етно голова начала покачиваться в ритме поезда.
Как раз в тот момент, когда он собирался нырнуть в мир сна по-настоящему, Киёсэ негромко заговорил.
– Что?
Когда он поднял голову и взглянул на Киёсэ, тот смотрел на свои руки, сложенные на коленях, словно в молитве.
– Твое имя идеально тебе подходит.
Какэру удивился. Почему Киёсэ вдруг заговорил об этом.
– Мой отец тоже занимался бегом. Но после окончания школы ушел работать и после этого вроде совсем не бегал.
– Отец рекомендовал тебе заниматься бегом?
– Да нет, не особенно.
То, что отец возлагает на него надежды, Какэру впервые почувствовал, когда начал серьезно заниматься легкой атлетикой в средних классах. Он не разговаривал с отцом с тех пор, как ушел из команды, куда его взяли по спортивной рекомендации. Даже когда стало известно, что Какэру будет участвовать в Хаконе Экиден, от отца не было никаких вестей.
«Что хочет сказать Хайдзи-сан?»
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Какэру.
– Все же это было верхом безрассудства – замахнуться на Хаконе, когда у тебя в команде всего десять человек, – Киёсэ сменил тему. – Говорят, что в горах Хаконе живут демоны… Из-за своего упрямства я возложил такую ответственность на Синдо. Хотя не только на него, на всех вас.
Какэру разволновался, услышав, как глубоко вздыхает Киёсэ.
«Я не очень понимаю почему, но Хайдзи-сан сейчас дает слабину. Что же делать, что делать?» – Какэру силился придумать, что сказать, но не нашел ничего, кроме как:
– Уже слишком поздно.
Однако после этих слов паника лишь усилилась, ведь он понял, что это вряд ли поможет.
– То есть я хотел сказать: мы с самого начала знали, что нас всего десять. – Какэру, запинаясь на каждом слове, не сдавался и продолжал говорить: – Мы знали это и все равно проделали такой путь. И потом, нас на самом деле не десять. Есть люди из торгового района и наши университетские друзья. Они все помогают и поддерживают.
– Да. Это правда.
Киёсэ снова глубоко вздохнул. Но казалось, на сей раз он просто хотел набрать побольше свежего воздуха.
– Какэру, мой отец был тренером школьной команды по легкой атлетике в моем родном городе.
– Правда?
Киёсэ всегда был логичен и рационален, но сегодня перескакивал с одной темы на другую. Какэру был озадачен и просто слушал.
– Для меня с самого рождения бег был предопределенным занятием.
Лицо Киёсэ, смотрящего вниз, казалось белым на фоне темного окна электрички. Какэру изо всех сил вслушивался в то, что говорил Киёсэ.
– У моих родителей был брак по расчету. Решающим фактором женитьбы отца на моей маме, было, по-видимому, то, что она не толстела с возрастом.
– Что?
Уголок рта Киёсэ дернулся в улыбке.
– Наследственная склонность к полноте – враг тех, кто занимается бегом. Мой отец даже встречался с родителями мамы, желая убедиться, что она не предрасположена к лишнему весу. Все ради того, чтобы родить подходящих для бега детей. Невероятно, да?
– …Невероятно.
Хотя когда Какэру видел женщин, идущих по улице, или звезд по телевизору, то первое, на что он обращал внимание, было их телосложение. Для бегунов лишний вес – это преступление. Какэру всегда следил за своим весом, поэтому, когда видел девушку, непроизвольно обращал внимание на то, есть ли у нее лишние килограммы. Он знал, что именно бегуны на длинные дистанции больше всех в мире озабочены своим весом, а не женщины, которые часто говорят о диетах.
Но даже Какэру никогда не приходило в голову задуматься, каким будет телосложение его будущего ребенка. Даже если бы его девушка была пухленькой, он бы не отказался от своих чувств. Идея жениться на женщине, которая точно не наберет вес, звучала невероятно.
– Зато я могу есть сколько хочу и не толстеть, – сказал Киёсэ, потирая лицо руками. – Мой отец не плохой человек, но он из числа тех людей, которые могут все подчинить одной идее. Настоящий фанатик, когда речь заходит о беге.
Какэру ничего не мог сказать, поэтому просто молчал. Киёсэ снова положил руки на колени и посмотрел на пустую полку для багажа над головой.
– Я поступил в старшую школу, где работал мой отец, он был моим тренером. Такой типаж, который ты не любишь, – полностью контролировал спортсменов. Он заставлял меня бегать с утра до вечера день за днем. Но я не мог ему возразить. Даже когда я почувствовал, что с ногой что-то не то. В отличие от тебя, у меня не хватало смелости сказать ему: «Это неправильно».
Поезд остановился на платформе небольшой станции. Двери открылись и закрылись, никто не вошел и не вышел, электричка снова тронулась.
Какэру напрягся и сказал:
– Я побил тренера в школе… не потому, что был смелым. Мне просто сложно контролировать свои эмоции.
– Я несерьезно относился к бегу, – сказал Киёсэ, снова опустив голову. – Думал, что если слушаться взрослых и бегать требуемые дистанции, то станешь быстрее. Легкомысленный подход. Я не стремился к бегу из глубины души, как это делаешь ты. Единственный протест, который я смог себе позволить, – это выбрать университет, в котором бы хотел учиться несмотря на отсутствие в нем сильной команды по легкой атлетике.
Он погладил ладонью правое колено. Медленно, как будто там скопилась вся боль его прошлого.
– Когда я больше не смог бегать, вот тогда мне от всего сердца захотелось бежать. Бежать на своей волне, а не по принуждению других, я хотел мечтать вместе с теми, кто серьезно настроен на бег…
– Хайдзи-сан…
– Ребята в Аотакэ оказались идеальными для этого. Я хотел доказать. Я хотел доказать, что даже слабая команда, даже любители могут бегать, если у них есть потенциал и страсть. Ты можешь бежать куда угодно на своих двух ногах, не подчиняясь слепо приказам других. Я всегда хотел доказать это на Хаконе Экиден.
Какэру закрыл глаза. Решимость Киёсэ и те чувства последних четырех лет, которые он вынашивал в себе с момента поступления в университет, обрушились на него холодной и яростной волной.
– Когда ты пробежал мимо меня той ночью по городу, – тихо начал Киёсэ, – я тогда подумал, что нашел. Нашел мечту, которая обрела форму. Когда я ехал на велосипеде, я сразу понял, что ты Какэру Курахару из школы Сэндай Дзёсэй. А потом, узнав, что тебе некуда идти, втянул тебя в свою затею.
«Почему ты говоришь об этом сейчас?» Какэру считал, что откровенность Киёсэ была одновременно комичной и жестокой.
«Ты мог бы солгать и сказать, что окликнул меня, потому что я бежал свободно и с удовольствием, что ты не знал моего имени».
– Хайдзи-сан. – Какэру открыл глаза и посмотрел на Киёсэ. – Ты научил меня тому, где мне следует быть и куда идти. Ты научил меня думать.
Электричка начала замедлять ход. Они почти подъехали к станции Йокогама. Какэру встал, взял Киёсэ за руку и поднял его с места.
– Я хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе за это.
Какэру и Киёсэ вышли на станции Йокогама и прошли через переполненный подземный переход к восточному выходу.
– Эй, Хайдзи-сан, – тихо сказал Какэру, словно делясь секретом. – Давай сделаем это завтра. Пробежим так, чтобы все поняли, как выглядит самый лучший бег.
Какими бы ни были мотивы, как бы ни звучала правда, их доверие и любовь к бегу уже не исчезнут.
Какие бы демоны ни стояли на пути Какэру, он больше не дрогнет и не убежит.
Завтра мечта обретет форму, остается лишь просто бежать так, как велит сердце.
– Да. Давай сделаем это, Какэру.
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. А затем вместе побежали по дороге к отелю.
Глава 10. Падающая звезда
Юки был в полутемном номере рёкана[33] «Асихара». Он переоделся в форму и олимпийку Университета Кансэй, взял в руки длинное пальто.
Он проснулся уже два часа назад. После завтрака и горячей ванны – то ли поздней ночью, то ли ранним утром – Юки вернулся в комнату, как только пища в его желудке переварилась.
Он не был уверен, спал этой ночью или нет. Но сейчас сознание было ясным и четким. Волнение и напряжение, словно острые лезвия, отсекали лишнее, и теперь он даже чувствовал некоторую легкость.
Юки подумал, что у него правильный настрой. То же он чувствовал, когда сдавал экзамен на адвоката. Он читал экзаменационные вопросы и писал ответы. Было интересно, что, еще не успев как следует осознать смысл вопросов, он видел, как его рука уже сама выводит ответы на бланке. Словно он писал на автомате. Все, что он заталкивал в свою голову до этого момента, еще никогда так просто не формулировалось в виде готовых ответов. Было такое чувство, будто сознание прояснилось и сработало шестое чувство.
Он понимал, что вот-вот такой же момент волнения и концентрации наступит для его тела и разума.
Второй день гонки Хаконе Экиден начинался в восемь утра. Юки собирался медленно разминаться в ближайшие три часа. Чтобы еще лучше настроиться. Это был собственный метод Юки. Первые два часа расслабляться и снимать напряжение, а в последний час сосредоточиться. Еще с тех пор, когда ему предстоял экзамен на адвоката, Юки знал, что в таком темпе он сможет лучше всего собраться.
Номер площадью в шесть татами[34] был занят тремя расстеленными рядом футонами. Синдо спал в маске, тихо дыша. Юки осторожно положил руку ему на лоб, у него еще была небольшая температура. Хозяин крепко спал, временами скрежеща зубами.
Аккуратно, чтобы никого не разбудить, Юки сложил свой футон и сдвинул в угол. Стоя у окна, он тихонько отдернул занавеску. Уютный сад был слегка покрыт снегом, а с темного неба продолжали падать снежинки, легкие, словно пепел.
Юки никогда раньше не катался на лыжах. Он не понимал, зачем в холодное время года в холодном месте прикреплять к ногам доски. Он считал, что лучше потратить это время на учебу. Да и вообще, не было у него лишних денег на развлечения, он с детства жил вдвоем с матерью.