Щеки Перси залил румянец. Она опустила голову. Эшлинг права. Киллиан безоружен перед своей женой. Хантеру и Сэму тоже плохо давалось отказывать женам.
Я помотала головой.
– Не важно. Я просто рада, что это не заняло много времени. Основной риск связан с тем, чтобы сохранить беременность. Само зачатие – ерунда. Но все же.
– Хм-м, девочки? Не хочу портить веселье, но мне кажется или нас преследует мужик в черном пальто? – Сейлор приподняла бровь.
– Где? – Эшлинг принялась в замешательстве озираться по сторонам.
– На три часа.
Эшлинг с Персефоной замерли, пытаясь взглянуть на него украдкой. Я подобной утонченностью не обладала. Резко повернув голову, я прищурилась и посмотрела на мужчину, стоявшего в нескольких десятках метров от нас. Он был высоким и широкоплечим. Одет сплошь в черное и со шляпой на голове, поэтому я не смогла разглядеть, как именно он выглядел.
– Не стоит ли тебе рассказать об этом Сэму? – спросила Перси у Эшлинг.
Та неодобрительно нахмурила брови.
– Не думаю. У него сейчас ни с кем нет открытого конфликта. Все тихо с тех пор, как он расправился с русскими. Может, даже слишком тихо, на его вкус. Если бы он думал, что мне угрожает опасность, то не выпустил бы за порог без сопровождения как минимум двух солдат.
Это правда. Сэм нанял бы целую армию, чтобы обеспечить Эшлинг безопасность. Раз к ней не приставлена охрана, значит, у Сэма выдался спокойный год.
– А что насчет тебя? – Сейлор повернулась к Персефоне. Пускай в своем бизнесе муж моей сестры чист как стеклышко, нельзя отрицать, что похищение члена его семьи – заманчивая идея.
Перси помотала головой.
– Семья Фитцпатрик работает с охранной компанией. Все ее сотрудники – бывшие агенты секретной службы. Мы всегда знаем, с каким уровнем угрозы имеем дело при каждом варианте развития событий, вплоть до похищения. Сейчас уровень низкий, потому что акции «Королевских трубопроводов» падают на Уолл-стрит.
– Бедняжка, – вкрадчиво произнесла я. – Как же ты будешь выплачивать ипотеку в следующем месяце?
Все взгляды устремились ко мне. Я снова посмотрела через плечо. Мужчина уже исчез, но, готова поспорить, он попросту нашел другое дерево, за которым можно спрятаться.
– Что? – фыркнула я. – Кто может меня преследовать?
Признаться, мне на ум приходил один человек, но он уже давно умер.
– Может, один из психов, которые шлют тебе письма? – предположила Сейлор. – Ты одна из самых скандально известных женщин Бостона, Белль.
– Да быть такого не может. Они и со стационарным телефоном управляются с трудом, что уж говорить о грамотно организованном убийстве. – Но на всякий случай я притянула рыжеволосую Руни поближе к себе. – Готова поспорить, что это просто извращенец, который бросится дрочить, когда мы уйдем.
– Мамочка, что значит «дрочить»? – спросила Руни у Сейлор, которая метнула в меня взгляд, означавший: «Ну что, теперь ты довольна?» Мой ответный взгляд говорил: «Да, очень».
– Ну вот… я опять его вижу, и он смотрит на тебя, Белль.
Голос Персефоны хлестнул по коже, словно острое лезвие. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Ладони вспотели. Я мысленно перебрала все разногласия, которые случались у меня за долгие годы, но ни одно не показалось достаточно серьезным, чтобы оправдать… такое. Логика подсказывала, что главными мишенями служили Эшлинг с ее мужем – принцем мафии и Перси, которая замужем за одним из самых богатых (и жестоких) мужчин на планете. Но они обе правы: их мужья приняли меры, чтобы исключить возможность причинения вреда как раз по той причине, что знали об этих обстоятельствах.
– Ты что-то от нас скрываешь? – пропела Эшлинг примирительным тоном. – Можешь нам рассказать. Ты же знаешь, что мы на твоей стороне. Всегда.
Но я не могла.
Потому что мне не о чем рассказывать.
– Все нормально. – Я попыталась снова оглянуться.
За статуей скрылся подол черного пальто.
Ой, да пошло оно на хрен.
– Подержи, пожалуйста. – Я передала Сейлор вожжи Руни и помчалась за незнакомцем. Подбежала к статуе, а ярость в крови обжигала, словно кислота. Кого бы ни преследовал этот человек, он должен за многое объясниться.
Я метнулась за статую и увидела, что он стоит, припав к ней, и просматривает фотографии в телефоне. Снимки, на которых, как я поняла, когда мельком заметила на экране короткое красное пальто, запечатлена моя спина.
– Красотка, правда? Видел бы ты спереди. – Я занесла кулак, собираясь вмазать ему по лицу. Он резко поднял взгляд. Издал стон и рванул с места. Мой кулак пролетел по воздуху, ни по чему не попав.
Я бросилась за незнакомцем. Перси бежала за мной по пятам.
– Белль! – отчаянно вскричала она, тяжело дыша. – Вернись! Нельзя этого делать!
Конечно можно!
Я обязана это сделать.
Давным-давно я поклялась, что никогда не позволю мужчинам причинять боль женщинам лишь потому, что они на это способны. Потому, что они сильнее физически.
Я ускорила шаг, сестра бежала следом. Мужчина набирал скорость. Тем временем Перси решила впервые в жизни продемонстрировать свою атлетическую натуру и, сумев меня нагнать, потянула обратно за ворот пальто.
– Отстань от меня, Перс! – взревела я. – Этот козел посмел сфотографировать меня, и я хочу знать зачем. – Я оттолкнула ее и побежала еще быстрее, преодолевая боль в травмированном колене. Перси не сдавалась. И откуда в ней взялась такая выносливость?
– Так нельзя! – она вскочила передо мной, отгородив от мужчины, который теперь уже оказался слишком далеко, чтобы я могла его догнать.
Возможно, это тот самый парень, который подошел ко мне в «Мадам Хаос» чуть больше месяца назад. Черт подери.
Перси схватила меня за плечи, дико вытаращив глаза.
– Послушай меня. Я знаю, что ты смелая и та еще стерва, но ты должна понять: теперь речь не только о тебе. У тебя внутри ребенок, и ты должна думать о нем. Понимаешь?
В памяти промелькнули отрывки разговора с доктором Бьорном.
Высокий риск.
Угроза выкидыша.
Нужно будет внимательно следить за вашим состоянием.
Я угрюмо кивнула. Знала, что сестра права. О чем я только думала, когда вот так сорвалась с места?
– Ладно, – проворчала я. – Ладно. Но я не могу спустить эту хрень на тормозах.
– Об этом я и не прошу, – подчеркнула Персефона. – Я поговорю с Киллианом. Выясним, что можно сделать.
Но я не позволю мужчине, даже своему зятю, разыгрывать из себя мою няньку. Я сама займусь своими проблемами.
– Нет, я разберусь.
– Не смей приближаться к нему в одиночку, – сказала Перси.
Я кивнула, но не стала ничего говорить. Бог таится в примечаниях мелким шрифтом.
Перси заключила меня в объятия.
– А вот и моя любимая сестренка.
– Ты хотела сказать, твоя единственная сестренка. – Я издала стон, прижавшись щекой к ее безумно набухшей груди, полной молока. Перси погладила меня по голове.
– И это тоже.
Двенадцатая
Дэвон
Через три дня после того, как Эммабелль объявила, что беременна, я созвонился с матерью для нашей еженедельной беседы. Она говорила с придыханием и неподдельной радостью в голосе. «Ненадолго», – подумал я. Веселью настанет конец, как только я сообщу ей о своем предстоящем отцовстве.
И хотя я был счастлив оттого, что стану родителем, все же испытывал огорчение, потому что разочарую мать. А что еще хуже: теперь, когда Мечта забеременела, доступ в ее неряшливую, нуждающуюся в тщательной стирке постель оказался для меня закрыт.
Казалось, будто меня наказали за хорошее поведение.
– Здравствуй, дорогой Дэвви. Если ты звонишь из-за Гарри Тиндалла, то должна тебя огорчить: он еще на Каймановых островах. Но мне сообщили, что он скоро вернется.
– Спасибо, мам. Но нам нужно обсудить еще кое-что. – Я расхаживал по своей квартире – лофту в Бэк-Бэй, – в одном только полотенце, которое повязал на талии после изнурительной тренировки.
– В самом деле? – спросила мама. – Что такое, милый?
Я остановился перед камином в гостиной и щелкнул электронным выключателем.
– Ты сидишь? – спросил я, в точности как и она в тот раз, когда сообщила мне о смерти отца. Я слышал, как она опускается на кожаное сиденье.
– Теперь сижу. – Ее голос прозвучал напряженно. – Случилось что-то плохое?
– Дыши.
– Это лишнее. Просто скажи уже, пожалуйста.
– Я скоро стану отцом.
– Я… эм… что, прости? – переспросила она с неподдельным удивлением.
– Папой, – констатировал я. – У меня будет ребенок кое с кем.
Послышался резкий стук – наверное, мама выронила телефон, – а за ним возня, с которой она поднимала трубку. Когда она снова заговорила мне в ухо, ее дыхание стало тяжелым и затрудненным.
– Ты хочешь сказать, что станешь отцом незаконнорожденного сына?
– Или дочери, – непринужденно сказал я. – Скорее всего, дочери. Мать ребенка сказала мне, что, по ее мнению, родится девочка, а она редко ошибается.
– Но… но… как? Где? Когда?
Неужели так важно где? Понятия не имею, случилось ли это, пока я вонзался в Белль, распростертую на ее рабочем столе, или когда брал в душе.
Я прошел на кухню своей квартиры площадью в триста семьдесят квадратных метров. Никогда не видел таких просторных и роскошных помещений в здании, особенно в Бэк-Бэй. Квартира была спроектирована с той же тщательностью и исполнена в таком же старомодном стиле, что и мой офис. Резной дуб, дорогие ткани, бронзовые цоколи и выкрашенный в алый цвет фриз.
А самое главное, она представляла собой обширное, открытое пространство с минимальным количеством стен. Именно такое, как я и хотел, притом что страдал от жуткой клаустрофобии.
– Ее зовут Эммабелль. Наша связь носила случайный характер. Мы никогда не были вместе. Она оставит ребенка.
Когда тишина на том конце провода подсказала, что моей матери нужно значительно больше информации, я осторожно добавил: