– Малыш выглядит хорошо. Обязательно отдыхайте как следует и снизьте уровень стресса, – сказал доктор Бьорн, естественно, обращаясь к Дэвону.
– Принято, док.
– Хорошо, тогда вставайте. Встретимся в моем кабинете.
В этот момент я свирепо посмотрела на Дэвона.
– Я тебе не мешаю?
Он уставился на меня так, будто я только что провернула фокус, какого он никогда раньше не видел. Его большие голубые глаза наполнились эмоциями и гордостью. И меня это убивало. Стало невыносимо оттого, что я не могла его обнять, поцеловать и признаться, что испытываю те же чувства.
Испытываю их все. Шок. Волнение. Восторг.
Вместо этого я приподняла брови, будто говоря «ну и?».
– Точно. Конечно. – Дэвон встал и огляделся вокруг, словно у него была другая причина остаться. – Я только… ну да. Да. Увидимся в кабинете врача, когда оденешься.
Доктор Бьорн выписал мне таблетки, чтобы облегчить утреннюю тошноту, и сказал, что мы отлично справляемся. Я сомневалась, что Дэвон согласился бы с такой оценкой, если бы знал о лежащем в моей сумочке «глоке» и о том, что я готова в любой момент вступить в схватку со своим преследователем.
Мы вышли из кабинета, и я вызвала лифт, а Дэвон пошел по лестнице. Я не пыталась заставить его войти со мной в кабину. Прекрасно знала, что сама не люблю, когда окружающие выталкивают меня из зоны комфорта или обесценивают мои психологические триггеры, поэтому постаралась приспособиться к его предпочтениям.
Мы снова встретились на первом этаже и встали друг напротив друга посреди улицы в окружении небоскребов и пешеходов.
Внезапно у меня возникла собственная мечта. Видение о том, как мы держимся за руки. Улыбаемся друг другу. Наслаждаемся этим мгновением, как обычная пара. Дэвон прокашлялся и отвел взгляд.
– Мне пора на работу.
– Верно. – Я поправила завязанные в хвост волосы. – Мне тоже. Нужно обучать сотрудников.
– Мучительное, должно быть, дело, – вежливо заметил он.
– Нет худа без добра, – заключила я.
Останови меня. Скажи, чтобы не уходила. Давай задержимся еще ненадолго.
Вот те на. Понятия не имею, откуда взялись эти мысли.
– Что ж, до скорого. – Я сделала шаг назад и пошла по улице.
Направилась в противоположную сторону, как вдруг пространство пронзил его голос:
– А может…
Я застыла на месте, душа ушла в пятки. Да?
– Хочешь позавтракать? Ты слышала, что сказал врач. Тебе нужно поддерживать силы. Я могу сходить за твоими лекарствами, пока ждешь заказ. Здесь недалеко есть кафе…
– Да. – Я резко повернулась. Меня всю трясло. От волнения. Ужаса. Страха. – Да. Мне нужно поесть.
– Да. Хорошо. Ладно.
Мы оба замерли. Опять. Всего несколько недель назад трахались, будто настал конец света, а теперь испытываем неловкость? Во что превратилась моя жизнь?
– Можно в любое время. – Я скрестила руки на груди, с ухмылкой выставив бедро. – Сегодня. Завтра. Послезавтра.
Дэвон издал смешок и ринулся ко мне. Опустил ладонь мне на поясницу, и, клянусь, электрический разряд пронесся по его пальцам и взорвался у меня прямо между ног.
Что за черт.
Что за черт.
Что за черт.
– Фасолинка очень мило выглядит, правда? – спросила я, когда мы подошли к ближайшему кафе. Увидев меня, люди очень удивлялись – наверное, узнавали по рекламным щитам, – но вместе с тем пялились и на него. Все знали, что в Бостоне живет представитель британской знати.
– Великолепно, – согласился он. – Я еще никогда не видел фасолины красивее.
– А я даже не особо люблю бобовые. – Господи, что я несу?
Дэвон рассмеялся:
– Да ты маленький псих.
– Дэв?
– Хм?
– Сейчас самое время рассказать мне, почему ты такой жуткий клаустрофоб.
– Спроси позже.
– Насколько позже?
– Когда я начну тебе доверять.
– Может, это вообще не случится, – заметила я.
– Именно.
Мы зашли в причудливое кафе с эркерными окнами и цветами в горшках, расставленными на столах. Когда хостес проводила нас к столику, окинув тело Дэвона оценивающим взглядом, я мысленно простонала.
Задалась вопросом, случилось ли бы подобное, если бы у меня был виден живот.
А потом напомнила себе, что это не важно, ведь мы не пара.
– А вы, случаем, не лорд? То есть герцог? – лебезила перед ним официантка.
Дэвон ответил ей вежливой, но мимолетной улыбкой.
– Маркиз, – поправил он.
Выдвинув для меня стул, папочка моего малыша заказал все позиции из меню, даже в него не заглянув.
– В нашем меню двадцать семь позиций, – предупредила официантка, хлопая ресницами. Я что, становилась невидимой рядом с этим ублюдком?
– Хорошо. Моя спутница любит разнообразие, – сказал Дэв. Что-то подсказывало мне, что он намекал на мои сексуальные победы.
– У вас есть пожелания по очередности подачи блюд? – Официантка уже прислонилась к нему, и мне захотелось схватить вилку и вонзить ей между глаз.
– Спросите мою спутницу. А пока спрашиваете, не могли бы вы, пожалуйста, за ней присмотреть? У нее прекрасно получается заставить меня поволноваться.
Дэвон взял мой рецепт, водительское удостоверение и помчался в аптеку на другой стороне улицы за таблетками от утренней тошноты.
Когда он вернулся, я заметила, что пакет в его руках оказался больше, чем должен был быть.
– Ты что, скупил все, что там было? – я приподняла бровь, потягивая жутко зеленый и возмутительно полезный сок.
Ребенок должен родиться готовым к триатлону, потому что я все делала правильно.
Дэвон перевернул пакет и высыпал его содержимое на стол.
– Ты знала, что там целый стеллаж отведен под товары для беременных?
– Да, – спокойно ответила я.
– А я не знал. Поэтому решил купить все, что представлено. У нас есть средства от изжоги, диетические добавки, таблетки от утренней тошноты, запоров и вагинального дисбаланса.
– Ты про дисбаланс уровня кислотности. Если бы от дисбаланса страдала моя вагина, я бы отправила ее к писечному мозгоправу.
Дэвон выплюнул кофе, который успел глотнуть, пока садился за стол. Он заливисто расхохотался, и я почувствовала, как его смех отзывается у меня в груди.
– Мама будет от тебя в восторге, – невозмутимо сообщил он.
Как ни странно, я вдруг громко захихикала, несмотря на все попытки сдержаться. И не только потому, что мысль о возможной встрече с его матерью казалась безумной, но и потому, что он прав. Его семью, наверное, хватит коллективный сердечный приступ, если они однажды со мной познакомятся.
– Ты рассказал ей о своем новом статусе? – спросила я.
– Да.
– И?
– Она не обрадовалась, – признался он.
– И?.. – подтолкнула я, а сердце слегка сжалось.
– Я уже разменял пятый десяток и могу иметь все, что захочу. А хотел я тебя. Вопрос закрыт.
Мне еще о многом хотелось спросить, узнать, но я не имела права допытываться. Тем более после того, как обозначила между нами жирную отчетливую границу.
– Так расскажи мне немного о своей боязни лифтов, машин, самолетов и прочего, – сказала я, отломив кусочек яйца Бенедикт.
Дэвон ухмыльнулся:
– Хорошая попытка. За минувшие полчаса ты мое доверие не заслужила. И, если честно, не думаю, что когда-нибудь заслужишь.
– Почему?
– Невозможно доверять тому, кто не доверяет самому себе. Я не против рассказать тебе мою историю, Эммабелль, но своими слабостями нужно обмениваться так же, как страны обмениваются военнопленными. Наши комплексы – довольно кровавое и безрадостное дело, правда? Не стоит выдавать информацию, не получив ее взамен.
– Ха, – я улыбнулась, намазывая масло на морковный пирог, что само по себе нелепо. – Значит, на самом деле ты вовсе не идеален?
– Отнюдь нет. Нисколько, – он расплылся в заразительной улыбке.
Я опустила голову и постаралась сосредоточиться на еде.
– Что ж, я пока тоже не готова тебе доверять, – призналась я.
– Неужели это было бы настолько ужасно? – добродушно спросил он. – Немного довериться другому человеку?
Я поразмыслила, а потом медленно кивнула.
– Да. Думаю, да.
Дэвон выдержал мой взгляд. Возникло чувство, будто я совершала ужасную ошибку, но ничего не могла поделать.
– Мне ждать тебя, Эммабелль? – тихо спросил он. – Есть ли вообще смысл тебя ждать?
Скажи да, идиотка. Дай ему хоть за что-то ухватиться, чтобы тебе самой тоже было за что держаться.
Но слово все равно сорвалось с моих груб. Резкое и грубое, как камень.
– Нет.
Следующие полтора часа мы говорили обо всем, кроме наших фобий: замкнутых пространств и отношений соответственно.
Поговорили о наших общих друзьях, о детстве, о политике, глобальном потеплении и о том, кого что раздражало больше всего. Дэвона – помимо всего прочего, когда люди употребляли слово «буквально», говоря о том, что на самом деле буквальным не было. Меня – когда использовали один и тот же нож и для масла, и для джема, а еще когда говорили мне, что я ни за что во что-то не поверю, если было очевидно, что точно поверю.
– Люди такие жалкие! – Я взмахнула руками, подводя итог нашего позднего завтрака.
Дэвон оплатил счет, и, если я не ошиблась, когда глянула украдкой, чаевые он тоже оставил щедрые.
– Непростительно, – констатировал он. Меня обрадовало, что он продолжил вести разговор как ни в чем не бывало после того, как я сказала ему не ждать меня. – Но все равно без них никуда.
– Спасибо за то, что ты не такой уж ужасный, малыш. – Я по-дружески приложилась кулаком к его бицепсу. Плохое решение. Рука коснулась накачанных мышц под одеждой, и мне тут же захотелось на него наброситься.
Дэвон поднял взгляд от счета и провел большим пальцем по моему лбу.
– Дорогая, у тебя температура? Кажется, ты только что сделала мне комплимент.
– Ну, ты заплатил за отпадный завтрак. Я вообще ничего такого не имела в виду, – фыркнула я. Так держать, Белль! Покажи своего внутреннего пятилетнего ребенка.