— Сам? — удивился Геннадий.
— Сам. Поговорил. Мол, он крутой авторитет, всё у него схвачено, а он, Пыгин, парнишка сильный, перспективный. Пыгину деньги нужны на оплату тренировок, на белок, который качки жрут, а Пантелей ему всё это предоставит, надо только вечерами ходить в его свите и, если случится, двинуть кому следует кулаком.
— Шестнадцать лет, он сопляк.
— Геннадий Андреевич, вы его не видели, этого Пыгина, там лось такой здоровый, он одной пятерней мне черепушку раздавит!
Геннадий посмеялся — Ребров, когда входил в азарт рассказчика, лгал очень живописно и сам искренне верил в правдивость своих преувеличений.
— Ну, дальше что?..
— Пыгин согласился, всем нахвастал: я буду в свите крутого авторитета, сам крутым стану, эдаким брателой. Пантелей лично его свозил в ЦУМ, выбрал ему дорогой спортивный костюм. На другой день взял сопляка с собой в сауну, чтобы вместе с братвой потусовался, а потом говорит, отечески обнимая за плечо: «Рома, есть такая тема, надо за одного пацана на зоне посидеть!.. Не бойся, ты там как царь будешь. У меня всё схвачено. Как на курорте! Посидишь, выйдешь, дальше будем вместе дела делать!» Пыгин обалдел от такого предложения, сказал, что подумает, а сам со страху вообще из города умотал, через пару дней позвонил Пантелею, что не сможет «посидеть» и такая «работа» ему не нужна. Пантелей его выматерил так, что Пыгин трубку бросил и увидел себя уже окоченевшим трупом в гробу. А Пантелей матери Пыгина позвонил и велел, чтобы вернули спортивный костюм!
— Ха-ха-ха! — расхохотался Геннадий. Да, как у них это легко — возьми костюм и посиди лет пяток за решёткой, а когда отказываются, они обижаются и обещают порвать, что не приняли дружбы авторитета, не пожелали сделать ему «уважуху», ведь услуга плёвая — отсидеть чужой срок.
Перестав смеяться, Геннадий погрустнел. Права пословица — бесплатный сыр только в мышеловке.
Дверь кабинета открылась, вошла Одоева, улыбнулась, увидев Геннадия:
— Приехал! Молодец! Ребров, дуй в курилку, нам надо посекретничать с Геннадием Андреевичем.
— В курилку — это хорошо. Ещё в буфет зайду.
— Зайди, зайди.
Она, не церемонясь, вытолкала Реброва из кабинета, прошла и села за стол Геннадия. Подвинула к себе телефонный аппарат, спросила:
— Отошёл?
— Немного. Итак, в сумке ничего нет? — спросил Геннадий.
— Почему нет? Есть!
Геннадий на мгновение онемел — вот так номер!
— Что? — спросил хрипло.
— Скомканные старые газеты. Эксперты их как следует изучили и пришли к выводу, что Самойлов заранее наготовил себе бумаги на случай проблем с жидким стулом.
Геннадий разочарованно ухмыльнулся:
— А я уж хотел испугаться.
— Пугайся не пугайся, а мне два часа назад обещал сдать Ондатра и вручить чемодан с грехами твоего папика один нелюбезный авторитет.
— То есть?
— Малофей на моих глазах завалил Гордея. Да, да, убийца Зин Нуретовой мертв, застрелен.
— Чёрт! Лучше бы он был жив!
— Не боись, Егоров. Малофей сдаст нам Ондатра в обмен на неприкосновенность банды.
— Как это?
— Думаю, мальчики Ондатра поняли, что их босс затеял гнилую авантюру, отсюда заговор и «дворцовый переворот» — Ондатра убьют, Малофей выдаст нам видео и фото с твоим папиком, а сам останется во главе организации.
— Ого! Не ожидал такого поворота событий.
— Ты думал, только один Ондатр крутой? Много парней мечтает о его короне.
— Как ещё на эти перестановки Пантелей посмотрит! Они, я понял, с Ондатром стали общую игру вести.
— Жизнь покажет, — не особо переживала Одоева.
— Может, подстава? Может, Малофей по указанию Ондатра тебе такое заманчивое предложение сделал, чтобы меня совсем загнать в угол?
— Садись на стул и не суетись. Малофей обещал мне позвонить. Всё им сказано от своего имени. Он свою игру теперь ведёт. Уверена в этом… Я велела дежурному перевести звонок в твой кабинет. Скоро всё прояснится.
Геннадий задумался — только бы случилось, как говорит Лиза, тогда проблема с отцом рассосётся, а Игошина он раскрутит!
— Зачем Реброва услала?
— Ты же сам требовал, чтобы посвященных в твоё дело было только двое — ты и я.
— Какой уже в этом смысл!
— Смысл есть.
— Слушай, Лиза, зачем Самойлов спрятал сумку, если в ней не было ничего, кроме старых газет? Зачем сумки Ондатру? Что в сумке Игошина? Почему он молчит? Почему Малофею сумки не интересны, если он решил сбросить козыри, которыми обладает Ондатр? Он ведь тебе про освобождение Игошина ничего не говорил?
— Нет, не говорил.
— Поче…
— Гена, утихни. Твои вопросы останутся без ответа.
— Лиза, ты же понимаешь, что самое главное в этой истории — содержимое сумок!
— Понимаю. Это все понимают — ты, я, Ондатр. Понимает это и Малофей — он рассчитывает вернуть тебе грешки твоего отца и уже спокойно (ты ведь расслабишься) поискать сумку Игошина, благо сумку Самойлова он уже проверил. Ты не смотри на меня. Малофей не собирается отступаться от сумки Игошина. Если из-за её содержимого братки готовы убрать главаря, только бы мы, менты, успокоились, — это содержимое ой-ё-ёй какое ценное! И братки попытаются добраться до этих ценностей. Просто план Ондатра они забраковали, придумали новый, более простой, ведущий к легкому успеху.
Затрезвонил телефон. Геннадий напрягся. Лиза застыла на мгновение, потом погрозила Геннадию пальцем и проворно схватила трубку:
— Алло, следователь Одоева… Да…
Геннадий сидел как на иголках. Кто это? По лицу Лизки не определишь — звонят козлы-следователи из других отделов или это ТОТ САМЫЙ звонок.
Лиза слушала минуты две говор в трубке, потом сказала:
— Я приеду не одна. С Егоровым… Да, это его отец… Хорошо.
Опустив трубку на аппарат, Лиза секунду ела чёрными зрачками напряженное лицо Геннадия.
— Итак.
— Что, Лиза?
— Поедем на стрелку.
— Когда?
— Уже сейчас. Ты и я. Берём оружие. И бронежилеты.
— Боишься?
— Да. Что-то жить хочется. Почему, сама не пойму.
На стрелку поехали на машине Каузиной — перед трагической развязкой она оставила своё авто во внутреннем дворе управления. Под пиджаки и рубашки оба надели неудобные голубые бронежилеты из какой-то синтетической дряни. Пистолетный выстрел эти штуки держали, а вот автомат бил бронежилет вместе с живым содержимым навылет.
— Далеко ехать? — спросил Геннадий.
— В ближайший лесок.
— Музыку включи, что ли. Муторно.
— Опять ссышь? Я тоже. Мне даже трахаться захотелось.
— Бесстыжая ты баба, Лизка.
— Зато какая, Егоров! Грудь — ох! А между ног у меня — у-a, мёд! Слюна не потекла? А то, может, остановимся, потолкаемся?
— Чем ты мне нравишься, никогда не поймёшь, всерьёз ты говоришь о сексе или прикалываешься — чувствуешь себя полнейшим дураком.
— Ничего, Егоров, умный ты али дурак, если суждено нам с тобой сегодня сдохнуть… то и сдохнем, невзирая на умственные способности.
Одоева сидела за рулём, уверенно управляя машиной в подвижной толчее центральных улиц. То и дело, справа и слева, неуклюжее авто Каузиной обходили крутые иномарки.
— Спасибо тебе, Лизок.
— За что?
— Что впряглась за меня!
— Я же благородная. Ха-ха-ха! Как мушкетёр. — Лиза заметно нервничала. — Ничего, Егоров, всё обойдётся.
— Надеюсь на это.
Центральный проспект плавно вылился в межгородское шоссе — высотные дома сменились панельными пятиэтажками, потом пошли коттеджи за высокими кирпичными заборами, а их сменило старьё — домики из брёвен, с маленькими оконцами и покосившейся дощатой оградой. Вскоре домики отодвинулись — впереди было широкое чистое пространство и избитое рытвинами полотно дороги.
Мимо поста ГИБДД пронеслись не сбавляя скорости.
Через десять минут, у знака «Конец города», реношка сошла с трассы на обочину и затихла.
— Приехали, — сказала Лиза, выключив двигатель.
— Никого.
— Подождём.
Лиза достала из кармана трубку мобильника, продавила на кнопках номер.
— Кому звонишь?
— Суперкомандиру. — Лиза имела в виду начальника УВД.
— Зачем?
— Просил позвонить.
— Зачем?
— Егоров. — Лизка скривилась, приложив сотовый к уху. — Ты же не Буратино, нос у тебя не длинный, нечего его совать не в своё дело. Ого… Я чувствую, Егоров… — Лиза опустила мобильник. — Сработала блокировка сигнала. Бандиты приближаются — у них система гашения сотовых.
Мимо пронесся и плавно стих громадный «мерседес» — он свернул на обочину и встал.
— Зачем я его брала? — Одоева удивлённо повертела мобильник в руке.
Левая передняя дверца «мерседеса» открылась. На улицу шагнул мужчина в строгом деловом костюме. Это был Малофей. Геннадий смотрел на крутой лайнер, стоивший бешеных бабок, на крутого бандита в крутом костюме, но был спокоен, словно смотрел кино. В мозгу кувыркалась фраза из детского матерного стишка: «…И спускала м…фью прямо на нос соловью…» Кличка у этого мужика мутная, как сперма.
Малофей призывно махнул рукой, чтобы к нему вышли.
— Сколько их в машине? — спросил Геннадий, телом чувствуя свой пистолет под мышкой.
— Двое. Малофей и Ондатр. Я пошла.
— Может, я?
— Нет. Сиди.
Лиза ловко выскользнула из кресла, захлопнула дверцу. Она подошла к бандиту совсем близко. Оружие у него было в кармане пиджака и сзади за поясом. В любом случае она быстрее вырубит его ногой в глаза.
— Привезли материалы? — серьёзно спросила Лиза.
— Материалы — слово какое строгое, — ухмыльнулся Малофей. — Вы очень похожи на Джиллиан Андерсон. Лет пятнадцать назад, или больше, пользовался популярностью сериал «Секретные материалы». Про всякую фантастическую дрянь. Должны помнить.
Недавно его снова повторяли. Она играла агента Скалли.
Лиза молчала. К чему это отступление?
— Вы знаете, что Андерсон в бурной молодости снималась в порно? Читали газету «Калейдоскоп»? Андерсон с разведёнными ногами и подпись: «Мои материалы ни для кого не секрет». Эти фотографии не повредили её карьере.