до приезда Хозяина. Второе: английская контрразведка не отличалась непрофессионализмом, ретивее советских коллег зачищая Иран с 1941-го. В результате их согласованных, а равно и несогласованных действий никакой реальной агентурной сети рейха в Иране не было и в помине уже к началу 1943 года. Третье: молодая, но весьма эффективная организация, которая обеспечивала в данном случае интересы Рузвельта (УСС — предшественник ЦРУ), не только не допустила бы пребывания президента в зоне смертельной угрозы, но и, безусловно, проинформировала бы его о детальной оценке ситуации. Отсюда следует, что Рузвельт, как и Черчилль, прекрасно понимал, что версия Сталина, мягко говоря, малодостоверна. И Сталин, опять таки, понимал, что они это понимают. В этом-то как раз и заключалась суть его игры. Сталин знал, что Рузвельт заранее отказался разместиться в британском посольстве и что это своего рода сигнал о его позиции на предстоящих переговорах. Оставалось лишь подыграть, предоставив Рузвельту благовидный предлог для реализации этой позиции: некоторого отмежевания от Черчилля и, следовательно, сближения со Сталиным. Что и было сделано. Никакого «Длинного прыжка» не готовилось, зато изрядный прыжок был сделан на месте — в новое качество отношений СССР — США: двух великихдержав. Прежде всего, изменилась расстановка сил в антигитлеровской коалиции, так как фактически Сталин и Рузвельт вдвоем предрешили результаты переговоров «Большой тройки». Разъяренный Черчилль поначалу пытался взбрыкивать, но понял свое место. Позднее он признавался, что именно тогда осознал, «какая маленькая страна Британия». Он вспоминал: «С одной стороны от меня, скрестив лапы, сидел огромный русский медведь, с другой — огромный американский бизон. А между ними — бедный английский ослик…».
В США версия «Дяди Джо» (как американцы именовали Сталина) вызвала дружный хохот журналистов, когда вернувшийся из Тегерана Рузвельт на пресс-конференции сказал о причине своего странного решения разместиться в чужом посольстве. Как бы то ни было, в Америке версия о гитлеровском тегеранском заговоре не прижилась. В Британии, судя по мемуарам Черчилля, версию Сталина вежливо замолчали. В СССР рядовых граждан, натурально, держали в неведении. Пока в 1948 году стотысячным тиражом не опубликовали книгу полковника госбезопасности Д. Н. Медведева «Это было под Ровно» (затем ее переиздали под названием «Сильные духом»). Здесь, как бы между прочим, хотя в действительности это был чуть не ключевой эпизод, сообщалось, что именно под Ровно (Украина) советский разведчик Н. Кузнецов выявил подготовку гитлеровцами диверсии против Сталина в Тегеране (Иран). По обстоятельствам времени о Черчилле и Рузвельте не упоминалось. Зато воссияла фигура третьего члена «Большой тройки»: в самом деле, оказывается, бесстрашный Сталин, даже будучи предупрежден о смертельной угрозе, самоотверженно выполнил свой долг вождя — без малого под огнем вражеских диверсантов. Заодно выплывала из незаслуженной тени фигура еще одного участника Тегеранской конференции — верного ученика тов. Сталина, заместителя Председателя Совета министров СССР, маршала Советского Союза, почетного чекиста Л. П. Берии: ведь это его аппарат своевременно вскрыл и решительно пресек замыслы врага! Причем выяснилось все это — совершенно случайно — аккурат накануне 70-летнего юбилея вождя и 10-летия назначения Лаврентия Павловича главой советской госбезопасности. Надо полагать, соответствующую пиаровскую жатву обеспечил многочисленный отряд советских пропагандистов и агитаторов.
После 1953 года обо всем этом надолго забыли. Пока к 25-летию Конференции не выступил со своими воспоминаниями В. М. Бережков, бывший переводчик Сталина. Ссылаясь на Медведева, он озвучил прежнюю страшилку, а впоследствии, переиздавая мемуары, многократно добавлял все новые «подробности». Уже ближе к нашим дням затронул тему П. А. Судоплатов — небезызвестный «Терминатор Сталина». Впрочем, ничего существенного к сказанному Медведевым он не добавил. Хорошо еще не ссылался на Бережкова.
Но вскоре стали появляться исследования, которые со всей ясностью показали, что операция «Длинный прыжок» существовала только в воображении авторов-разработчиков совершенно иной и гораздо более масштабной операции. Той, что наконец обеспечила в 1943 году ранее немыслимые доверительные контакты лидеров двух великих держав.
Глава 28. Агент виляния: Зорге реальный и легендарный
Каждый год в канун 22 июня в той или иной вариации всплывает одна и та же тема: разведка неоднократно докладывала о готовящемся немецком нападении Сталину, он не верил — дальнейшее известно. Разумеется, при жизни самого Сталина горячую тему 22 июня 1941 года никто никогда не трогал, а о каких-либо предупреждениях разведчиков и не заикались. Лед тронулся лишь буквально на излете хрущевского правления — в 1964 году. Тогда только-только начали подготовку к празднованию грядущего 20-летнего юбилея победы в войне, и как было обойтись без объяснения причины поражения в ее начальный период? Привычно валить все на внезапность «звероломного» нападения было уже старо, набило оскомину и не снимало вопроса: а куда смотрела разведка?
Ответ мог быть только один: куда надо! Потому как был такой великий советский разведчик, Рихард Зорге, — он-то заблаговременно и предупредил Сталина, что Германия нападет на СССР 22 июня 1941 года. Вот только товарищ Сталин не поверил товарищу Зорге — и… Зато поверил, когда тот позже сообщил, что Япония не ударит в спину СССР — это, мол, и позволило спешно перебросить под Москву войска с Дальнего Востока. Эту версию все центральные советские издания дружно и озвучили на весь мир полвека назад. Спецоперация по героизации походила на сход лавины: 4 сентября 1964 года имя Зорге внезапно извлекли из черной дыры неизвестности, в одночасье обрушив на головы советских людей просто колоссальный объем информации о нем. Именно в этот день, открыв газеты «Правда» и «Известия», обыватель прочел: наконец пришло время поведать, что был такой выдающийся советский разведчик.
На далекой, на чужой земле
Не щадил себя товарищ Зорге![61]
«Подвиг Зорге известен во многих странах мира», — вещали в тот день «Известия». Граждане СССР об этом подвиге ни сном ни духом? Не важно: «Теперь, — уверял главный официоз страны, — он будет известен и народам Советского Союза, за дело которого он боролся и отдал жизнь»…
«Многие обстоятельства мешали тому, чтобы это произошло гораздо раньше, чтобы была рассказана правда о бессмертном подвиге разведчика Рихарда Зорге и его товарищей…» — многозначительно поведала тогда же «Правда». Но наконец «пришло время рассказать о человеке, чье имя станет для грядущих поколений символом преданности великому делу борьбы за мир, символом мужества и героизма». Во как — читатели в СССР вообще впервые слышали это имя, а главный орган ЦК КПСС уже приказывал считать его символом!
Утверждать этот символ машина агитпропа принялась с размахом. Проштудировав подшивки, подсчитал: в сентябре — декабре 1964 года только лишь четыре самые массовые советские газеты — «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и «Красная звезда» — опубликовали 28 материалов о Рихарде Зорге. В тот же период несчетное количество публикаций о нем же появилось и в других изданиях — центральных еженедельниках и ежемесячниках, республиканских и областных газетах… А после многодневной пресс-подготовки, 21 сентября 1964 года, с помпой началась всесоюзная премьера фильма французского режиссера Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?» (узкому кругу избранных фильм презентовали в Госкино 10 сентября). Нашего зрителя тогда больше всего шокировало, что советский разведчик вел на экране совершенно разгульный образ жизни, непрестанно поглощая алкоголь в безмерных количествах и волочась за каждой юбкой. До того «наши» разведчики в таком облике перед гражданами СССР еще не представали. Впрочем, после этой кинопремьеры — тоже: «облик моралите» советского бойца невидимого фронта — человека строгих правил и верного семьянина — остался незыблем. К слову, по нашему телевидению этот фильм никогда не демонстрировали, а советские кинематографисты так и не сподобились создать не только ни одного своего художественного фильма о Зорге, но даже и документальных лент — вышестоящая инстанция соизволения на это не дала.
В ноябре 1964 года сброшюровали и первую книгу о Зорге, выпущенную относительно небольшим тиражом в четверть миллиона экземпляров. Потом книжки о нем стали печь буквально десятками. Ставились и пьесы: один лишь Михаил Маклярский, бывший подчиненный генерал-диверсанта Павла Судоплатова, выдал сразу две — «Пресс-атташе в Токио» и «Рихард Зорге». Не остались в стороне и композиторы: Вано Мурадели сочинил песню «Товарищ Зорге», Петр Савинцев (секретарь правления Союза композиторов СССР, а до того — инструктор отдела культуры ЦК КПСС) переложил на баян песню «Кто вы, доктор Зорге?». Насчитал даже три оперы «Рихард Зорге»: Михаила Симанского, Юлиуса Мейтуса и Оскайра Гейльфуса. Практически в каждом советском городе появились улицы Зорге, его именем стали называть школы, пионерские дружины, пароходы. Выпустили почтовые марки, поставили памятники.
С тех пор в Советском Союзе каждый — кроме, быть может, грудных младенцев и слепоглухонемых — знал, какой именно подвиг совершил товарищ Зорге. «Роковой 1941 год. В Москву летит сообщение: 150 немецких дивизий совершат нападение на советскую границу не позже 20 июня. Затем Зорге уточняет дату — 22 июня» — ошеломили своих читателей «Известия». «…Весной 1939 года Зорге передал, что 1 сентября гитлеровцы собираются напасть на Польшу. …15 мая 1941 года Зорге радировал точную дату начала гитлеровской агрессии против СССР — 22 июня» — перечислила заслуги разведчика «Правда». Итак, «Рихарду Зорге принадлежит заслуга в том, что он добыл точные данные о дате нападения Гитлера на Советский Союз». Но, увы, «его информация в силу обстановки, сложившейся в нашей стране под влиянием культа личности Сталина, была оставлена без внимания». Зато «именно Зорге, — это опять из той же публикации „Известий“, — сообщил точные и убедительные данные о том, что японская военщина сосредоточивает силы для войны на Тихом океане. Это позволило советскому командованию перебросить часть сил с Дальнего Востока на германский фронт». Вот вам и фундамент хрестоматийной легенды о великом разведчике, которому не поверил Сталин!