Он уже закончил с ужином, облизал пальцы и бросил кору. При свете заходящего солнца степняк закрепил лодку, чтобы течение не унесло.
– И все же. Меня зовут Хенельга, а моего друга – Эгрегий. Мы оба прибыли из Гирции, хотя не происходим из этих земель. Она не похожа на эту местность. Зеленая, холмистая. Рек мало, зато окружена морем со всех сторон. А еще, говорят, болота на севере. Там никто почти не живет, опасно.
Ее слова ничуть не заинтересовали степняка. Он взял теплые вещи из лодки, перебрался выше от кромки воды и завернулся в плащ, явно намереваясь спать. Горит с луком он подложил под голову.
Мгновение, и он глубоко задышал.
– Может, взять лодку и уйти? – спросил Эгрегий на гирцийском.
– И куда же? Течение разобьет нас, вынесет точно к врагам. На запад грести против течения? Стреляет он хорошо.
– Это точно. Чего ему от нас нужно?
Хенельга пожала плечами, предположила, что их просто используют как вьючных животных. До тех пор, пока они не достигнут становища.
Путешественники привыкли к холодным ночам, характерным для пустоши. Лето было на исходе, солнце едва успевало прогревать предгорья, с которых скатывался ледяной ветер. Падая с запада на восток, эти ветра спешили сорвать стебли тепла, росших на сухой земле. Леса в среднем течении Тенеда уже ощущали приближение осени, теряя от ужаса листву.
Над рекой стоял туман, который укутал не только землю, но и людей спрятавшихся на возвышенности. Шерстяные плащи отсырели, стали тяжелыми и больше не согревали. До рассвета было далеко, но все трое уже готовились в путь.
Погрузились, вышли на середину реки. Течение подхватило лодку и отнесло к порогам, грозя разрушить суденышко. О приближении к порогам напоминал только гул воды, да редкий блеск волн.
Степняк, орудуя веслом, направил лодку к северному берегу, прямо перед входом в поворот. Вода подмыла берег, образовалось множество промоин в камне. Скрытые от глаз пещеры стали отличной стоянкой для лодки.
Укрепив лодку в пещере, степняк выбрал из трофеев самое ценное и приказал чужакам взять это с собой.
Пришлось раздеться, чтобы спуститься в воду. Иначе потом целый день идти в мокрой одежде. Ледяная вода сжала людей, грозя удушить их. Холод передавил, лишая возможности дышать.
За людьми наблюдали только немигающие глаза лягушек.
Везеньем было то, что глубина в пещере небольшая. Выход рядом. Река промыла несколько входов в пещеру, образовав навес. С северо-западной стороны был проход в камышах, через которые пришлось пробираться.
Вода у берега была теплее, приманивая земноводных со всей округи. Выйдя на открытое место, люди обтерлись, накинули теплые туники и плащи.
Оглянувшись, Хенельга не заметила тропы, по которой они прошли. Рана в зарослях затянулась, скрывая пещеру с лодкой.
– Не первый раз он ее использует, – заметил Эгрегий.
Хенельга кивнула.
На разговоры не было времени, степняк уже взбирался по склону. Он сразу задал высокий темп, быстро повел отряд от реки на северо-восток. Казалось странным, что он выбрал такое направление. Ведь этот путь вел прямо к Каллиполю. Если описания не врали.
Троп в лесу не было, приходилось прокладывать новые, обламывая ветви. От шума поднимались птицы, наблюдавшие за людьми. Оставив крикливых птах позади, люди спешили вперед.
Степняк не пользовался хожеными тропами, чтобы не привести данаев к схрону с лодкой и трофеями. Лес за сезон успеет восстановить раны, скрыв проход, оставленный троицей. Но до той поры данаи могут набрести на тропу и пойти по следу чужаков.
Потому степняк успокоился только тогда, когда вышел на открытый простор.
За лесом начиналось зеленое море травы, спадающей в овраг. Дальше на север трава утратила сочность и яркость.
И все же, местность была милосерднее к путникам. На пути часто встречались деревья, под которыми можно переждать зной. Колючек меньше, хотя пришлось обуться – ползучие растения давали семена с цепкими иглами, легко протыкающими как кожу, так и подошвы обуви.
Степняк вел свой отряд от одного источника до другого. Порой это были едва живые ручейки, укрывшиеся в зелени. Земля вокруг ручьев была утоптана, в ней отчетливо читались следы многочисленных животных, что отдыхали тут в тени.
На излете лета насекомых почти не было, зато многочисленные травы давали сотни семян. В ручьях плавала семенная шелуха, в мелких лужицах носились водомерки. Из воды на чужаков поглядывали лягушки, убегающие под прикрытие корней, только их покой нарушат.
Пить эту воду не очень хотелось, но другой нет. Приходилось фильтровать через ткань с соломой с углем.
Возле полноценных источников обязательно были селения. Степняк обходил их стороной, но не слишком скрывался. Порой вдалеке виднелись стада. Чужаков если и заметили, то никак не реагировали.
В целом местность выглядела более обжитой, но при этом простор напоминал пустыню. Это была обжитая пустыня, которую не смог покорить человек. Эта земля сама покорила поселенцев. Как данаев, так и кочевников.
Лишь сумрак принес свидетельства иного. Запах цивилизации, принесенный морским бризом. Смесь ароматов дыма, навоза, тысяч людей и самого моря. Угадывался запах дегтя, которым совсем недавно Виал изводил товарищей. Поблизости находился город. Не тот, к которому стремился Эгрегий – в этом он не сомневался, но все же город.
Это должен был быть Каллиполь. Названный так, словно в шутку. Эгрегий помнил этот город, точнее его запах. Ведь сам полис был скрыт от него за нескольким дюймами дерева, глазам было открыто небо застланное дымом. Решетка не давала вылезти из люка, чтобы разглядеть сам город.
Пиратский корабль находился в порту Каллиполя или был где-то рядом. Но шум полиса был настоящим. Эгрегию и сейчас чудился этот шум. Время не избавило от воспоминаний.
Прошли еще с десяток миль, совсем стемнело, но степняк и не думал останавливаться. Иноземцы предположили, что он спешил в поселение. Ведь зачем ставать лагерем у ворот, если можно провести ночь под крышей.
Эгрегия смущало лишь то, что ночью ворота полисов закрываются. А еще трофеи – словно груз вины отягощал их путь. Ведь это вещи данаев, было бы странно продавать их в полисе.
– Это Горло, – сказал Эгрегий, указывая на восток.
Говорил он для Хенельги, ведь степняк сам знает свои земли.
В темноте едва ли что разглядишь. Лишь блеск моря, развалившегося в своем ложе на востоке. Вода отражала свет звезд, но волны смешивали его и придавали особый, призрачный вид. Позади шумел лес, в котором пробирался через камни и песок Тенед.
Образы порожденные скорее воображением, чем глазами.
Сам Каллиполь предстал в образе алых всполохов. На сторожевых башнях горел огонь.
Башни располагались дальше от моря. Лишь утром, когда чужаки все же встали на привал, они увидели, что сторожевые башни – это опорные пункты в миле от Каллиполя.
Круг из тына вокруг башни, в которой десяток воинов. Эти сторожки должны были предупредить полис о появлении кочевников. Сами коневоды не слишком опасны для стен, но они могут удушить Каллиполь, лишив его пищи, рабов, воды.
Вокруг разбросаны многочисленные фермы, похожие больше на укрепления. О них рассказывал данай, взявший их в плен вечность тому назад. Рабам приходится трудиться в поле, не снимая кандалов, а на ночь их все равно запирают в подвале сторожевой башни.
Против орды варваров эти хозяйства не могли устоять. Рассчитывали на помощь из города. Что не всегда возможно, особенно, если в набеге будет участвовать больше сотни всадников.
В былые времена и гирцийцы жили так же. Все сменилось, когда писанный закон стал сильнее закона меча.
– Это Каллиполь! – воскликнул Эгрегий, заметивший огонь на башне.
Он тут же поспешил на огонь, словно мотылек. Не видя самого полиса, Эгрегий уже представлял его: кирпичные стены домов, саманные хижины рипенов, проживавших в городе, один или два храма с яркими фронтонами; посреди на площади будет фонтан, а перед ним возвышение для ораторов, для судей и тому подобное. Данаев будет меньшинство, но именно они будут бродить по площади.
Чужаки же смогут скрыться в районах рипенов, коих в городе намного больше, чем колонистов.
Стрела ударила перед Эгрегием, заставив его прирасти к земле. Почва приняла тяжелый удар стрелы, ответив глубоким вздохом.
Эгрегий уставился на стрелу перед собой, проследил за направлением, откуда она пришла. Стрелял степняк, что спас их. Лук он держал в расслабленной руке.
– Туда нельзя, идите за мной.
– Почему?
– Идите за мной.
Поняв, что словами ничего не добиться, степняк медленно вынул стрелу из горита. Эта стрела имела тупой наконечник, видать, он не хотел убивать добычу.
– Я думал, ты вел нас в Каллиполь.
– Вы не данаи, зачем вам туда, – пожал он плечами и повторил: – идите за мной.
– Думаю, лучше послушаться, – сказала Хенельга. – Я не успела увидеть, как он достал лук и выстрелил.
– Я давно следил за вами, – добавил степняк, убирая стрелу. – Вы мне подходите.
– Для чего подходим?
– Вас ждет великая честь. Чужакам редко оказывают такое почтение. За мной. Стрелу подберите.
– Может, он ведет к своему царю? – предположила Хенельга.
Степняк убрал лук и пошел прочь от огня на башне. Он не сомневался, что чужаки последуют за ним. Так и произошло.
Шли всю ночь. На востоке загорались все новые огни, указывающие положение башен. Эгрегий успел насчитать их с десяток. И лишь с восходом солнца он смог увидеть, что это были не башни города.
Укрепления из дерева, почти нет камня. Вокруг сновали люди, собиравшиеся патрулировать окрестности. Чужак спустились в овраг, чтобы переждать. Но перед этим степняк показал им Каллиполь.
С возвышенности путники разглядели каменные зубцы стен, пару башен и небольшие ворота. Часть стен потемнела от сажи, деревянные парапеты почти везде обрушились. За стеной возвышались черепичные крыши, не так много, как представлялось чужестранцам. Среди черепичных крыш зияли дыры – то ли там не было строений, то ли они давно обрушились.