Б. Блок Фетиды. Второй кусок связан с одиннадцатым и двенадцатым — их объединяет участие Фетиды и идея необходимости добыть для Ахилла новые доспехи взамен утраченных.
В. Блок Ахилла. Третий кусок связан с пятым: ахейцев, находящихся в крайности, выручает Ахилл при поддержке Афины; тройной попытке Гектора вырвать тело у ахейцев и его тройному крику отвечает тройной крик Ахилла с раската, усиленный криком Афины.
Г. Блок Геры. Четвертый кусок связан с седьмым и десятым: во всех трех действует инициатива Геры.
Таким образом, в составе «Гоплопеи» выявляются четыре тематических блока, из которых собственно обретению доспехов посвящен только второй — блок Фетиды (три отрезка), но это наиболее крупный по объему блок, да и остальные с ним как-то связаны. Отрезки, составляющие все эти блоки, разверстаны по всей песни и перемежаются друг с другом, образуя мозаикой цельную картину. Но беда в том, что стыки получились шероховатыми. Это позволяет не только разъять картину на составные части, но и заподозрить их разное происхождение и искусственное соединение. Они разновременны, одни поставлены раньше, другие позже, то есть вставлены. И точно так негладко примыкает вся череда отрезков к предшествующему тексту ХУЛ песни.
Пройдемся по этим тематическим блокам.
3. Вокруг убитого Патрокла. Первый тематический блок продолжает «Патроклию» и бой за тело Патрокла. Казалось бы, все гладко. Но сразу же запинка. Песнь ХУШ (первый же отрезок) начинается с тревожных предчувствий Ахилла. Он вспоминает предсказание своей матери Фетиды о том, что под Троей должен погибнуть ранее Ахилла храбрейший после него мирмидонянин, т. е. Пат-рокл (XVIII, 8-14). Это резко противоречит предшествующему повествованию. В XVII песни сказано четко, что Ахилл уповал на возвращение Патрокла живым, ибо Фетида в своих предсказаниях не открыла сыну близкой гибели его друга (XVII, 404—411). Предчувствия Ахилла скорее могут быть логически увязаны (минуя XVII песнь) с XVI песнью — там Ахилл предупреждал друга, чтобы тот не вздумал штурмовать Илион самостоятельно, без него, ибо тем он мог бы навлечь на себя ярость Аполлона (XVI, 83-96). Что и произошло.
Эта же несообразность повторяется дальше, в плаче Ахилла (девятый отрезок). Он вспоминает, как обещал отцу Патрокла вернуть сына победителем. Меж тем только что, в начале XVIII песни, в первом отрезке, Ахилл вспоминал противоположное предсказание Фетиды — о гибели сподвижника. Первое воспоминание согласуется с XVII песнью, второе — с XVI (и началом XVIII). Как эти несоппасуемые между собой высказывания соединились в одной сюжетной линии? Очевидно, эта линия сама явилась результатом взаимного наложения разных версий.
Еще разительнее другое противоречие. В XVII песни (XVII, 651-701) Аякс и Менелай, теснимые троянцами, отправляют Антилоха, сына Нестора, к Ахиллу за помощью: «не успеет ли он спасти хоть нагое тело Патрокла» (XVII, 692-693). Но в следующей, XVIII песни, придя к Ахиллу, Антилох «забывает» передать именно этот призыв. Он сообщает Ахиллу о гибели Патрокла, о том, что Гектор совлек с убитого доспехи (уместное «твои» не прозвучало), и на этом его сообщение пресекается. Почему? О причине догадались еще Э. Бернгардт и Б. Низе в XIX веке: потому что в контексте XVIII песни поручения и не было. Для окончания битвы Ахилл и не очень нужен {Bernhardt 1873: 11-15; Niese 1882: 90-91). Аякс Теламо-ний руководит спасением тела, а впоследствии он и тело Ахилла вынесет из боя. Значит, поиски Антилоха и обращение защитников тела к нему — поздняя вставка.
Но зачем было искать именно Антилоха для такой миссии, зачем посылать Менелая за Антилохом, а не непосредственно к Ахиллу с сообщением о гибели Патрокла? Зачем столько суеты, чтобы отправить именно Антилоха? Почему Антилох, который чрезвычайно спешил известить Ахилла, не воспользовался своей колесницей, а оставил ее вместе с доспехом своему вознице Лаодоку (XVII, 698-699) и отправился к Ахиллу пешком? Ответ сформулировал еще в конце XIX века С. П. Шестаков (Шестаков 1898: 390-393): потому что до этой вставки в поэме уже было прибытие Антилоха к Ахиллу с печальной вестью. Антилох тогда прибыл сам, пешком, по своей инициативе — как близкий друг Ахилла (об их дружбе рассказывают другие поэмы Троянского цикла). Певцам приходилось считаться с тем, что в поэме уже есть приход Антилоха к Ахиллу с печальной вестью. Значит, во вставном эпизоде о боях нужно именно его туда отправить.
В обоих отрывках о спасении тела Патрокла, третьем и шестом, рассказывается, как ахейцы выносили его из-под обстрела. Но непосредственно перед тем об обстреле не было речи. Ну, все промежуточные и предшествующие отрывки (Антилох у Ахилла, появление Фетиды, призыв Геры и крик Ахилла с раската) не в счет: они рисуют вообще другую картину. Но перед тем, в конце XVII песни, Менелай с Мерионом, защищаемые с тыла Аяксами, уносят тело Патрокла из боя. Этот конец почему-то не описывает обстрела — там идет рукопашная. Только значительно раньше, в том месте XVII песни, где
Аякс Теламоний возмечтал об отправке за помощью к Ахиллу, подробно говорится об обстреле — летят стрелы, летят копья (XVII, 376-377, 628-648).
Стрелы троянские, кто б ни послал их, и слабый и сильный,
Все поражают: Кронид без различия все направляет...
(XVII, 631-632)
Но поскольку всей суеты поисков Антилоха и передачи ему поручения (ХУП, 634-643,652-716) первоначально в тексте XVII песни не было, сцена спасения тела Патрокла следовала сразу за сценой обстрела. Только при этом условии нить рассказа не утеряна.
Патроклово тело, уложенное на носилки и сопровождаемое плачущим Ахиллом, перенесено в ахейский стан. За этим следует ночное оплакивание тела. Здесь же Ахилл произносит свою клятву добыть доспехи Гектора и обезглавить его — так же, как еще 12 троянцев. Это, конечно, предполагает нацеленность на похороны Патрокла с их жертвоприношением 12 троянцев и терзанием тела Гектора. Пока же мирмидоны омыли тело Патрокла, умастили, предприняли действия, близкие к бальзамированию, и положили на одр.
Любопытная деталь: эпизод оплакивания начинается сообщением, что «*ахейцы всю ночь, причитая и рыдая, оплакивали Патрокла» (XVIII, 314—315). Но дальше идет описание того, что по смыслу должно предшествовать этому (описывается омовение, одевание тела и т. п.). А завершается сцена опять словами: «*Всю ночь потом вокруг быстроногого Ахилла мирмидоны, причитая и рыдая, оплакивали Патрокла» (ХАЛЛ, 354—355).
По смыслу в конце отрезка эти строки уместны, а в начале — нет. Все это склоняет к мысли, что отрезок вставили в нынешний текст из другого текста.
Называя доспехи Гектора (XVIII, 335), Ахилл в своем плаче ни словом не вспоминает, что это доспехи, снятые тем с Патрокла, т. е. принадлежавшие раньше ему самому, Ахиллу. Между тем, по нынешней фабуле, Фетида уже рассказала ему (XVIII, 130-132), что в его доспехе величается Гектор. Этот факт говорит о том, что обе сюжетные линии — судьбы тела Патрокла и забот Фетиды об Ахилле и его новых доспехах (то есть блок Патрокла и блок Фетиды) — первоначально были независимы одна от другой, что они разного происхождения. Если их разделить, изолировать друг от друга, то в линии с Ахиллом и телом Патрокла (т. е. в первом блоке) представление о доспехах Патрокла как чужих, заимствованных у Ахилла, не держится.
Будь события реальными, Ахилл бы не мог знать в этом блоке, что Гектор надел снятые с Патрокла доспехи Ахилла: ведь Ахилл далек от места сражения. Но события происходят не в реальном мире, а в эпическом, а там обычно предполагается, что герои осведомлены обо всем, что перед тем сложил певец и узнал слушатель (так называемая мотивация от аудитории, метакеноз). Так что неосведомленность Ахилла приходится объяснять иначе: в сюжетной линии, представленной этими отрезками (блок судьбы тела Патрокла), подмены доспехов не было.
Этому выводу как будто противоречит конец пятого отрезка — две строки о том, что Ахилл посылал Патрокла в бой «с колесницей своей и с конями» (XVIII, 237-238), поскольку передача другу колесницы и коней, очевидно, сопровождала передачу доспехов. Но эти две строки совершенно отделены от предшествующих и составляют самостоятельную фразу, хотя и неполную. Видимо, это вставка, введенная вместе со следующим блоком — сценами, в которых участвует Фетида.
Таким образом, для XVIII песни было использовано завершение некой ранней версии «Патроклии»: Патрокл там погибал в своих собственных доспехах, великий Аякс с Менелаем и Мерионом вызволяли его тело из кутерьмы схватки и уносили в стан, а извещенный Антилохом о беде Ахилл безутешно горевал, встречая тело. Затем мирми-доны приводили тело в должный вид и во главе с Ахиллом оплакивали. Плача, Ахилл клялся отомстить Гектору и принести в жертву покойному голову Гектора и еще 12 троянцев — обезглавить их на похоронах. Эго простое, незамысловатое завершение «Патроклии» было использовано для текста XVIII песни и затем разбито на несколько фрагментов. А между фрагментами вклинились тексты иного происхождения.
4. Дополнительная деталь: мирмидоны и троянцы. Один из них, восьмой (о троянском собрании), однако, надо включить в ту же сюжетную линию, в тот же блок, что и рассмотренные три отрезка с образом и телом Патрокла, хоть в нем речи о Патрокле нет. В нем описывается вечернее совещание троянцев, явно параллельное ночному сборищу мирмидонов над трупом Патрокла в девятом отрезке. Параллельность подчеркнута противопоставлением: в то время как троянцы в поле вечеряли, а потом бодрствовали настороже (XVIII, 299, 315), ахейцы провели целую ночь, рыдая над Патрок-лом, — т. е. им-то было не до вечери и даже не до осторожности.
Критики давно уже отметили, что этот отрезок смотрится как неожиданный после предшествующих. Странно, как троянцы сразу, вдруг, пришли в себя после панического ужаса, который нагнал на них крик Ахилла, после смятения, давки, гибели каких-то троянцев в суматохе. А тут троянцы спокойно распрягают коней и устраивают перед ужином совещание {Düntzer 1872: 96; Niese 1882: 115 и др.).