покинул дворец «счастливым и довольным»35.
Но оба не сдержали слова. Николай рассказал обо всем Александре, а Джунковский – великому князю Дмитрию и другим. Он сделал копии всех документов и передал их противникам Распутина. 5 июля раздраженная Александра отправила Николаю письмо, в котором называла Джунковского «нечестным человеком», «предателем» и «врагом». Она требовала, чтобы царь наказал его за распространение ложных слухов об их Друге. Александра писала, что преследование «нашего Друга» повредит всей России. Нападки на Распутина подтачивают ее здоровье, причиняют ей сердечную боль. «Если мы дадим преследовать нашего Друга, то мы и наша страна пострадаем за это – год тому назад уже было покушение на него, и его уже достаточно оклеветали. Как будто не могли призвать полицию немедленно и схватить его на месте преступления[21] – такой ужас!»
Вот фрагмент из того же письма:
«Ах, мой дружок, когда же наконец ты ударишь кулаком по столу и прикрикнешь на Дж. и других, которые поступают неправильно? Никто тебя не боится, а они должны – они должны дрожать перед тобой, иначе все будут на нас наседать, – и теперь этому надо положить конец. Довольно, мой дорогой, не заставляй меня попусту тратить слова. Если Дж. с тобою, призови его к себе, скажи ему, что ты знаешь (не называя имен), что он показывал по городу эту бумагу, и что ты ему приказываешь разорвать ее и не сметь говорить о Гр. так, как он это делает; он поступает как изменник, а не как верноподданный, который должен защищать друга своего государя, как это делается во всякой другой стране. О, мой мальчик, заставь всех дрожать перед тобой – любить тебя недостаточно, надо бояться тебя рассердить или не угодить тебе!»36
Александра видела Джунковского насквозь, и попытки уничтожить Распутина дорого ему обошлись: императрица окончательно убедилась в том, что все донесения о дурном поведении Распутина – о его пьянстве, распутстве, бесстыдной похвальбе – были откровенной ложью, направленной на то, чтобы отдалить его от царской семьи. История с «Яром» привела лишь к тому, что Распутин в глазах императрицы стал абсолютно непогрешимым. Враги Распутина лишь укрепили его положение. Тогда Джунковский этого не понимал. Реакция Александры показалась ему всего лишь «психозом на основе истерии»37. Но надо признать, что в данном случае императрица была совершенно права. Похоже, она лучше своего супруга знала, что все, рассказанное Джунковским – чистая ложь, ложь, которой окружающие рады поверить.
Слухи росли и ширились. Говорили, что Распутин плясал голым, что в ресторане была настоящая оргия, что полиция сфотографировала его с помощью специальных «магниевых ламп», но сторонники Распутина похитили фотографии, чтобы скрыть его личность и помешать героическим усилиям Джунковского показать его в истинном свете 38. Частью мифа о происшествии в «Яре» была отставка Джунковского – говорили, что его уволили именно за рассказ об этом царю: Распутин при поддержке Александры настоял на том, чтобы он был уволен немедленно. Но это было не так. Джунковский оставался на своем посту до середины августа – целых два месяца после той аудиенции. Царь освободил его от обязанностей по неясным причинам. Точного объяснения мы никогда не узнаем. Но Джунковскому и его сторонникам все было ясно. Он решил предстать в глазах общества жертвой Распутина и мучеником, а враги Распутина с радостью подхватили эту версию39.
Джунковский был уволен вместе с князем Владимиром Николаевичем Орловым и полковником Александром Дрентельном. Об этом императрица писала Валентине Чеботаревой 3 августа: «Оба они действовали против меня. Министры – трусы. Когда императору нужно принять какое-то решение, они сразу же возражают, приводя всевозможные воображаемые опасности. А что до меня, я чувствую, что под своей юбкой ношу брюки»40.
Говорили, что Николай так разозлился на Распутина из-за скандала в «Яре», что потребовал от него объяснений. Распутин признался в своих прегрешениях, и царь в ярости приказал ему немедленно уехать в Сибирь и не встречался с ним несколько месяцев41. И это тоже неправда. Распутин более дюжины раз бывал во дворце в апреле. Он провел с Николаем вечер 14 апреля и снова встретился с царем 10 мая, когда он вернулся из поездки. Он ужинал с царской семьей 17 мая. Царь записал в дневнике: «После обеда видел Григория, кот. благословил на дорогу»42. Николай вернулся в Царское Село 27 мая. Вместе с Александрой он провел вечер с Распутиным 13 июня, а затем 22 июня. 23 июня Николай уехал в Ставку и находился там, когда пятью днями позже Распутин отправился из Петрограда в Покровское43. Ничто не доказывает того, что царь хотя бы расспрашивал Распутина об этой истории, не говоря уже о том, чтобы осудить.
Англичанин Джерард Шелли побывал в «Яре» вскоре после распространения слуха о скандале. Вместе с другом он приехал, чтобы разузнать все прямо у персонала. Англичане подкупили официанта, чтобы тот рассказал им о поведении печально известного старца. К их изумлению, официанту нечего было сказать. Он не мог сказать даже, был ли Распутин в «Яре». «Черт его знает, кто сюда приходит, – сказал он. – Распутин или кто другой, нам все равно. У нас здесь всякие физиономии, красные, белые, черные, зеленые. Но Распутин – это ерунда!»44
Но что же делать с заявлением Локхарта о том, что он был в «Яре» в ту ночь и видел все собственными глазами? Конечно же, мы не можем игнорировать его слова. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что он мог быть не совсем честен. Локхарт пишет, что происшествие имело место «летним вечером» и что в течение двадцати четырех часов с момента «ареста» Распутина Джунковский был уволен. Возможно, дипломат, работая над мемуарами, просто перепутал события года. К счастью, его дневники сохранились и ныне хранятся в Парламентском архиве в Вестминстерском дворце в Лондоне. Эти документы вбивают последний гвоздь в крышку гроба. Оказалось, что во время поездки Распутина в Москву Локхарт находился в Киеве! Более того, в его дневниках нет никаких упоминаний о скандале в «Яре»