Она позволила себе быть счастливой. На короткие два месяца. Они казались вечностью. Но даже вечность рано или поздно заканчивается.
Ангелина засовывает ледяные пальцы в карман черного пальто и нащупывает тест-полоску. Если бы не фильмы, которые девушка посмотрела в кино вместе с Олегом, она даже не знала бы, что делать в таких случаях. Ангелина будет рада забыть поход в аптеку, где она, обливаясь потом, купила тест на беременность. И заплатила деньгами, которые украла у матери.
– Ангелина?
Окно на втором этаже раскрывается, из него выглядывает Олег. Господи, она дошла до его пятиэтажки и даже не помнит, как переходила дорогу, останавливалась ли на красный свет?
– Случайно увидел тебя. Заходи, сейчас открою, – и он снова прячется в квартире.
Ангелина выдыхает и ступает в промозглое нутро подъезда. Еще недавно она взбегала по этим ступеням, смеясь над шутками Олега. И когда ложилась к нему в постель, думала лишь о том, чтобы успеть взять от жизни все, что сможет.
А сейчас ее трясет то ли от холода, то ли от ужаса перед тем, что она наделала. И негнущиеся пальцы ложатся на живот.
– Не ожидал, что ты сегодня придешь. Я только недавно со смены…
Лина проходит в узкий, но зато теплый коридор. Олег поспешно снимает с нее пальто и вешает в шкаф. В квартире чисто: настолько, насколько может прибрать семнадцатилетний парень.
Они проходят мимо закрытой комнаты – там спальня матери Олега, которую Ангелина в глаза не видела.
– Чай?
– Мне надо с тобой серьезно поговорить.
Олег чешет затылок и внимательно вглядывается в ее лицо. Странно, но в его глазах Ангелина замечает вину. Вот она – прячется в зрачках.
– Тогда проходи.
Ангелина садится на его кровать, потому что стул, как обычно, завален одеждой. Но на этот раз вместо того, чтобы сесть рядом, Олег перекладывает штаны с майкой на стол и садится напротив Лины.
– Я беременна.
Ну вот и все. Случилось то, чего она боялась больше всего на свете.
– Я… я предохранялся, – мямлит Олег.
– Разве? – Ангелина облизывает пересохшие губы и впервые в жизни жалеет о своей наивности. А еще жалеет, что у нее нет опытной подруги, которая рассказала бы, как надо предохраняться.
– Ты мне не веришь?
А ведь он знал, что рано или поздно она придет к нему с этой проблемой. Ангелина догадывается об этом, потому что он не смотрит ей в глаза.
– Я беременна, – вместо ответа повторяет Ангелина, словно надеется добиться от него иной реакции.
– Прости, – Олег валится перед ней на колени и зарывается лицом в ее юбку. – Я знаю, что ты не хочешь детей. Может быть, аборт? – последнее слово Олег шепчет, но для Ангелины оно гремит подобно выстрелу.
Она скидывает его руки с колен и встает, а ноги ватные, будто приделанные к ней от другого туловища.
– Да, я не хотела детей, и ты знаешь почему. – Ее голос дрожит. – Но теперь уже поздно. Я не смогу убить дитя в утробе и лишить его шанса на… жизнь. Ведь, возможно, ему повезет больше, чем мне.
Ангелина подбегает к двери, но Олег перехватывает ее за руку.
– Прости! Я не хотел тебя обидеть… Я знаю, что ты не способна на такое.
– Ты допустил мысль!
Олег выглядит так, будто его избивают палками, и каждый удар болезненней предыдущего.
– Просто я надеялся, что… – Он не договаривает. – Пойми, я не потяну. Все деньги уходят на лечение матери, я ведь еще и несовершеннолетний. Мне нужно учиться…
Тошнота подкатывает к горлу, еще чуть-чуть – и Ангелине станет плохо. Она вырывает руку и утирает бегущие слезы.
– Вот и сказке конец, а кто слушал… – усмехается она, представляя, как будет рада мама. – Прощай, Олег. Мы больше не увидимся.
Она уходит, зная, что сдержит обещание, хотя образ Олега навсегда высечен в ее сердце. Она его не забудет. До самой смерти…
Глава 3. Молчать нельзя говорить
I
Она чувствует себя случайной любовницей на одну ночь. Уходит ранним утром из своей же квартиры. Ради чего? Чтобы избежать неприятного разговора с мужем?
Юлиана бросает на спящего Илью усталый взгляд. Еще только семь. Скоро зазвонит будильник, Илья проснется и не увидит ее рядом. Он не узнает, что она спала от силы часа три, а с пяти утра не смогла сомкнуть глаз. Потому что стоило погрузиться в вязкую дремоту, как перед внутренним взором начинали мелькать несуразные сцены. Бессонные ночи с младенцем на руках; детская комната, заваленная игрушками; плюшевые комбинезончики…
Неясно одно: эти образы порождены памятью или воображением?
На цыпочках Юлиана пробирается в коридор, застегивает осенние сапоги на тонких щиколотках и, стянув с вешалки пальто, выходит из квартиры. Только в подъезде она позволяет себе глубокий вздох, не боясь разбудить мужа. Сегодня у нее будет обычный день из обычной жизни. Проведет сеансы с клиентами, затем договорится о встрече с Лизой.
Лиза… Как жаль, что они знакомы меньше года. Будь их дружбе много лет, Лиза могла бы… Юлиана сама себя обрывает. Могла бы что? Подтвердить то, о чем ей уже сказали три человека? Сколько еще доказательств нужно? Она сердито продевает руки в рукава пальто. Пора признаться себе: она ищет не доказательств того, что у нее была дочь. Она хочет найти хоть одну тонкую соломинку, за которую можно ухватиться и не утонуть в собственном безумии.
На улице ветрено и зябко, но Юлиана трогает автомобиль с места, даже не дав двигателю прогреться. И ловит себя на том, что у нее начинается паранойя. Ей все время кажется, что сейчас из-за угла выпрыгнет журналистка или покойный Никольский.
Она включает ближний свет и вливается в интенсивный дорожный поток. Едва начинает светать, к тому же моросящий дождь убивает и без того плохую видимость. Интересно, в ту ночь, когда случилась авария, она видела машину, которая неслась навстречу, или заметила ту перед самым столкновением?
– Черт! – цедит Юлиана и делает музыку громче. Ведь обещала же себе.
Обычный день, сегодня обычный день.
Она тормозит на перекрестке. Дождь усиливается, и дворники мельтешат перед глазами, размазывая красный свет светофора. Юлиана моргает, но зрение теряет резкость. Сказывается бессонная ночь, натянутые нервы. Она крепче вцепляется в руль. Красный сменяется желтым, а после и зеленым, но правая нога отказывается слушаться. На Юлиану наваливается слабость и удушье. Дрожащими пальцами она нащупывает кнопку и открывает окно. Холодный воздух врывается в салон вместе с городским шумом. Позади нее гневно сигналят, в итоге объезжают, но Юлиане все равно. Она просто сидит, уткнувшись лбом в руль, и глубоко дышит.
Паническая атака, а это именно она, окончательно выбивает ее из колеи. Страх сойти с ума вдруг становится близким, осязаемым, и тело начинает реагировать. Если так пойдет дальше, она не сможет водить машину.
– Юлиана Владимировна! – приглушенный крик доносится в открытое окно, чудом перебивая звук машин и шум дождя.
Юлиана приподнимает голову и поворачивается на голос. Рядом с ней стоит старый «Форд Фокус», а за рулем… От удивления она вскидывает брови.
– Валентин?
– Вам плохо? Сможете съехать на стоянку? – он кивает на ближайшую парковку перед продуктовым магазином и небольшой кафешкой.
Нужно лишь перестроиться вправо. Включить поворотник и повернуть руль… Словно в тумане, Юлиана кивает и спустя минут пять кое-как паркуется на свободном месте. Дышать уже легче, но слабость не отступает. Голову продолжает вести, будто ее залили бетоном.
Дверь раскрывается, и Валентин присаживается перед ней на корточки, не обращая внимания на дождь. Капли стекают по черным волосам, цепляются за кудри. Падают на кожаную куртку. На остром лице знакомое выражение темных глаз, вызывающее чувство, будто их взгляд проникает ей в самую душу.
– Не ожидал встретить вас в таком месте.
Он заправляет ее волосы за уши. Несмотря на тоскливо-мрачную погоду и сизую хмарь вокруг, его чуть шершавые пальцы теплые.
– Никуда не уходите, – вдруг бросает он и исчезает из поля зрения.
Уходить? Юлиана находит в себе силы усмехнуться. Уйти? Куда?
– У них нет кофе навынос. Сможете зайти внутрь? – Валентин возникает рядом так же резко, как и исчез до этого.
Юлиана настороженно опирается на протянутую руку и выбирается из машины под моросящий дождь. Он мгновенно приносит облегчение. Легкие раскрываются и наполняются кислородом. Капли холодной воды скатываются по лицу, и Юлиана с благодарностью ловит их ртом. Вместе с ними в тело возвращаются силы.
Она открывает глаза и с удивлением обнаруживает Валентина совсем близко, буквально в паре сантиметров от себя. Его глаза абсолютно непроницаемы, и в их темных зеркалах она видит лишь свое маленькое отражение. Ни малейшего намека на то, о чем он сейчас думает.
– Да, пойдемте, – выдыхает Юлиана.
В маленьком кафе на пять столиков, мимо которого она ездила каждый день и не замечала, безлюдно. Угрюмая официантка с большой родинкой на щеке приносит ламинированные меню завтраков и тихо бубнит, что они только-только открылись.
– Неожиданная встреча. – Юлиана потирает глянцевую столешницу и смущенно сосредотачивает взгляд на маникюре – нежный персиковый цвет переливается на ногтях.
– Вообще-то я ехал в универ. – Валентин кивает официантке: – Два крепких кофе и омлет с беконом, пожалуйста, – и вновь смотрит на Юлиану. – Надеюсь, вы не против завтрака? Выглядите так, словно сбежали из концлагеря.
– Я забыла накраситься? – шутливо ужасается она.
Валентин лишь улыбается, и у Юлианы возникает ощущение, что он позволяет себе эту улыбку, только чтобы приободрить собеседницу. Она замечает на столе трещинку и задумчиво царапает ее ногтем.
– Вы живете в этом районе?
– Да, на Ноябрьском проспекте. Сегодня из-за погоды не удалось выгулять байк, – он хмыкает. – И тут посреди дороги стоит знакомый «Мини Купер», и даже аварийка не мигает.
– У меня случилась паническая атака, – тихо признается Юлиана. – Такого раньше не было, и я растерялась. Не знала, как прийти в себя…