Светлые розовые царапины на его шее.
Внутри все перевернулось. От слабости дрогнули колени. Мне пришлось вдохнуть поглубже через нос и прислониться к двери.
– Вижу, ты был занят. – Я с прищуром посмотрела на его шею.
– Я всегда занят, дорогая. Это называется быть взрослым. Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать. – Но ему хватило смелости – а вернее, наглости – слегка покраснеть.
– Хорошо, что хоть один из нас с кем-то трахается, пусть даже это не я.
Мне надо бы заткнуться. Я не имела никакого права так себя вести после того, как поучала его, что мы не пара.
Дэвон со смущенным видом поправил воротник, отчего стало только хуже. В этой ситуации его даже не назвать подлецом, поэтому я не могла закатить настоящую истерику.
– Расскажи мне, – потребовала я.
– Нет, – манерно протянул он, с прищуром на меня глядя.
– Расскажи сейчас же, Дэвон. Я хочу услышать. – Я скрестила руки на груди, сама не понимая, почему так поступаю с ним. С собой. Но ответ очевиден: я хотела испытать боль. Хотела наказать себя за то, что меня это вообще волновало. Дэвон плотно поджал губы, а потом заговорил:
– Вчера у меня случился незапланированный двухчасовой перерыв. Старая подруга прилетела в Бостон на медицинскую конференцию. Мы поужинали в ее отеле…
– Дай угадаю, в итоге ты остался на десерт? – я злобно улыбнулась.
Выражение его лица оставалось отрешенным. Бесстрастным. А я была готова разразиться слезами. А может, просто разорваться. Быть может, моя кожа лопнет. Может, из нее польется зеленая слизь ревности. Может, тогда я наконец вспомню то, о чем, похоже, в последнее время часто забываю: мужчины – ужасные существа, созданные, чтобы причинять боль.
– Ты переспал с ней, – заключила я, надеясь, что он станет все отрицать или скажет, что поцеловал ее, но ему стало не по себе, поэтому он ушел. Или пообещает, что это больше никогда не повторится, потому что ему не понравилось, и он все это время думал обо мне.
Но он просто сказал:
– Да.
Таксист неловко заерзал в кресле, беспокоясь, что его машина станет местом преступления, когда я убью Дэвона. Бедняжка. Оставлю ему двойные чаевые.
– Она тебе отсосала? – деловито поинтересовалась я.
Водитель подавился слюной.
Дэвон дергал невидимую ворсинку на своем стильном костюме, сохраняя скучающий и отстраненный вид.
– Мечта…
– Не называй меня так, говнюк. Даже не смей сейчас называть меня этим прозвищем.
– Подозреваю, что через пару мгновений ты оправишься от окутавшего тебя тумана ревности и пожалеешь об этом. Давай сменим тему, – уверенно предложил Дэвон. Он не ошибся, что еще больше сводило меня с ума.
– Только после того, как ответишь на мой вопрос. Она. Тебе. Отсосала?
Его светлые глаза пристально посмотрели в мои.
– Да.
– И тебе понравилось?
– Да.
Я гортанно рассмеялась. Мир вокруг меня сошел со своей оси. Меня сейчас стошнит.
– Ты сказала не ждать тебя. Даже дважды. Логика подсказывает, что у тебя нет ни прав, ни притязаний на мои чувства.
Его чувства. И надо же мне было связаться с единственным придурком в Бостоне, который говорил как отщепенец из романа Джейн Остин.
– Имела я твою логику, – сказала я.
– С радостью. Но я бы поимел не только ее.
– У тебя телефон звонит, – сухо заметила я.
Дэвон достал его и хмуро посмотрел на экран.
Тиффани.
Перенаправил звонок на голосовую почту.
Тиффани позвонила снова. Он поджал губы и вновь перевел ее на голосовую почту.
Такси подъехало к клинике моего гинеколога. Оставив парню пятьдесят баксов чаевых, я выскочила из машины. Дэвон шел за мной по пятам. Телефон в его руке снова засветился. На этот раз на экране отобразился входящий звонок от Трейси.
Я, сама того не осознавая, стала подниматься по лестнице на третий этаж, на котором располагалась клиника, ведь знала, что Дэвон не пользуется лифтами, и не желала с ним расходиться.
– Ты трахаешь только тех женщин, чьи имена начинаются на букву «Т»? – пылко поинтересовалась я.
– Трейси – партнер в компании.
– Готова поспорить, что ее ты тоже трахал.
– Ей шестьдесят.
– Тебе тоже. – Серьезно? Я обладала уровнем умственной зрелости, как у кекса. Дэвон бросил на меня еще один жалостливый взгляд, и мы подошли к дверям клиники.
А это, как я напомнила себе, ценный урок. Замечательно. В любом случае последние полчаса доказали, что я, как всегда, оказалась права.
Дэвон – все же мужчина, все же не способен держать свое хозяйство в штанах и все же представляет для меня большую опасность.
Само собой, он был милым и более воспитанным, чем те мужчины, которых я встречала за минувшие годы, а еще до неприличия безупречным. Но все равно мужчиной.
Дэвон схватил меня за руку, развернул и прижал к двери. Я посмотрела на него, повсюду ощущая прикосновения его тела – страстно желая этого, ненавидя и любя. Одновременно.
– Оставь меня в покое! – прорычала я.
– Никогда, дорогая. А теперь скажи мне: ты была с кем-то с тех пор, как мы с тобой начали спать?
Не была. До того как забеременела, я хотела ограничить сексуальные контакты только с Дэвоном, чтобы убедиться, что именно он станет отцом моего ребенка. А после – попросту не могла даже представить, как прыгаю в постель с первым встречным, когда у меня в утробе малыш.
Я подумывала сказать ему, что постоянно занималась сексом. Это стало бы вполне очевидным для меня поведением.
Но едва открыв рот, я не смогла этого сделать.
Дэвон умел выуживать у меня правду, даже если эта правда отвратительна.
– Нет, – призналась я. А потом добавила громче: – Я не была ни с кем после тебя.
С его красивых губ сорвался тихий гортанный звук, и Дэвон на мгновение прикрыл глаза. А когда открыл их снова, в них таилось пламя.
– Я бы расцеловал тебя, Эммабелль Пенроуз.
Я заставила себя улыбнуться и открыла дверь в тот же миг, как Тиффани позвонила ему снова.
– Не надо, Дэвон Уайтхолл.
Как-то раз, будучи на третьем месяце беременности я рассматривала ассортимент сумок для подгузников и детских автокресел в магазине buybuy Baby, поглаживая свой плоский живот и потягивая отвратительный зеленый сок, когда заметила подавленную женщину на позднем сроке, которая устроила истерику на кассе.
Она наклонилась, упершись руками в ленту для покупок, на которой лежала гора базовых детских принадлежностей. Сумка для подгузников, салфетки для кормления и слюнявчики. Все то, что необходимо любой молодой матери, чтобы пережить безумное путешествие под названием материнство. Сперва я подумала, что она вот-вот родит. «Вот черт. На тридцать восьмой неделе перестану выходить из дома», – подумала я. С моим везением, воды у меня отойдут в лифте, полном народа. А в довершение мы все в нем застрянем.
Живот женщины достиг того критического состояния, когда пупок уже почти опустился вниз и выпирал через ткань кофты. По ее лицу текли слезы, смешавшись с комочками туши.
– Простите. Простите. Не знаю, что на меня нашло. – Она вытерла сопли рукавом. – Я отнесу часть обратно. Погодите секунду.
– Не спешите, милая. – Похоже, кассирша была готова зарыться под плитку от неловкости.
– Что ж… Пожалуй, я вполне могу обойтись без салфеток для кормления. Старые рубашки тоже прекрасно подойдут, правильно?
Я поставила мазь для сосков, которую рассматривала, обратно на полку, бросилась к кассе и, достав из кошелька кредитку, шлепнула ее на стойку.
– Нет. Не уноси ничего. Я оплачу.
Беременная женщина посмотрела на меня с несчастным видом. Погладила свой живот, будто успокаивая нерожденного ребенка. Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что ей не больше девятнадцати. Свежее личико, розовые щечки. Мне захотелось расплакаться вместе с ней. В какой же ужасной ситуации она оказалась.
– Даже не знаю, зачем я сюда пришла, – сказала она, и у нее задрожал подбородок.
– Ты пришла, чтобы купить вещи для своего ребенка. – Я нежно коснулась пальцами ее руки. – Как и должна. Не волнуйся. Ты уйдешь отсюда со всем, что тебе нужно.
– Вы… вы уверены? – Поморщилась она.
– Абсолютно, подруга.
Ее губы тронула робкая улыбка. На девушке были дырявые легинсы и рубашка, которая облегала ее живот, словно полиэтиленовая пленка. Я пожалела, что не могу подарить ей несколько своих платьев для беременных, что купила на деньги, которые Дэвон ежемесячно в немыслимом количестве перечислял на мой счет. Мне они пока не нужны. Мой живот был плоским, но плотным.
– Спасибо, – она всхлипнула. – Моего парня уволили несколько месяцев назад, и он до сих пор не нашел новую работу. Здорово нас кинул.
– Черт, сочувствую. – Я взяла подарочный сертификат со стойки возле кассы и указала на него. – Да что за работодатель так поступает? Зачислите на нее две тысячи, пожалуйста.
Мне необходимо знать, что эта девушка всегда будет обеспечена подгузниками и детской одеждой, пока ее парень не найдет новую работу. Иначе не смогу спать по ночам.
В ответ она расплакалась еще сильнее, но на этот раз от облегчения. Заговорив, девушка то и дело икала и всхлипывала.
– Да. Мы оказались в полной заднице. Очень рассчитывали на эту подработку. Увольнение… очень сильно на нем сказалось. В последнее время он часто выходит из себя. Нервничает из-за больничных счетов, но мне-то что делать? Рожать в ванной? – Она сердито нахмурила брови. – Это он уверял, что мы соблюдаем осторожность. Что, конечно же, оказалось полной чушью. Будь мы осторожны, я бы не забеременела.
– Танго танцуют вдвоем. – «А втроем устраивают мыльную оперу», – с горечью подумала я, вспомнив о Тиффани.
– Вот ведь правда? – Девушка вытаращила глаза. – Я хотя бы устроилась на работу в местный комиссионный магазин. А он в последнее время почти не выходит из дома. Только пьет и смотрит телевизор и… черт, простите. – Ее щеки залил яркий румянец. Она опустила голову и покачала ей. – Само собой, это не ваша забота. Вы слишком добры.