– Мне нужно пройтись, проветрить голову.
– До сих пор мало доказательств?
Илья с грохотом захлопывает водительскую дверь и смотрит на Юлиану через капот, сощурив голубые глаза. В сумерках он уже не выглядит так дружелюбно и знакомо, как обычно. В надвигающейся темноте в нем проступают доселе неведомые ей черты, опасные и пугающие.
– Почему же… – Она кутается в плащ. – Вот именно что достаточно. Поэтому я хочу побыть одна.
На самом деле Юлиана вовсе не жаждет одиночества. Все, чего ей хочется – это позвонить Валентину. Попросить его приехать. Но вдруг то, что случилось между ними в кабинете, для него ничего не значит? Всего лишь поспешный секс с женщиной на десять лет старше себя.
Она роется в сумке в поисках телефона, но пальцы натыкаются на плотный картон. Это визитка журналистки Марии, которая выглядит как подросток. Чертова девчонка!
Юлиана закидывает визитку обратно. Где журналистка раздобыла ее адрес, с чего решила, что она готова к диалогу? Удивительно, что Мария больше не осаждает ее и не преследует. А может быть, она и вовсе не журналистка, и все это – дикий фарс?
Юлиана выходит на тротуар и вслушивается в длинные гудки телефона. Ну, ответь же… Спустя шесть или семь томительных секунд ожидания она слышит знакомый голос с хрипотцой, от которой бегут мурашки:
– Слушаю.
– А я уже подумала, ты дал мне свой номер, чтобы игнорировать звонки.
Юлиана переходит через оживленную улицу по пешеходному переходу и останавливается возле черного фонаря, который отбрасывает на мокрый газон желтые лучи. Отыскивает дом Валентина и скользит взглядом по блеклым окнам, пытаясь угадать, какое из них принадлежит ему.
– Это не входило в мои планы, – тихо смеется Валентин.
– Ты дома?
Он не сразу отвечает. Короткое мгновение Юлиана слышит лишь его дыхание.
– Да. А ты выглядишь одиноко.
– Ты меня видишь?
– Еще как.
– Сможешь выйти, или… – горло сдавливает от безысходности.
Что она творит? Он женат. Она замужем. И все равно стоит здесь и просит его о встрече.
– Скоро буду, – коротко отвечает Валентин и обрывает звонок.
Юлиана отходит от фонаря, скрываясь в тени дома, и невольно оглядывается. Но Ильи нигде не видно. Да и не в его стиле следить за неверной женой.
– Откуда столько печали на лице?
Юлиана улыбается Валентину. В черной косухе он выглядит весьма колоритно в вечерних сумерках.
– Так заметно?
Валентин вместо ответа подхватывает ее руку и тянет за собой в глубь дворов, подальше от окон своего дома.
– Рассказывай.
Они останавливаются в темной арке, куда едва проникает городское освещение. Тишина вокруг такая, будто человечество вымерло, ведь до этого закутка не долетают даже звуки дорожного движения.
Валентин ласково касается щеки Юлианы, убирает выбившийся локон.
– Я всего лишь хотела тебя увидеть.
– Да? Тогда почему у меня чувство, будто ты вот-вот расплачешься? – произносит он будничным тоном, но этот вопрос пробивает брешь в броне Юлианы.
Она прикусывает нижнюю губу и крепко жмурится, но слезы проникают сквозь ресницы и скатываются по лицу. Юлиана сама не замечает, как оказывается в объятиях Валентина и судорожно рыдает. Все напряжение последних дней выходит из нее сдавленными всхлипами и короткими фразами о том, что произошло. О том, как она вытеснила из памяти ужасную трагедию, как выдумала другую жизнь, стерев все напоминания о дочери.
Валентин слушает молча и словно не дышит. Лишь когда рыдания Юлианы затихают, с его губ срываются слова:
– И ты уверена, что это правда?
– Столько доказательств! Ты думаешь, это невозможно? Я изучала вытесненные воспоминания, но считала их мифом. Пока не столкнулась с ними сама.
– Человеку можно внушить фальшивые воспоминания, если хорошо постараться, – задумчиво произносит Валентин и неожиданно целует Юлиану.
От короткого, но теплого поцелуя по телу разливается благодарное тепло. Вот почему ее так непреодолимо тянет к Валентину. Когда он рядом, любая проблема кажется решаемой.
– С другой стороны, наша память такая ненадежная. – Он вдруг горько усмехается. – Моя собственная мать постоянно забывала обо мне.
– Почему? – Юлиана заглядывает в его темные глаза, но не находит ответа.
– Долгая история, – отмахивается Валентин. – Если все, что ты узнала, – правда, прими ее и живи дальше.
– Но…
– Но проблема ведь не только в этом? – он с улыбкой перебивает Юлиану, и та нервно сглатывает.
Да, теперь проблема не только в памяти. И даже не в Никольских. Дело в Валентине. В том, что у нее поехала крыша и она цепляется за совсем молодого парня. Юлиана как зачарованная смотрит, как он наклоняется к ней, как его губы становятся все ближе. И она не может противиться. Не может, не хочет. Она…
Звук, напоминающий хлесткий удар плетью, раздается над ухом и оседает звоном на барабанных перепонках.
– Пригнись! – кричит Валентин и наваливается на Юлиану.
Она даже не понимает, как оказывается прижата к асфальту. В нос врезается сырой запах земли, легкие сжимаются от испуга. И снова звук, от которого волосы шевелятся на затылке.
– Не шевелись, – шепчет Валентин и исчезает из поля зрения.
Юлиана оглядывается и замечает лишь, как он скрывается за углом. В них стреляли. Это все, что ей сейчас понятно. Она поднимается на ноги и едва их чувствует. На стене, к которой Валентин совсем недавно ее прижимал, остались две вмятины. Еще чуть-чуть, немного левее… И ее проблемы закончились бы.
Смерть, вдруг прошедшая так близко, лишает сил. К горлу подкатывает горячий ком. Перед глазами плывет.
– Юлиана, – Валентин подхватывает ее за талию.
Он тяжело дышит. Волосы взмокли и закрутились в кудри, а на щеках легкий румянец.
– Пытался догнать подонка, но не смог. Он растворился, черт подери!
– Ты видел его?
– Только силуэт. – Валентин хмурится. – Пойдем отсюда.
Юлиана кивает. Протирает ладони и нервно проводит ими по плащу, но тот не отряхивается.
– Меня пытались убить, – хмыкает она. – И я даже не могу заявить в полицию, потому что была с любовником. А даже если и заявила бы, толку? Я никого не видела. И даже предположить не могу, кто… – Юлиана замолкает.
Они опускаются на ближайшую скамью. Становится еще темнее, чем каких-то полчаса назад, и мрак пугает до жути. Но здесь, возле дороги, кипит городская жизнь. Спешат пешеходы, сигналят машины, лениво переключаются светофоры. Никто и не знает, что кто-то недавно стрелял в Юлиану с Валентином.
– Думаешь, целились в тебя? Я бы не был так уверен. – Валентин садится рядом.
Невооруженным глазом заметно, как он напряжен и готов сорваться с места. Так и происходит. Буквально через пару секунд он вскакивает и, коротко бросив, что сейчас вернется, бежит туда, где в них стреляли. Юлиана начинает бояться, что Валентин не вернется, но вот она со вздохом облегчения видит его стоящим на тротуаре.
– Думал, найду где-нибудь камеры, – фыркает Валентин и разочарованно потирает переносицу. – Вокруг ни одного магазина, а во дворах даже света толком нет.
– У тебя что, есть смертельные враги? – Юлиану лихорадит.
Мимо проходят люди и окидывают их недоуменными взглядами. Да, наверное, она даже приблизительно не представляет, как выглядит со стороны.
– Нет. Хочешь сказать, у тебя они есть?
Юлиана лишь вздыхает. В том-то и дело, что нет. И все же кого-то из них пытались убить.
Пусто на кухне, когда нет Юлианы. Пусть она не домохозяйка, но Илью всегда забавляло ее чертыхание, стоило ей вновь потерять специи или мучительно задуматься о том, сколько пельменей сварить на ужин.
А сейчас Илья одинок, как кусок сыра в холодильнике. И мысль, что жена для него потеряна навсегда, как бы он ни пытался ее удержать, бьет невыносимо больно.
В заварнике настаивается черный чай, и, не дожидаясь, пока закипит вода, он наливает в кружку крепкий чифир, от которого наверняка сведет зубы. Три куска сахара – заглушить горечь. Жаль, нельзя посыпать сахарной пудрой душу, чтобы она стала белая и сладкая и была не видна ее порочная чернота.
Два с половиной года назад мать пришла к нему и рассказала историю о смерти императора Клавдия. По одной из версий, его отравили бледными поганками. Сначала Илья не придал этому значения, но когда мать решила посвятить его в свой замысел…
А теперь, спустя столько лет, грязный секрет разрушил его семью окончательно. И в этом нет вины матери. Илья виноват сам. Илья сделал выбор, и этот выбор погубил все.
Легкий, едва заметный скрип входной двери заставляет Илью насторожиться. Но затем он слышит тяжелый вздох Юлианы.
– Я думал, ты еще долго будешь гуля… – незаконченное предложение обрывается на полуслове.
Илья растерянно смотрит на жену, пытаясь увязать спокойную вечернюю прогулку с грязным плащом, растрепанными волосами и безумными глазами цвета мокрой темной зелени. Она сидит на пуфе, молча разглядывая ссадины на ладонях. И лишь раз рискнула поднять на него взгляд.
– Что стряслось? – Илья ставит кружку с чаем на тумбу и опускается перед Юлианой на корточки.
На ее бледном лице сложно прочитать эмоции. Кажется, она совершенно опустошена.
– В меня стреляли, – нерешительно шепчет Юлиана, будто сознавалась в убийстве. – Не видела кто. Чудом… уцелела.
Илья цепенеет:
– Что ты такое говоришь?
– Я хочу спать, – вместо ответа Юлиана скидывает плащ в потеках от грязной воды на пол.
– Там должны быть камеры… – не сдается Илья. – Собирайся, покажешь мне это место, и поедем в полицию. Пускай посмотрят записи с ближайших камер, уверен, он где-то засветился!
– Нет! – истерически кричит Юлиана и цепляется за руку Ильи.
– А что если это сын Никольских? Что если он решил тебе отомстить? Нельзя закрывать на это глаза!
– Я и не закрываю.
Она проходит в спальню, и Илья не сразу понимает, что она собирает свой глянцевый гламурный чемодан. Без разбору закидывает нижнее белье, костюмы, платья, такой же неопрятной кучей летит обувь. Завершает сбор вещей косметичка и… ненавистная красная коробка, которую Юлиана кладет в чемодан после мучительных раздумий.