– Может, сразу перейдём на «ты»? – предложил я.
– Вы так считаете? – покачала головой моя принцесса. – А какое это имеет значение?
– Да просто так удобнее, – развёл я руками, – ну, что мы как ученик и учительница?
Виола оказалась весёлой девчонкой и без заморочек. Во всяком случае, налёта «золотой молодёжи» на ней я не обнаружил, хотя выглядела девушка очень сановито – интеллигентная, степенная и респектабельная.
– Хорошо, – согласилась она. – На «ты» так на «ты». Предупреждаю сразу, – она кивнула в сторону «Жар-Птицы», – питейные заведения не посещаю.
– Да вы… ты что?! – рассмеялся я. – Мне это тоже ненужно. Я не злоупотребляю. Но могу пригласить в кино, – не заметив восторга от моего предложения, я добавил: – или в театр.
От такого приглашения она аж замедлила шаг и округлила глаза:
– Вы… ты любишь театр?
– Да-да, конечно! Я его просто обожаю! – беззастенчиво соврал я. К моему стыду, обожатель театра ни разу в театре не был. Нет, вру, однажды нас всем классом возили в театр юного зрителя на спектакль «Будьте готовы, ваше высочество!». С него я и начал. – Знаешь, Виола, я полюбил театр с детства, когда в нашем ТЮЗе впервые посмотрел спектакль «Будьте готовы, ваше высочество!».
– Что ты говоришь? А я к сожалению смотрела только фильм, кстати, его недавно сняли. Не смотрел?
– Нет! – замотал я головой. – Я только спектакль.
– Ну и прекрасно, я тоже очень люблю театр, что ты смотрел в последний раз?
Мне показалось. Она раскусила во мне липового театрала и теперь просто издевалась надо мной. Но я ведь тоже не лыком шит, взял и ляпнул:
– Последний раз я смотрел балет «Лебединое озеро» в Москве, в Большом театре.
Виолетта ахнула:
– Ты был в Большом театре?
– И не раз! – я пошёл ва-банк.
– А я пока только мечтаю, – грустно ответила Виола.
– Ну, так, значит, нам есть к чему стремиться! На каникулах съездим. Ты в каком классе учишься?
– В десятом, – вздохнула девушка, – летом я буду поступать в ВУЗ…
К этому времени мы подошли к её подъезду.
– Ты здесь живёшь? – спросил я. – В какой квартире?
– В гости, что ли собрался? – улыбнулась она.
– А вдруг письмо захочу написать, – нашёлся я.
Расстались мы на приятной ноте, как оказалось, Виола была не против подружиться со мной.
* * *
Дружили мы два месяца. Я даже успел познакомиться с её родителями и побывал в гостях в качестве молодого человека их дочери. Праздновали день рождения её младшего брата.
Я вспомнил, как в свой десятилетний юбилей получил нагоняй от отца. Возвращаясь из школы, мы зашли к моему школьному товарищу сыграть партейку-другую в шахматы. Ну, и сыграли. Вернулся я домой уже под вечер, а если быть точным, то под ночь. Это каким же нужно быть беззаботным, чтобы забыть о своём юбилее в день юбилея. Взрослые так не умеют.
Хорошо мне повезло в тот день, всё-таки день рождения, а так бы ремень не запылился. Как оказалось, меня в тот день ждали дома не только родители, но ещё тётя с дядей, бабушка с дедушкой по материнской линии, двоюродная сестра, соседи. К моему возвращению за столом остались только соседи. Остальные гости расстроенные, со слов отца, разъехались по домом. Откровенно говоря, расстроились они зря, поскольку все гости получили то, что хотели. Подарков, о которых я мечтал, никто не оставил, на моей кровати лежали открытки с дежурными поздравлениями и пожеланиями учиться только на «пять» и какие-то свёртки со всякой чепухой. Ну, как можно назвать папку для нот, к примеру или плёнку с диафильмом, словно его не показывают по телевизору, но всё равно для начала нужно подарить фильмоскоп, а потом уже плёнки приносить. Я всё проверил и, не обнаружив ни одной стоящей вещи, завалился спать. Юбилей юбилеем, а завтра с утра снова в школу.
Спустя столько лет, мне сложно описать, какие чувства тогда завладели мной, и что могло из всего этого выйти. Мне казалось, это настоящая любовь, я даже наивно полагал, что, наконец-то, избавился от своей гомосексуальной зависимости. Так гордился, что у меня есть девушка, я нарочно приводил её иногда в нашу столовую на первом этаже, чтобы все видели, какая у Бориса Филатова подружка. Знакомые по вечерам заходили ко мне в комнату и выражали восхищение красотой моей девушки. Казалось, я был счастлив. Бывая у неё дома, я слушал её музыку и наслаждаться её игрой на скрипке, её действительно удавалось это делать великолепно и мастерски. Я часто просил её исполнить мою любимую композицию, которую я виртуозно исполнял, да и до сих пор могу исполнить, – полонез Огинского «Прощание с Родиной». Как оказалось, это было не прощание с Родиной, а прощание с моей принцессой. Постепенное, спокойное, но неуклонное.
Что меня радовало во всей этой истории, я невероятно возбуждался от её глаз, губ, рук, запаха, даже одежды. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я навсегда отрекусь от своей гомосексуальной сущности.
Боже мой! Какая же наивность! До моего знакомства в армии с лейтенантом, рассказавшем мне о Чайковском и его женитьбе оставалось несколько лет. И только тогда я узнаю, что «ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе». Задолго до моего рождения Пётр Ильич сказал это обо мне.
Но вернёмся к моей принцессе. Долго я ходил вокруг да около, намекал, вздыхал, говорил прямо и, наконец, заманил Виолетту к себе в общежитие. Начало было превосходным, мы целовались, обнимались, даже лежали на кровати. Она была не против всех этих, так называемых предварительных ласок. Но ведь предварительными они называются неслучайно. На то они и предварительные, чтобы потом последовало продолжение, как я надеялся, безудержное, сумасшедшее, неистовое. После того, как мои яйца можно было использовать в качестве колокольчиков, я осторожно перешёл к более решительным действиям. И более решительные действия тоже не смутили мою гостью. Но! Через платье и юбку – пожалуйста, гладь, целуй, обнимай, тискай. Это не Олеся с Лагерной улицы. Та, наверное, и сейчас, не задумываясь, сняла бы трусики по первой просьбе. Виолетта же довела меня до исступления. Я не выдержал и спросил:
– Ты девственница?
– Да, а ты сомневался? – она неодобрительно взглянула на меня.
– Ну, а ты могла предупредить? – что же я так мучаюсь.
– Мучаешься? – изумлённо спросила девушка.
– Ну, конечно, – усмехнулся я и добавил: – Разве ты не знаешь, что перевозбудившись, парни страдают от боли в… Ну, внизу.
– Первый раз слышу, – недоуменно произнесла она. – я в этих вопросах ничего не понимаю.
Я заметил, что у неё на ресницах блеснули слёзы. Видимо, мои объяснения ей показались грубоватыми.
– Ну, что ты, Виола, – бросился я успокаивать её. – Прости, милая, я не хотел тебя обидеть.
Она молчала, через некоторое время всхлипнула.
– Скажи, Боря, почему всем парням нужно только одно? Обязательно залезть под юбку и сделать нехорошее дело.
Я посмотрел на неё и улыбнулся.
– Что смешного я спросила? – раздражённо воскликнула принцесса.
– Понимаешь, Виолетта, – на правах бывалого начал я. – Это жизнь, и никуда от этого не деться. Рано или поздно все люди начинают этим заниматься. Но, поверь мне, это сказочное удовольствие несравнимое ни с чем. Ты извини меня, я думал, что у тебя уже были парни.
Я заметил, как она вспыхнула.
– А у тебя уже были дев… женщины? – не поднимая глаз. Спросила Виолетта.
– Да, одна, – не моргнув глазом соврал я.
– А из-за чего расстались?
– Не сошлись характерами, – ляпнул я первое пришедшее в голову объяснение.
– Так разве бывает?
Я смотрел на Виолу и понимал, что передо мной ребёнок, просто похожий на взрослую девушку.
После этого случая наши отношения пошли на спад. Мы встречались, обнимались, целовались, но, целуя Виолу, я всё чаще и чаще представлял Георгия, его поцелуи были более сладкими и горячими.
Однажды я решил протестировать свою скрипачку и на очередном свидании рассказал ей вымышленную историю.
Ты представляешь, Виол, – начал я, – у меня сегодня товарища арестовали.
– Что он натворил? – вздёрнула брови девушка.
– Поймали с другим парнем, они оказались гомосексуалистами.
– Это те, кто как женщины? – спросила она.
– Да нет, они выглядят как настоящие мужики, только занимаются друг с другом сексом.
– Какой ужас! – воскликнула она и прикрыла рот. – Маньяки?
– Нет, не маньяки, просто гомосексуалисты.
– А кто же они? Конечно, маньяки. Такие и подъезде прибьют, не задумываясь.
Я ещё решил немного пошутить и сказал:
– Ну, девушек они точно н тронут, они их не интересуют.
– Как знать, – возразила некогда моя принцесса, – в любом случае, они психически ненормальные люди. Кто знает, что у них на уме.
Всё понятно с вами, девушка. На следующий день я позвонил её домой и сказал, что улетаю от завода в командировку на месяц. Мне показалось, что она всё поняла. Не в смысле о моих наклонностях. А о том, что я охладел к ней.
– Счастливой дороги, – пожелала она мне. – Прилетай поскорее.
Я лечу по сей день.
Глава 11
Я позвонил Владимиру, объяснил ситуацию с Антоном, предупредив, что превысил свои полномочия и принял его в качестве так называемого субквартиранта. Уверен, что и без предупреждения Копытин не сказал бы мне ни единого слова против, но правила приличия всё же не позволили мне промолчать.
– Да сам решай, – ответил Владимир. – Только будь внимательнее, чтобы не нарвался на аферистов, а то оставят без копейки денег. Не всем молодым сегодня можно доверять, хотя, думаю, сам разберёшься, не маленький.
Копытин был во всех отношениях человек необычный. Но, как он сам признавался, с людьми сходился всегда с трудом. Не то, чтобы у него был скверный характер, нет, в этом вопросе как раз всё было отлично, просто редко кого мог назвать другом. У нас же это произошло как-то очень легко, можно сказать, без сучка, без задоринки. Я однажды не удержался и спросил у него: