– У нас была интрижка. У нас с Кристин был роман. Я ласкал ее пальцами, когда ты нас застукала, и она испугалась, потому как знала, что ты серьезный босс, а еще потому, что всем в клубе было известно, что моя девушка беременна. Она не хотела выглядеть разлучницей или шлюхой, хотя, к слову, была и той и другой, поэтому выдумала историю о том, что я к ней приставал!
Меня глубоко возмутило подобное описание Кристин, хотя я была не согласна с ее поведением. Двое должны делить ответственность, никто не заставлял этого придурка заводить с ней интрижку. Но, конечно, вряд ли сейчас подходящее время, чтобы сыпать ответными обвинениями в его адрес.
– Я этого не знала. – Мне претило, как слабо звучал мой голос.
– Ну да, потому что тебя вообще не волновало ничего, кроме твоего клуба, вечеринок, шмоток и связей на одну ночь. Кристин не давала мне прохода. Она знала, что у меня есть доступ к графику Росса. Я влезал туда и ставил ей более удобные часы и смены, пока он не видел. – Он поднял нож из груды битого стекла посреди гостиной и вытер его о джинсы.
Я неловко поерзала на диване. Клейкая лента врезалась в запястья, и мне хотелось размять ноги.
– Послушай, Фрэнк, мне очень…
– Я не закончил! – взревел он, приблизившись вплотную к моему лицу. Его щеки раскраснелись, в глазах плескалось безумие. – Я лишился всего. Моя девушка обо всем узнала – что неудивительно. В конце концов меня уволили публично, и никто больше не хотел брать на работу. Стоило мне выйти из дома, рядом околачивался репортер или фотограф, ведь всем нравится история об ужасном парне с беременной малолетней подружкой, который домогался танцовщицы бурлеска, за что менеджер клуба выгнал его пинком под зад. Моя девушка не ушла от меня, но и не простила. А эта сука Кристин ушла из шоу и вернулась в Цинциннати, где вышла замуж за какого-то старого козла. Его скоро ждет большой сюрприз, когда он поймет, что ребенок, которого она ему вот-вот родит, от меня. А я? Я подсел на наркоту. Ведь почему бы и нет, черт возьми? – невыразительно посмеялся он.
О боже.
– Если бы ты рассказал мне…
– Ты бы ни черта не сделала! – рявкнул он, и я поняла, что это правда. – Ты ненавидишь мужчин. Все это знают. Все!
Меня затошнило. Все это время я была отчасти ответственна за состояние его девушки. Я помнила, как увидела ее в buybuy Baby. Помнила, какой расстроенной она выглядела.
Фрэнк начал пинать окружающие предметы, преисполнившись решимости причинить как можно больше вреда мне и всему, что мне принадлежало.
– Дома дела стали совсем плохи. А некоторое время спустя я просто встал и ушел. Совсем как мой папаша еще до моего рождения. Мне было не справиться. И вот возникает порочный круг, который ты создала. Мой сын придет в этот мир ни с чем, а твой ребенок – со всем. А почему? Потому что у тебя симпатичное личико? Подтянутая задница? Потому что твоя сестра вышла за какого-то богача и теперь вы с ней скачете целыми днями, будто сами миллионерши?
Я понимала, к чему все идет, и мне это не нравилось. Ни капли.
– Значит, это ты меня преследовал. Но… но кто тот человек, который приходил в «Мадам Хаос» и угрожал мне?
– Мой отчим. – Фрэнк пожал плечами. – Здорово меня выручил. Хороший парень, да?
– А парень в Бостон-Коммон?
– Бостон-Коммон? – Он нахмурился. – Туда я за тобой никого не отправлял. – Голова шла кругом. За мной охотились несколько человек. Однако Фрэнк был в их числе и явно не настроен и дальше отвечать на мои вопросы.
– Ну что ж, я пришел сказать следующее: раз у моего ребенка не будет будущего – а я точно не смогу обеспечить ему будущее… – лезвие ножа нашло мое сердце, скользнув по коже к животу, когда он присел передо мной на корточки, – значит, у твоего его тоже не будет.
– Фрэнк, прошу…
Нож замер возле моего живота.
Фрэнк улыбнулся, надавливая на рукоять и прокалывая кожу.
И в этот момент обрушилась одна из стен гостиной.
Дэвон
Я приехал к загородному дому родителей Пенроуз и увидел припаркованный перед ним фургон отца Белль.
Не сказал бы, что планировал пытаться завоевать расположение мистера Пенроуза, объясняя, что моя мать послала людей, чтобы те угрожали его дочери, а сам я в какой-то момент, возможно, собирался жениться на другой. Но мне все равно придется с ним столкнуться. Разумеется, после того как я сообщу Белль, что мы с ней поженимся на этой же неделе и положим конец всей этой ерунде.
Я решительно подошел к парадной двери и поднял руку, намереваясь постучать.
И в этот момент внутри раздался грохот. Как будто разбилось стекло. Я метнулся к одному из окон и заглянул внутрь.
Белль сидела на диване почти обнаженная и со связанными клейкой лентой руками, а похожий на Фрэнка парень (я никогда его не видел, но пришел к такому выводу методом дедукции) стоял над грудой стекла, у его ног лежал нож. Я прижал ладони к стеклу и закричал, но они меня не услышали. По плотности стекла и мутному обзору я понял, что оно слишком толстое.
Я бросился к двери и попытался вскрыть замок, но он, черт бы его побрал, не поддавался. Дверь тоже была крепкой. Точно такая же стальная бронированная дверь, какую Киллиан установил в своем особняке в день рождения Астора. Я не смог бы ее выбить, даже если бы щеголял квадрицепсами, как у Скалы[32].
Я спешно обошел дом, пытаясь найти способ пробраться внутрь. Запрокинул голову, чтобы проверить, вдруг на втором этаже окна открыты или, может, не с тройными стеклами. Не повезло.
Быстро осмотревшись, я понял, что проникнуть внутрь можно только через вентиляцию. Оставалась только одна проблема: мы с замкнутыми пространствами не особо ладили.
Глядя на вытяжное отверстие на боковой стене дома, я напомнил себе, что у меня нет выбора. Либо я умру в пространстве, уступающем размерами даже кухонному подъемнику, или Белль… Черт, я даже подумать не мог о том, что могло с ней случиться.
Достав телефон из кармана, я позвонил в службу спасения, объяснил им ситуацию и назвал адрес. Затем пролез в отверстие и пробрался внутрь.
Воздуховод был вовсе не таким, какой показывают в кино: квадратный бесконечный металлический лабиринт, по которому можно ползти с комфортом. Этот представлял собой круглую хлипкую трубу, которая оказалась способна выдержать мой вес лишь потому, что пролегала между кирпичной кладкой. Ее поверхность была неровной со всех сторон. Возникало чувство, будто я забрался в чей-то задний проход. Мне пришлось ползти на локтях и коленях, собирая пыль, грязь и клещей своим костюмом от Cucinelli, который из темно-синего быстро превратился в серый.
В горле встал ком от грязи, все мышцы напряглись и подрагивали. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Но я должен. Я должен ее спасти. Я зажмурился, чтобы унять боль, и продолжил ползти. Порой я натыкался на тупик, смещался налево, направо, вверх и вниз, пока не находил следующий поворот, который выведет меня на другую сторону.
Ты не умрешь.
Ты не умрешь.
Ты не умрешь.
Я проталкивался сильнее, быстрее. Ноги сводило, руки болели. Через несколько метров пути я снова услышал голоса и только тогда осмелился открыть глаза. Их защипало от пота и пыли. Впереди показался вентилятор кондиционера. Осталось всего несколько метров.
Из-за вентилятора раздался голос.
– Если бы ты рассказал мне… – предприняла попытку Эммабелль. В ее голосе слышалась храбрость, сила и все, что я так в ней любил.
– Ты бы ни черта не сделала! – взревел он.
Я продвинулся дальше, извиваясь как червяк на пути к отверстию воздуховода.
– Ну что ж, я пришел сказать следующее: раз у моего ребенка не будет будущего – а я точно не смогу обеспечить ему будущее, значит, у твоего его тоже не будет.
Едва он это произнес, я выбил решетку и вывалился из воздуховода, обрушив вместе с собой половину стены.
Я встал, хотя резкая мучительная боль в левой ноге подсказывала, что я, скорее всего, ее сломал.
Фрэнк обернулся, и, воспользовавшись эффектом неожиданности, я бросился на него всем телом и потянулся за ножом. К сожалению, он одержал верх, поскольку ему не приходилось еще несколько секунд назад пробираться сюда ползком. Он вонзил нож в мое плечо и провернул лезвие. Я издал вопль и вдавил пальцы в его глазницы. Понятия не имел, что делаю. Просто знал, что не умру, пока не удостоверюсь, что Эммабелль в безопасности.
Краем глаза я видел, как Белль со связанными лодыжками и запястьями неуклюже прыгает от дивана на кухню. От ее пупка стекала струйка крови, исчезавшая за резинкой белья. Разум забил тревогу. Если что-то случилось с ребенком… с моим ребенком…
– А-а-а! – закричал Фрэнк, отпустив нож – который, кстати сказать, до сих пор, мать его, торчал у меня из плеча, – и беспомощно замахал руками. – Мои глаза! Мои глаза!
Под нами разлилась теплая лужа крови, и я понял, что это моя кровь. Собрав последние силы, я сосредоточился и попытался вырвать ему глазное яблоко, что оказалось не так просто, как звучало с его слов, ведь глазницы состояли сплошь из плотной кости, и мне приходилось пробираться сквозь нее.
– Хватит! – взревел Фрэнк. – Прекрати!
Но потом прекратил как раз таки он сам.
Точнее, упал на меня, весом своего тела вгоняя нож еще глубже в мое плечо.
Из его спины торчал нож для стейка. А над ним, тяжело дыша, стояла Эммабелль.
Я решил, что сейчас самое время потерять сознание.
А потому так и сделал.
Тридцать восьмая
Дэвон
Я очнулся на больничной койке.
Все болело.
Все, кроме плеча, которое я не чувствовал вовсе. Я украдкой покосился на него, нахмурив брови, и увидел, что оно перевязано.
Я окинул взглядом палату, которая казалась бесконечной: сплошь заставлена шкафчиками из светлого дуба и медицинским оборудованием.
Киллиан стоял возле окна с видом на парковку и тихо разговаривал по телефону. Хантер сидел в кресле рядом с ним и что-то печатал в ноутбуке, а еще я слышал доносящийся из коридора голос Сэма.