18. Когда Хвостов ушел, императрица написала Николаю, что постоянно думает о Хвостове: «это человек, а не баба, и такой, который не позволит никому нас затронуть и сделает все, что в его силах, чтобы остановить нападки на нашего Друга»19. 6 октября Николай вернулся в Царское Село и встретился с Хвостовым20. Через три дня Щербатов был уволен, а на его место назначен Хвостов, Белецкий стал новым товарищем министра внутренних дел, и в его распоряжении оказалась почти вся полиция.
Хвостов утверждал, что 17 сентября Александра сообщила ему, что получила от Распутина телеграмму, в которой он благословил его назначение. Найти эту телеграмму не удалось, и роль Распутина в этих перестановках весьма туманна. Нет никаких свидетельств того, что именно ему пришла в голову подобная идея. Скорее всего, это был план Андроникова, который хотел продвинуться и заручиться поддержкой влиятельных защитников – весьма необходимая вещь для человека, занимающегося темными финансовыми делишками. Глобачев считал, что Хвостова продвинули правые, что, учитывая его политику и ярый антисемитизм Андроникова (своих врагов в письмах он всегда именовал «жидами»), вполне возможно. Глобачев слышал (хотя и не был в этом уверен), что Хвостов просил у Распутина поддержки – и лично, и через Белецкого21. План «тройки» заключался в том, чтобы поддерживать связь с Распутиным через Андроникова. Андроников получал бы через него просьбы и прошения, а Хвостов и Белецкий были бы свободны от обвинений в прямом сотрудничестве с Распутиным. Андроников платил бы Распутину 1500 рублей в месяц из министерского бюджета, что избавило бы Распутина от необходимости брать деньги у просителей. Кроме того, Андроников получал возможность часто встречаться с Распутиным, что позволяло держать его под контролем и укреплять отношения с ним. Было решено внедрить в приближенный круг Распутина доверенного человека, который наблюдал бы за ним и старался бы предотвратить более вредоносное влияние. На эту роль выбрали Наталию Червинскую. Пожилая дама не обратила бы на себя внимания Распутина. Кроме того, она была знакома с Вырубовой и супругой военного министра Сухомлинова и могла служить источником ценной информации. Распутин прозвал ее «воблой»22.
Распутин вернулся в Петроград 10 октября. На следующий день он обедал у Андроникова вместе с «тройкой»23. Белецкий впоследствии вспоминал, как все, включая Червинскую, были поражены произошедшей с ним переменой: в Распутине появился невероятный апломб и страшная самоуверенность. Он сразу же сказал, что недоволен тем, что перестановки произошли без его участия – в основном он обращался к Андроникову. Затем он повернулся к Хвостову и напомнил ему об их встрече в Нижнем Новгороде в 1911 году. Распутин приехал в Нижний с Георгием Сазоновым с поручением от императора. Они должны были встретиться с губернатором Хвостовым и оценить, способен ли он заменить недавно убитого министра внутренних дел Столыпина. Рассказы о том, что сообщил Распутин Николаю, разнятся. Хвостов утверждал, что его люди перехватили его телеграмму Вырубовой для царя: «Милость Божия с ним». Но из этого плана ничего не вышло. На этой же встрече, по словам Белецкого, Распутин весьма резко отозвался о Хвостове, о том, как он приехал в Нижний с тремя рублями в кармане, а губернатор принял его бесцеремонно и даже почти не накормил24.
«Тройка» объяснила Распутину, что они будут защищать его всеми силами и поддерживать перед царем, зная, что он – верноподданный и Божий человек, желающий блага царской семье и Отечеству. Они будут регулярно давать ему деньги и обязательно проследят, чтобы на пост обер-прокурора Синода был избран человек по его желанию. Общаться с ними можно будет через Андроникова, и он будет передавать слова Распутина всем остальным25.
Воодушевленный пышными комплиментами Андроникова и общей покорностью, а также тем, что Хвостов на иконе поклялся защищать его, Распутин уступил и забыл обо всех своих обидах и недовольстве. Глобачев замечал, что Распутин не умел оценивать людей. Для него существовали только две категории – «наши» и «не наши», друзья и враги. (Такой же была и Александра.) Чтобы стать «нашим», нужна была рекомендация кого-то из друзей Распутина. Со временем численность «наших» значительно увеличилась. В этот круг входили чиновники, банкиры, финансисты, авантюристы, светские дамы, проститутки и священники. Почти все обращались к Распутину с личными просьбами. Хотя внешне эти люди казались его друзьями, многие поносили его за спиной26. Двое таких «друзей» пытались убить его, а третьему это удалось.
Все пошло плохо с самого начала. Распутин отказался играть по предложенным правилам. Он не собирался обращаться к Андроникову, а обращался непосредственно к Хвостову и Белецкому, отправлял прошения в их канцелярии и даже их женам. Белецкий увеличил выплаты Распутину, не сообщив об этом Андроникову. Он просил Андроникова и Червинскую, чтобы они отговорили Распутина от отправки просителей прямо в министерство, но это помогло лишь на короткое время27. Белецкий приказал Глобачеву усилить наблюдение за Распутиным и ежедневно присылать ему донесения агентов. Слежка велась двумя способами, внешним и внутренним. Агенты пристально следили за всеми перемещениями Распутина. Кроме того, агентами полиции были телохранители и слуги. Они фиксировали все действия Распутина и записывали, с кем он встречался28. За Распутиным одновременно следили пять или шесть агентов: два «телохранителя» и два-три на улице у дома. Охранка выделила Распутину автомобиль с шофером (Яков Григорьев) для поездок в Царское Село и прогулок по столице29. Агенты часто стояли на лестнице жилого дома, а один находился возле двери или, когда Распутин позволял, прямо в квартире. Впрочем, и эта система вскоре рухнула, поскольку Распутин стал более подозрительным. Он решил, что эти люди не охраняют его, а шпионят за ним. В целом слежкой, охраной и сбором информации о Распутине и о сотнях тех, с кем он встречался, было занято около пяти тысяч агентов полиции. Даже швейцар дома и его жена находились на жалованье охранки.
Сколь бы мимолетным ни был контакт человека с Распутиным, агенты должны были «тайными средствами собрать сведения об их занятиях, образе жизни, финансовом положении, личных связях, поведении и моральных качествах»30. Тщательно исследовалась политическая надежность всех, кто общался с Распутиным, сколь бы поверхностными ни были эти отношения. Всего за два месяца, с середины апреля до середины июня 1916 года, агенты охранки собрали 760 страниц информации о Распутине. Почти все они написаны коричневыми чернилами на тонкой нелинованной бумаге форматом 7х5 дюймов. Все, кому Распутин писал или от кого получал письма, немедленно подвергались тщательному изучению. Сеть была настолько частой, что, когда инженер-железнодорожник, живший на востоке Сибири, получил из Австралии письмо с несколькими негативными замечаниями в адрес Распутина, этим делом занималась полиция Владивостока, Иркутска и Петрограда. Слежка за Распутиным требовала огромного сосредоточения ресурсов31.
Но, несмотря на столь пристальную слежку, Распутину все же удавалось ускользать. «Сегодня утром Темный вышел из дома, и неизвестно, где был, но вернулся в десять часов того же утра», – докладывал один из агентов. «Неизвестно, когда Темный вернулся домой после вчерашней поездки», – писал другой32. Распутин жаловался Вырубовой и императрице, насколько неприятна для него эта слежка. Александра обратилась к Хвостову, чтобы тот приказал Глобачеву отозвать своих агентов. Распутин ускользал из дома по черной лестнице или просто врал агентам, что собирается всю ночь провести дома, и дожидался, когда они отправятся по домам33. Именно так и случилось ночью 29 декабря 1916 года, когда он отправился в дом князя Юсупова.
«Тройка» не доверяла Распутину и активно собирала на него «компромат». Белецкий сохранил все документы по инциденту на «Товарпаре», а также донесения о другом происшествии, когда пьяный Распутин (якобы) оскорблял одну из великих княгинь. У Хвостова был специальный блокнот, в который он записывал всевозможные выходы Распутина34. 25 ноября после встречи с Хвостовым Распутин сказал Александре, что он «очень доволен» новым министром35. Через два дня Хвостов отправил генерал-губернатору Москвы, а также всем остальным губернаторам и генерал-губернаторам приказ следить за тем, чтобы имя Распутина не появлялось в местных газетах и журналах36. Белецкий тоже пытался приструнить прессу. После ряда нападок на Распутина в «Биржевых ведомостях» он пригласил к себе редактора газеты, Михаила Гаккебуш-Горелова, и попросил его прекратить подобные статьи. Редактор сообщил Белецкому, что автором всех статей является Давидсон, тот самый репортер, который находился в Покровском во время покушения Гусевой. Белецкий уже знал Давидсона. Он встречался с ним до попытки покушения, а позже выдал ему 600 рублей из средств полиции, пытаясь купить его молчание и удержать от нападок на Распутина – впрочем, из этого ничего не вышло. Теперь же Белецкий направил своих агентов на сбор информации о темных делишках Давидсона. Вооружившись компроматом, он сумел убедить Давидсона передать ему «архив» по Распутину за 1200 рублей, что тот и сделал. После этого статьи о Распутине прекратились.
Хвостов и Белецкий встретились также с основными думскими деятелями и попытались убедить их оставить Распутина в покое, объяснив, что своими действиями они лишь упрочивают положение Распутина при Александре37. Хвостову пришла в голову идея: император мог бы наградить Родзянко каким-нибудь орденом, чтобы подорвать его репутацию в глазах левых депутатов Думы. Он уговорил Вырубову рассказать об этом предложении императрице, подчеркнув, что он обсудил эту идею с Распутиным, и старец ее одобрил. (В действительности после этого случая Распутину пришла в голову другая идея: можно торговать орденами по высокой цене, чтобы пополнить государственную казну