— Ничего, — бодро отозвался Геннадий. — Когда-нибудь и где-нибудь он проявится.
— Может, не проявится.
— Проявится!
— И что, возьмёшь командировку и поедешь на рандеву?
Геннадий пожал плечом:
— Не знаю. Будет видно. — А сам подумал, что, наверное, судьба такая — Тетере пока избегать наказания за гадости, творимые над людьми. Но предел терпению Бога на небе и людей на земле придёт, и тогда Тетере не поздоровится по полной программе!
Лиза Одоева ежедневно интересовалась здоровьем отца Геннадия, проявляла тёплое участие. Они с Геннадием после нервозной истории с Ондатром стали настоящими друзьями по работе. Некоторые коллеги пытались посмеиваться в сторону их дружбы, подмигивали Геннадию, имея в виду прошлое Лизки, но Егоров отсекал такие шутки.
В этот раз Одоева, мило улыбнувшись, потрепав панибратски Геннадия по плечу, тоже поинтересовалась самочувствием отца:
— Как он?
— Нормально, идёт на поправку, — кивнул Геннадий. — Скоро писать начнёт. Говорит, соскучился. Пусть. Это ему только на пользу будет.
— Молодец он у тебя, — ободряла Одоева. — Главное, папик жив и честь сохранена. А ты тогда, помнишь, как скукожился? «Всё кончено!»
— Я так не говорил, — рассмеялся Геннадий.
— Но думал.
— Хорошо тебе, Лизка, всё нипочем, — брюзжал Геннадий.
— Ну, если расслабиться и принять жизнь такой, какая она есть… Вот смотри, мой благоверный очередное колечко подарил.
— Очень рад за тебя и твоего благоверного.
— Хочешь с ним поговорить?
— Насчёт чего? — насторожился Геннадий.
— Ну как, со времени нашей памятной разборки с Ондатром и Малофеем много воды утекло, столько свершилось, а ты совершенно спокойный и безучастный, не мучают тебя приступы любопытства.
— Хорошо, поговорю. Пусть пивом угостит.
— Пиво он тебе поставит — вопросов нет. Но заранее тебя предупрежу — он пишет одну разоблачительную статью, и мне хотелось бы, чтобы и ты был в курсе. На всякий случай. Вдруг одна я не смогу его отмазать, а с таким проверенным напарником, как ты…
— Понял я, Лиза, всё понял, к чему твой разговор. Без проблем.
С Костиком, мужем Лизки, Геннадий встретился в кафе «Молодёжное». В этой забегаловке в основном тусовались студенты. И сейчас большинство столиков было занято разряженными девками и парнями. Костик, удивлённо улыбаясь, гонял пальцем скомканную салфетку по столу. Геннадий не торопясь тянул светлое пиво из высокого стакана с фирменной наклейкой.
— Статья заказная, я не скрываю. Но факты… короче, всё правда. Помнишь дело Игошина?
Геннадий напрягся — как же, как же, у него забрали дело, но до суда довести не сумели, хотя отняли именно под предлогом срочной передачи в судилище. Как же такое не помнить! Из-за этого проклятого Игошина и его отец так намучился, и Геннадий массу нервных и душевных сил растратил.
— Это дело ведь было сначала у тебя, — продолжал Костик. — Вроде всё просто — ГИБДД пыталась задержать угонщиков, они спрятались в многоэтажных заброшенных трущобах. Вызвали группу захвата. Самойлова застрелили, а Игошин при задержании убил сотрудника МВД. Всё ясно как дважды два — угон и убийство. Но там ещё фигурировали две пресловутые сумки. А? Ха-ха. Лиза мне кое-что поведала, как на тебя бригада Ондатра наезжала. Деталей не раскрыла, можешь не беспокоиться, но намекнула, что им был нужен от тебя живой Игошин.
— Да, от меня требовали, чтобы я организовал побег Игошина.
— Им нужен был Игошин, чтобы вызнать у него, где он спрятал сумку. Ведь так?
— Думаю, именно так.
— Так. Бандиты ведь сами пытались искать сумки в трущобах. И нашли сумку, спрятанную Самойловым, а там, кроме старых газет, — ничего.
— Это я знаю.
— Почему они суетились? Потому что в сумках было что-то очень ценное. И бандиты знали об этом. От кого?
— Да?
— Ни от кого.
— То есть?
— Их ограбили. — Костик улыбался, наблюдая, как его информация внедряется в мозг Геннадия. — Точнее, ограбили Ондатра. Эти двое — Самойлов и Игошин — проследили, что бандиты ежемесячно выносили из универсального оптового рынка, который Ондатр контролировал, две сумки наличности. Выносил всего один охранник и передавал в машину. Бандиты были королями района — на них просто никто не смел наехать, и они утратили бдительность. Самойлов и Игошин с двумя сумками, набитыми мятыми газетами (чтобы выглядели пухлыми), пришли в урочный час к рынку и на выходе перехватили курьера. Но в тот день он выносил только одну (одну!) сумку. Ему приставили пистолет к лицу, отняли сумку и бросились бежать. Пока курьер приходил в себя, налётчики уже мчались на угнанной «девятке» во весь опор, боясь бандитской погони. Игошин переложил деньги в свою сумку, а в сумку Самойлова перекладывать было нечего, потому в ней остались скомканные газеты. ГИБДД привлекла машина, летящая по городским улицам с космической скоростью. Её загнали в трущобы, там был бой — Самойлов убит, Игошин взят. Но тот и другой свои сумки спрятали.
— Выходит, в сумке Игошина были бандитские деньги. Потому об ограблении никто не заявил в полицию. Но сколько могло поместиться наличности в сумке? Мизер для бандюков. Две пачки пятитысячных — миллион. Сколько пачек. Триста? Всего сто пятьдесят лямов рублей? Ондатр, скорее всего, сразу возместил ущерб, собрав «выход» по второму кругу, но жадность его сгубила — он решил вернуть и то, что отняли налётчики у курьера. Так?
— Не так. В этот раз был не курьер с арендной платой, был курьер-кассир, и в сумке у него были не рубли, а несколько миллионов евро наличкой в купюрах по пятьсот евро и, самое главное, депозитарные расписки на предъявителя на сотни и сотни миллионов евро — часть бандитской кассы… Понял, почему возник такой переполох?! Тут никого не жалели!.. А раз дело Игошина крутил ты, Ондатр и наехал на тебя, чтобы ты ему выдал Игошина.
— Кто тебе всё это рассказал?
— Есть люди.
— Зачем они набили сумки газетами? Для чего сумки должны были быть пухлыми?
— Может, они рассчитывали взять курьера в вестибюле оптового рынка, как-нибудь придавить в углу? Там ведь видеокамеры охраны.
Вошли мимо камер с пухлыми сумками, вышли обратно с пухлыми сумками. Сразу никто не хватится.
— Да, может быть.
— Слушай дальше. Ондатра убили, дело у тебя забрали, но передать в суд не успели — Игошин в камере СИЗО загадочным образом взрезал себе вены.
— Гнилая история. Но он убил сотрудника полиции, и могли ему таким образом «отомстить». Дело чести, так сказать… Хоть и трясли охрану СИЗО из отдела внутренней безопасности, но ничего криминального не нашли. Так всё и спустили — взрезал вены, и слава богу!
— Хренатень это. Он сдох под пыткой.
— Пыткой?
— Ваш начальник Ассаров к тому времени уже знал, что находится в спрятанной сумке Игошина.
— То есть?
— Двоюродный брат Ассарова служил тогда в ФСБ. Стукач в организации Ондатра поведал своему «опекуну» о проколе Ондатра с деньгами и что они в сумке Игошина. Ассарову о твоих затруднениях с Ондатром рассказала Лиза. Не всё рассказала, а то, что на тебя давят, требуя выдать Игошина.
— Лиза? Рассказала? Как она могла?!
— Она думала о тебе. Это был единственный шанс спасти тебя от скандала, не знаю уж какого, но она мне сказала, что был бы суперскандал… Но лишнего она никому не говорила, уж поверь… Ассаров дал добро на «сговор» с Малофеем и на устранение Ондатра. Он помог тебе избавиться от компроматов, и ты, успокоенный, передал Ассарову дело Игошина, не пытаясь закусить удила. Он лично его пытал.
— Ассаров?
— Да, Ассаров и его подручные. У меня все фамилии.
— Ты хочешь такое напечатать? — ужаснулся Геннадий.
— Это политический заказ, старик. За статью я надеюсь получить бабки, которых хватит мне на подержанный «мерседес».
— Не в деньгах счастье.
— А в их количестве. Правильно. Всё дело в том, что Ассаров расколол Игошина… За гибель Игошина Ассаров слетел со своего кресла. Ты помнишь, он ведь не расстроился, потеряв пост замначальника областного УВД, — уволился на гражданку. И сразу купил себе крутую квартиру, зарегистрировал охранную фирму — у него несколько автостоянок и кафе, в том числе это, где мы сейчас сидим.
— Он нашёл деньги Игошина. Он нашёл хренову бандитскую кассу!
— Да, Геннадий. Он нашёл сумку Игошина с бандитскими деньгами.
— Знаешь что, Костик? Я тебе советую забыть о такой статье.
— Я уже согласился её написать. Ассаров выставил свою кандидатуру на должность мэра районного центра, но есть люди, которых это не устраивает. Его прижмут и посадят.
— Понятно.
Приехав домой, Геннадий первым делом прошёл в комнату отца — он теперь жил в семье, но основное время ещё проводил в своей комнате, лежал на застеленном диване, читал, кое-что записывал в толстую большую тетрадь.
— Как дела, папа?
— Хорошо, Гена, не беспокойся обо мне. Лекарства пью вовремя. Спасибо, всё хорошо.
— Я очень рад.
Андрей Андреевич, улыбнувшись, кивнул:
— Всё наладится, Гена.
— Я знаю, папа. Так и будет.
Геннадий встал у окна, долго смотрел на улицу. Он знал, что дальше будет, после выхода разгромной статьи. Политическая карьера Ассарова не состоится, не станет он мэром, да и бизнеса лишится — «оборотень в погонах» понесёт заслуженное наказание. Журналист Костик получит всё, что хотел, — справедливость и крупный гонорар, на который купит вожделенный подержанный «мерседес». Лиза Одоева, скрывающая свою болезненную чувственность, в конце концов «угомонится», родит Костику сына и будет очень счастлива в браке. Машка выйдет замуж за поэта Самсонова и тоже родит ему сына — Петьку Самсонова. Геннадий будет ходить к ним в гости и будет говорить по душам с зятем за бутылочкой водочки. Самсонов бросит увиваться за бандитами и писать восхваления к дням рождениям братков и их паханов, откроет сайт в Интернете, станет популярным блогером, огребая порядочные деньжищи за рекламу. Он, Геннадий Егоров, пойдёт на повышение, его помощник Ребров, как и мечтал, займет его место и стол, а Андрей Андреевич всё-таки закончит свой эротический роман про беспутную баронессу, умудрится его хорошо продать, а некий продюсер из Германии даже снимет фильм по его мотивам (фильм, конечно, для взрослых!). В общем, сплошное исполнение желаний… Вот так как-то!