Шавка взвизгнула в ужасе и, скуля, унеслась под крыльцо. Калитка открылась.
Командир группы и Лиза вошли во двор. Из дома доносились ругань и грохот опрокидываемой мебели. Испуганной хозяйке командир сказал сурово:
— Полиция, мамаша!
— …! — рыкнули из дома.
Грянули два выстрела: «Бах! Бах!» С хрустом и звоном стекла вылетела рама с той стороны. «Бах! Бах!»
— Тварь!
«Бах! Бах!»
— Перехватывай! Дворами уходит!
«Тра-та-та-та-та!» — сорвалась короткая автоматная очередь.
Хозяйка завизжала, приседая и хлопая себя по полным бёдрам. Лиза напряглась — неужели упустили? Хвастуны! Тяжелый на подъём! А он вышиб гнилую раму — и был таков!
— Гольберг! Карташов! В обход! — Командир группы показал на соседний двор.
Оперативники, резво перепрыгнув через невысокий забор, помчались на перехват. С хрипом залаял цепной пёс, кидаясь на непрошеных гостей, но те уже были на следующем заборе и пропали за ним.
Где-то очень далеко ещё раз хлопнул выстрел.
Лиза вошла в разгромленную комнату. Хозяйка, причитая, материлась на оперативников:
— Что наделали, подонки, ублюдки?!
— Ты потише! Устроила бандитский притон! — осадил уполномоченный.
Лиза увидела смятую постель на панцирной кровати, стол, заполненный неприбранной посудой с объедками, несколько пустых бутылок из-под дешёвого креплёного вина, обрушенный на пол сервант и пол, усеянный осколками разбитых стеклянных полок серванта, табуретки, раскиданные по углам, порванные занавески. Как же опера лоханулись? Скорее всего, гость, услышав стук в калитку, улизнул из комнаты в коридорчик и затаился в нише с зимней одеждой. Когда его там обнаружили, он атаковал — влепил одному, второму, обрушил сервант и скакнул в дальнюю спаленку, где вышиб оконце.
Лиза с сомнением смотрела на зияющий пролом. Чем это он? Неужто от страха ногой смог высадить? Феномен. А нет, рама от старости сгнила, гвозди проржавели. Такое оконце и она смогла бы выдавить. Видимо, Гордей всегда имел его в виду на случай экстренного отхода. Лоханулись опера. Надо было сюда кого-то тоже ставить.
На Лизу из бурьяна смотрел сердитый опер Потапенко. У него были руки в ссадинах, автомат он держал небрежно.
— Чем обрадуешь, Алёша?
— Повязали.
— Взяли? Вот молодцы! — обрадовалась и одновременно удивилась Лиза. Догнали, выходит. Не ожидала от оперов такой прыти. — Без жертв?
— Слава богу! Из него жертву надо сделать.
— А говорили — Гордей тяжелый на подъём!
— Это не Гордей.
— А кто? — снова удивилась Лиза.
— Абрикос.
— Не знаю такого.
— Молодой подонок, шестёрка Гордея.
Лиза вышла из дома во двор. Оперативники втащили с улицы избитого парня с рыжими лохмами. Вот почему Абрикосом прозвали. Он смотрел зверем, руки сдавлены стальными браслетами. Оператор вёл видеосъёмку задержания. Гольберг продемонстрировал на камеру изъятый у задержанного пистолет.
— Пистолет ПМ. Из этого оружия задержанный Хорьков оказывал сопротивление работникам полиции. Им было произведено шесть выстрелов.
— Хорьков, где Гордей? — спросил Шматов, командир спецгруппы.
— Не знаю.
— Когда он ушёл? Мы знаем — он был здесь.
— Час назад ушёл. В город поехал.
— Куда конкретно?
— Он мне не докладывает.
— В машину его, — велел Шматов операм. Посмотрев на Лизу, сказал: — Это Абрикос, подручный Гордея, можно даже сказать — напарник.
— На безрыбье и рак рыба. Покручу его. Срок за незаконное ношение оружия и попытку убийства сотрудников полиции впаять ему проще пареной репы. Но мне Гордей нужен, и очень быстро.
— А кого он пытался убить? — усмехнулся Шматов.
— Вас.
— Ха-ха! На видеозаписи у нас этого нет. Одоева, ты же знаешь, судьи такую наживку не заглатывают… Только оружие на нём, и то, гад, скажет, что нашёл случайно в огороде. — Он обернулся к хозяйке дома: — А вы, гражданка, что смотрите на меня? Берите паспорт — и вперёд в машину!
— Меня за что? — очумела тётка.
— За преступную «малину».
— Какую «малину»? Ты что, дорогой? Сняли комнату у меня мужики — мне всё лишняя копейка, я ж пенсионерка.
— Не рассуждайте. В управлении во всём разберёмся.
Лиза разочарованно рвала листочки с куста смородины. Что же делать? Гордея она не взяла. Абрикос этот сопливый ей ни к чёрту не нужен…
— Ты едешь? — спросил нетерпеливо Шматов.
— Еду. Не останусь же!
По дороге Лиза комбинировала. Надо действовать! Действовать. Оглянувшись на задержанного Абрикоса, спросила сурово:
— Парень, мне нужен Гордей!
— И что? — дерзко осклабился Абрикос, за что получил от оперативника по загривку.
— Давай договоримся. Сдашь Гордея — я тебя отпускаю!
Абрикос презрительно скривился.
— Я тебе правду говорю, парень.
— С ментами не сотрудничаю.
— Козёл, — процедила Лиза, глянула на шофера: — Высади меня в районе заброшенных домов.
Уазик затих у череды пустых, с зияющими дырами оконных проёмов заброшенных аварийных пятиэтажек.
— Володьку возьми с собой, — посоветовал Лизе Шматов.
— Возьму. Район пустой, а я девушка хрупкая. Борьке Кулакову привет от меня!
— Передам, если увижу.
Высадив Лизу и оперативника Крошина, уазик умчался. В повисшей тишине Лиза и Крошин посмотрели друг на друга, вздохнули и пошли внутрь безжизненного микрорайона.
Крошин спецсредства в виде шлема и бронежилета оставил в машине, с собой взял только пистолет.
— Где Игошина с Измайловым брали? — спросила Лиза у Крошина.
— В следующем дворе они бросили машину. Измайлов скрылся в первом подъезде, а Игошин в третьем подъезде пятиэтажки напротив, — рассказывал Крошин, участвовавший в задержании преступников.
— Две пятиэтажки не могли перетряхнуть и найти проклятые сумки?
— Посмотрели — не нашли.
— Знаю я, как вы смотрите…
— Игошина вам сдали — его крутите.
— Представь, он не хочет рассказывать, куда спрятал сумку.
— Людей нет, Лизок, многоэтажки прочёсывать, — беспечно отозвался Крошин.
Подходя к дому, где отбивался Самойлов, отчётливо услышали хруст обваленной штукатурки под чьими-то ногами и грубые мужские голоса. Лиза предостерегающе подняла руку — к входу в первый подъезд они с Крошиным подобрались очень тихо.
— Кто там может быть? — прошептала Лиза.
— Бомжи или наркоманы.
Войдя в подъезд, они потихоньку стали подниматься по лестнице наверх. Крошин на всякий случай держал пистолет наготове.
На втором этаже из дверного проёма квартиры выходили два грязных, в пыли, мужика. Они остолбенели, столкнувшись нос к носу с Крошиным и Лизой. Первый из мужиков, высокий, мускулистый, держал пухлую спортивную сумку, тоже испачканную в штукатурной пыли. Он зыркнул на Крошина, увидел в его руке пистолет и мгновенно швырнул в Володю свою сумку.
— Менты! — рыкнул он подельнику, пятясь обратно.
Крошин отбил сумку, и она полетела вниз.
— Это Гордей! — сказал он Лизе и уже громко закричал: — Стой! Милиция!
Бандиты улепётывали что есть духу. Их топот гремел внутри квартиры, а потом совсем далеко.
Крошин, прижавшись к стене, выставляя вперёд пистолет, пошёл к дверному проёму.
— Володя, они убежали в другой подъезд — думаю, в квартире, в стене, есть пролом, — сказала Лиза. — Я вниз, за сумкой.
Крошин резво скакнул внутрь квартиры.
Лиза бегом спустилась вниз, подобрала сумку. Видимо, это одна из сумок, спрятанных Самойловым и Игошиным. Она была пухлая, но легкая, словно набитая скомканными газетами. Она нетерпеливо расстегнула замок-молнию. Так и есть — скомканные газеты. Вытряхнув газеты на бетонный пол, Лиза даже пробовала прощупать дно сумки. Что же здесь важного? Зачем сумки Ондатру?
Сверху грянули два пистолетных выстрела. Лиза вздрогнула. С улицы закричал человек. Одоева кинулась к выходу из подъезда, но затаилась — раненный в ногу Гордей лежал в пыли между домами и кряхтел. Его дружок скрылся в подъезде пятиэтажки напротив.
— Малофей, сука! Помоги! — заорал ему Гордей, но в ответ грянул сверху ещё один выстрел — пуля выбила ямку в земле.
— Лежать, Гордей! Ты арестован! — прокричал сверху Крошин.
Выглянув из-за сломанной двери подъезда, Лиза крикнула:
— Володя, спускайся, я держу его на прицеле!
Про себя она усмехнулась — знал бы Гордей, что целиться Лиза в настоящий момент может только своими игривыми глазками. Но Гордей этого не знал, он резко извернулся и вдруг выстрелил.
«Бах!» Пуля чиркнула по кирпичу. Лиза отпрянула обратно — оказывается, Гордей при оружии! А как могло быть иначе? Он же бандит!
И тут же грянул выстрел из другого подъезда, а Гордей, взвыв, выронил пистолет и сжался в комок — Крошин прострелил ему руку.
— Суки-и! Падлы! Малофей, загаси их!
— Лиза, не выходи! — прокричал Крошин. — У второго тоже оружие.
— Поняла!
Лиза пожалела, что не знает номера сотового Шматова — сейчас бы завернула опергруппу, и делу конец — повязали бы всех! Придётся звонить дежурному, а дальше будет долгая история… Она запустила руку в свою сумочку, нашаривая телефон и продолжая высматривать в зияющих проемах окон дома напротив подельника Гордея.
И снова выстрелили. Лиза вздрогнула.
Тишина.
Неужели Володю убили? Страх дёрнулся в её душе — как же она одна против вооруженного подонка? И тут же стало совестно — Крошин погиб, а она себя жалеет. Ей ужасно захотелось крикнуть, узнать, жив ли Крошин, но накативший страх сдавил горло.
— Эй, менты! — раскатисто прозвучал бас, многократно отразившийся среди стен кирпичных трущоб. — Что попрятались, как крысы?
— Сдавайся! — рявкнул Крошин.
У Лизы отлегло от сердца — живой, слава богу! Она осторожно выглянула на улицу — Гордей распластался безжизненной грудой, развороченная пулей голова залита кровью. Его пристрелил свой же подельник.
— Не мути! Взять меня вы не сможете! — громко прокричал бандит. Где он сидел, нельзя было определить — его слова эхом прыгали по зияющим дырам оконных проёмов. — Гордей мёртв! Это он убил шлюху, которую подсунули старику!