Я был вынужден вплотную подобраться к его матери, этой увядающей кокетке. Но игра стоила свеч. Она покаялась мне в своих грехах, благодаря чему я смог договориться с Ильей. Но он пошел против правил. Жаль, жаль… Я ведь считал, что он сильный мужчина и с ним точно не возникнет проблем. Потому что как иначе они с Лидией смогли бы отравить твоего отца, а затем бесстыже лгать тебе в глаза целых два года? По сравнению с ними я – божий одуванчик…»
На этих словах Юлиана стиснула письмо. Буквы стали расплываться перед глазами, но она продолжала читать, хотя каждое слово вонзалось в нее, будто нож.
«…Лидии пришла в голову чудная идея подмешать твоему отцу в пищу ядовитые грибы – бледные поганки. Они действуют чрезвычайно быстро, и их трудно обнаружить в крови. Никто так и не понял, что твоего отца отравили, даже он сам. Лидия так хотела, чтобы юридическая фирма принадлежала ее сыну, что была готова на все. Вот только она думала, что ты отпишешь Илье ненужный тебе бизнес, но просчиталась. Потому что любящий муженек был не готов причинить тебе вред. От такой заботы веет гнилью, не правда ли?
Здесь мое письмо заканчивается. Я и без того рассказал тебе больше, чем нужно. Дальше решай сама.
Очень жаль, что мой эксперимент провалился. Я вложил в тебя столько сил и труда, а итог оказался прискорбным. Но я все еще не теряю надежды поставить новый опыт. Поэтому…
С нетерпением жду встречи.
Юлиана стоит перед койкой Ильи, а перед глазами от ярости пляшут красные круги. Ей хочется выплеснуть на него всю злобу, ненависть, но, когда муж поднимает веки, она читает в его голубых глазах непонимание.
– Где я?
В этом вопросе столько боли, что даже при большом желании она не может заподозрить Илью в притворстве. И не поверить письму тоже не может. Ведь это все объясняет: Илья боялся, что она узнает правду, поэтому лгал. Убийца ее отца – ее собственный муж.
– Ты правда ничего не помнишь?
Кажется, она смотрит ему в душу, исследует самые темные уголки его сердца, но там лишь пустота. Пустота сквозит и у него во взгляде. Пустотой пропитаны слова мужа. Нет больше Ильи – весельчака и задорного парня, который когда-то за руку вывел ее из бездны отчаяния. Перед ней потерянный человек – без прошлого, без имени.
– Ты знаешь, кто я? – с надеждой спрашивает он, и в душе Юлианы шевелится крошечный комок жалости, который она тут же топчет.
Хочется не верить письму, но в нем содержится единственное разумное объяснение тому, что Илья ввязался в игру Гроссмейстера. И единственное разумное объяснение трагической скоропостижной кончины отца. Да, Юлиана никогда не искала в его смерти подвох, но он ушел слишком внезапно, заставив ее погрузиться в бездну отчаяния. И теперь она припоминает странное поведение Ильи. Бессонницу, которой он страдал после смерти свекра. Его ночные кошмары, его попытки что-то рассказать ей, которые он тут же переводил в шутку. Она была так поглощена своим горем, что не обращала внимания на мужа. А стоило бы.
– Нет, не знаю, – шепчет Юлиана и выходит из палаты.
Конечно, потом ее отыщут, ведь она его жена. Но рано или поздно Юлиана с ним разведется и больше никогда в жизни не увидит. У Ильи есть мать, есть двоюродные братья, с которыми он редко, но все же общался. Это их воз, пусть они его и тянут. Без нее.
Юлиана спускается на первый этаж, выходит на улицу. Уже день, и ноги отказываются ходить из-за усталости. Холодный ветер пронизывает тонкий костюм, но это все ерунда.
Внутри Юлианы тихо и пусто. Она изводила себя тем, что изменяет мужу, а ведь тот совершил куда более ужасное прегрешение. Убил единственного человека, который действительно любил Юлиану.
Нет сил даже плакать. Или просто нет слез. Она их выплакала раньше, когда боялась, что Илья умрет. Горькая усмешка искажает губы. Какая она дура!
Юлиана опускает голову и утыкается взглядом в скомканное письмо. Столько слов, а самого главного Гроссмейстер так и не сказал.
Он не ответил: зачем ему Юлиана?
III
По тротуару стелется туман, напоминающий бесконечный сигаретный дым. Он холодит ноги, да и в целом на улице довольно зябко. Осень заканчивается, сдает позиции надвигающейся зиме.
Утренняя пробежка прочистила голову, но вот жизнь привести в порядок так просто не получится. Вчерашний день был адом. После больницы Юлиане не удалось отдохнуть. Ее вызвали в полицию и несколько часов мучили допросом. Знает ли она, кто мог сотворить такое с ее мужем? Скорее всего, его пытали электрошокером, к тому же у него сотрясение. Кто-то очень хотел, чтобы Илья потерял память. Неужели Юлиана даже не подозревает кто? У него есть враги? Возможно, клиент, который остался недоволен его работой? Какие отношения у вас в браке? Любовница? Его мать исчезла, это явно звенья одной цепи, что вам об этом известно? Почему вы не сразу заявили о пропаже мужа? Поссорились? Какова причина? Вы ведь совладельцы бизнеса?
Вопросы сменяли друг друга, но Юлиана выдержала и ни словом не обмолвилась о Гроссмейстере. С этим психопатом шутки плохи. Если она расскажет правду, пострадает не только семья Лизы…
Юлиана сворачивает во двор и трусцой добегает до своего подъезда. С губ срывается облачко пара. Помнится, в детстве она представляла, что курит и выдыхает дым. Так хотелось поскорее стать взрослой. Кто бы теперь забрал ее обратно в детство? Пусть там и была мать, которая не понимала, зачем ей нужен ребенок.
Юлиана прикладывает ключ к домофону и под бодрый писк замка заходит в подъезд, где еще холоднее, чем на улице. Вся будущая жизнь представляется в черном свете. Еще пару недель назад она была счастливой замужней женщиной. А теперь? Ее муж под влиянием шантажиста сначала пытался свести Юлиану с ума, а потом сам превратился в жертву. А ее начальник, скорее всего, психопат. И она боится общаться с единственной подругой, чтобы не навлечь на ее семью еще больше проблем. Подводя итог: ни семьи, ни работы, ни друзей. Но, помимо ее бед, есть еще одна, которая не идет из головы уже несколько дней: девочка Зоя, живущая в детдоме. Девочка, которая оказалась реальней, чем вся жизнь Юлианы.
Она протирает глаза – в них будто песок – и снова набирает номер Валентина. Абонент недоступен. Она не может дозвониться до него уже второй день, и страх холодной рукой уже держит за горло.
Из тени подъезда выступает мужской силуэт, и от неожиданности Юлиана отшатывается к стене. Хватает доли секунды, чтобы понять, кто это. Тот самый человек с видеозаписи Лизы. Та самая толстовка, кепка. Такой же высокий, худой.
Ноги сами срываются с места, и вот уже Юлиана несется наверх, стремясь как можно скорее спрятаться за дверью квартиры. Она слышит позади тяжелые шаги, но не смеет даже обернуться, чтобы не потерять драгоценные секунды. От ужаса голосовые связки сжимаются, и вместо истошного крика из груди вырывается лишь хриплый писк.
Юлиана на ходу вытаскивает ключи и на удивление с первого раза попадает в замочную скважину. Вваливается внутрь квартиры и…
Следом за ней неспешной поступью, словно прогуливаясь, заходит Гроссмейстер. Дверь захлопывается. И Юлиана остается заперта с ним один на один.
Связка ключей выпадает из рук. От громкого звона она вздрагивает, отступает и упирается спиной в стену. Если это конец, то, по крайней мере, она умрет достойно.
Гроссмейстер поднимает лицо, и только сейчас Юлиана видит знакомые ухоженную бородку и усы.
– Евгений? – выдыхает она. – Я так и знала…
– Что ты знала? – рычит он. – Может, просветишь меня, потому что по твоей вине моя жизнь превратилась в сущий ад?
– По моей вине?..
Что-то в его голосе заставляет Юлиану усомниться в своих догадках. Видя, что она молчит, начальник отодвигает ее в сторону и, не разуваясь, идет в коридор.
– Где кухня? – не оборачиваясь, кричит он. – А, вот она. После вчерашнего сушит до невозможности.
Когда Юлиана тоже приходит на кухню, ее босс жадно пьет воду, будто только что вернулся из путешествия по Сахаре.
– После вчерашнего? – Юлиана проскальзывает за стол, потому что ноги уже не держат.
– Хватит притворяться. Сейчас здесь только ты и я, а не психотерапевт и начальник. Видишь, я даже не спрашиваю, почему ты не на работе, хотя Инга мне весь телефон оборвала.
Евгений устремляет на нее синие глаза. Раньше от этого глубокого взгляда у нее мурашки бегали по телу, а теперь ей абсолютно все равно.
– Я видел тебя в клубе. Но когда освободился, ты уже ушла.
Хотя он и попросил оставить притворство, Юлиана не осмеливается уточнить, чем же он был занят.
– Ну, так что ты знала? – он возвращает ее к разговору и снова набирает стакан воды.
– Видимо, уже ничего. Почему ты скрываешься? Напугал до чертиков! Это же надо такое придумать!!
Когда шок отступает, Юлиану охватывает ярость и желание расцарапать Евгению лицо.
– Потому что он не должен знать, что мы виделись. Кстати… Ты никого из посторонних не приводила домой? – Евгений настороженно осматривается. – Здесь может быть прослушка? Черт, сам же Илья мог поставить! – Он с грохотом отставляет стакан и матерится. – Хотя тогда компромат на меня уже выложен в Сети и терять нечего. – Он неожиданно переходит от злости к истерическому смеху и громогласно хохочет.
– Кажется, тебе не помешает консультация специалиста. – Юлиана шумно выдыхает и переплетает пальцы.
– Не мне одному. Где Илья?
– Делаешь вид, что не знаешь? – Юлиана из вредности отвечает ему вопросом на вопрос.
Евгений хмурится:
– Последние три дня я толком не выходил из дома. Только вчера… Нужно было выпустить пар.
Юлиана хмыкает. Все мужчины почему-то выпускают пар именно так, будто других способов в помине нет.
– Он в больнице. Черепно-мозговая травма и амнезия. Очень удобно для убийцы моего отца, – выплевывает Юлиана.
Она вскакивает со стула и находит в шкафчике недопитую бутылку коньяка, которую мучила уже который день. Не церемонясь, делает глоток прямо из горлышка. Огненный напиток прокатывается по пищеводу и падает в пустой желудок, но пройдет еще какое-то время, прежде чем Юлиана ощутит хоть каплю фальшивого облегчения. Евгений отбирает у нее бутылку и тоже пьет, даже не морщась.