Аполлон защищает труп Гектора эгидой, но ведь эгида-то у Зевса, а не у Аполлона! Да, странный получается образ бога, бегающего за колесницей вокруг кургана. Принимая Приама, Ахилл встал навстречу ему с кресла (XXIV, 515), а возвратившись после хлопот о трупе, сел «на оставленном прежде стульчике» (XXIV, 597). Из выкупа, привезенного Приамом, слуги Ахилла оставили на возу хитон и две ризы, чтобы одеть Гектора (XXIV, 580), а одели в хитон и одну ризу (XXIV, 588).
Поздний характер XXIV песни, так же как и «Погребальных игр», исследователи доказывали анализом языка песни. В нем много слов и выражений, характерных не только для X песни («Долонии»), но и для «Одиссеи», а «Одиссея» всеми признается более поздней поэмой, чем «Илиада», — даже теми, кто стоит за единого автора обеих поэм. Отличаются и элементы содержания. Только в «Одиссее» и в последней песни «Илиады» бог Гермес исполняет функции посланца Зевса, только в них упоминаются Мойры — пряхи суцьбы. Унитарии пытались дезавуировать эти выводы, но специальным дотошным исследованием языка «Илиады» Дж. Шипп {Shipp 1953: 87-103) показал, что это непреложный факт. А унитарии Дж. Керк, по его результатам, подметил, что поздний язык и фразеология не пронизывают всю XXIV песнь, не распределяются по ней равномерно, а сосредоточены в ней скоплениями {Kirk 1962: 320-321).
Керк не сделал из этого вывода, а вывод напрашивается: если в тексте вперемежку идут ранние и поздние куски текста, то это означает, что текст песни изменялся, подправлялся, дополнялся.
5. Плачи по Гектору. В самом конце последней песни «Илиады» выкупленный труп Гектора привезен в Трою, встреченный воплями Кассандры, сестры героя, и водружен на траурный одр. Три женщины оплакивают его — жена Андромаха, мать Гекуба (или по-гречески Хекаба) и золовка Елена (тут почему-то сестра Кассандра не участвует). И в тексте приведены эти три плача.
Еще в начале XIX века Кр. Г. Гейне (Heyne 1822) подозревал, что оплакивание Гектора тремя женщинами не принадлежит к первоначальному тексту песни. Многие аналитики стали развивать ту же идею.
Два обстоятельства вызывали нарекания аналитиков.
Первое таково. Три плача по Гектору уже есть в песни XXII, там это Приам и две женщины, Гекуба и Андромаха (те же, что и в песни XXIV). Это не обычный фольклорный повтор, поскольку текст плачей здесь другой. Многие аналитики были уверены, что в XXIV песни плачи созданы в подражание плачам XXII песни, XXIV же позже. Но М. Зейбель (Seibel 1881) предъявил веские аргументы в пользу того, что все наоборот: плачи XXII песни еще позже и созданы под влиянием XXIV. Они более аморфны, хуже упорядочены: плач Приама затесался между началом и продолжением плача Гекубы. Андромаха сетует, что тело Гектора уже разодрано псами и его пожирают черви, тогда как только-только Ахилл уволок его к судам. Сцена оплакивания в XXII песни завершается словами «Так говорила, рыдая, и с нею стенали троянки» (XXII, 515). А следующая впритык за ней строчка, с которой начинается песнь XXIII, гласит: «Так сокрушались трояне по граду». Две строчки одна за другой, начинающиеся словом «Так», совершенно немыслимы в нормальном тексте. Это явно след интерполяции, вставки, и вставлены здесь плачи. Плачи XXII песни. Таким образом, плачам XXIV песни это не мешает.
Но есть другое обстоятельство, которое им противоречит. Перед самыми плачами в песни XXIV указано, что зачинатели оплакивания были мужчины (видимо, наемные певцы), а женщины лишь вторили им стоном. И вдруг оказывается, что плачи ведут именно женщины, родственницы покойного.
Т. Берг (Вег%к 1872: 350) сделал законный вывод: краткое общее описание оплакивания (говорящее о наемных певцах-мужчинах) некогда было единственным здесь. Однако оно почему-то перестало устраивать сказителей и было заменено пространным (с индивидуальными плачами близких родственниц).
Интересен вопрос, почему оно перестало устраивать сказителей. Вряд ли из-за краткости. По сути, это ведь два разных способа оплакивания, по разным обрядам. Ритуальные песенные некрологи наемных профессионалов, певцов-вопленников, — это один вид оплакивания. Ритуальные же плачи-причитания близких родственниц — это другой способ. Первый, более торжественный, публичный, престижный, был характерен для знатных родов, а второй, более интимный, домашний, скромный, был характерен для рядовых людей.
Но известно, что с утверждением во многих греческих государствах более демократических, антиаристократи-ческих режимов, то есть примерно в VII веке до н. э. (в Афинах — при Солоне), были приняты законы, которые ограничивали размах похоронных ритуалов и разрешали доступ в дом покойного лишь близким родственникам. Об этом сообщают Плутарх (Солон, 12) и Демосфен (43, 62), а также надписи. Вот эта перемена, по-видимо-му, и сказалась на последних песнях «Илиады». Большей частью ее похоронные ритуалы совершаются уже по предписанному скромному варианту — более привычному теперь для сказителей. Певцы-вопленники им уже плохо знакомы.
6. Выкуп или похищение? Если «Патроклия» вторична в «Илиаде», то, естественно, не менее вторичны и «Похороны Патрокла», и «Погребальные игры» — вся предпоследняя песнь. Что же касается последней, XXIV песни, то ее вторая, меньшая часть описывает погребение Гектора очень схоже с погребением Патрокла, а первая, более пространная часть излагает историю выкупа тела Гектора у разгневанного Ахилла. Вся эта песнь давно, вместе с XXIII песнью, рассматривается как позднее присоединение к «Илиаде». В них много поздних языковых форм.
Но выкуп тела Гектора вообще не очень прочно держится в «Илиаде». Ведь идея выкупа появляется не сразу. При виде того, как Ахилл измывается над трупом Гектора (волочит его за своей колесницей вокруг могилы Патрокла), боги прониклись жалостью к Гектору и стали уговаривать Гермеса похитить тело. Гермес очень подходил для этого поручения — он бог торговли, обмана и воровства. Некоторые в собрании богов были против этой идеи, но их было всего трое: две богини — Гера и Афина, потому что они были обижены на Париса, брата Гектора, за его выбор при судействе (суд Париса) в пользу Афродиты, а третий с ними был Посейдон, хоть он-то в конкурсе красоты не участвовал. Ну, он вдохновлял ахейцев, и жалости к Гектору у него не было. Но остальные боги жалели Гектора и убеждали Гермеса похитить тело.
И вот на 12-й день (с какой поры — не указано) к богам обратился Аполлон с обвинением в жестокосердии и с предложением унять Ахилла — как будто перед тем боги не о том размышляли и спорили и как будто Аполлона не было среди них. Идею похищения Аполлон вообще не упоминает. Тем не менее в ответ Зевс заявляет, что похищение — неподходящий выход. Да ведь Аполлон о похищении и не говорил! Складывается впечатление, что здесь слиты две разные версии реакции богов на измыва-ние Ахилла над убитым.
В ответ Аполлону Зевс также заявил, что тело все-таки надо спасти. Он посылает за Фетидой и велит ей, чтобы она уговорила сына принять от троянцев выкуп и выдать им тело Гектора. Затем Зевс велел Гермесу отправиться к Приаму и провести того по вражескому стану к Ахиллу. Что Гермес и выполнил. Тут поручение именно Гермесу роли проводника несколько странно. Зачем задача провести троянцев безопасно для искренней мольбы о милости поручена богу воровства и обмана? Не осталось ли путешествие Гермеса рудиментом от идеи похищения? Он ведь уже должен был идти и, видимо, пошел, а цель была изменена с вмешательством Зевса.
Отдавая повеление Фетиде, Зевс сообщил, что среди богов уже девять дней идет распря: боги склоняют Гермеса похитить тело, но он, Зевс, хочет, чтобы сам Ахилл выдал тело и тем заслужил славу. Нетрудно заметить, что Зевс превратно изложил Фетиде ситуацию. Ведь боги спорили, похищать ли тело или оставить все как есть, о выкупе и выдаче тела речи не было. Когда же Зевс заговорил о выкупе, похищение никем не предлагалось. Эти две идеи не сталкивались в одном и том же обсуждении.
И сразу бросается в глаза противоречие сроков: ведь незадолго до того было указано не девять дней, а двенадцать. И Гермес, придя к Приаму, сетует, что двенадцатый день лежит Гектор непогребенным. Стало быть, считали по-разному. В чем может быть разница? Да ведь трое суток заняли похороны Патрокла!
7. Похороны Патрокла и спор богов. В самом деле, похороны Патрокла начались на следующий день (XXIII, 55-58, 109-110) после гибели Гектора и заняли целые сутки — день и ночь (XXIII, 226-228). Наутро костер угасили и возвели курган (XXIII, 231-237,250,255-257). В тот же день состоялись и погребальные игры. К вечеру Ахилл улегся спать, но сон к нему не шел, пока он не поизмывался вдосталь над трупом врага (XXIV, 3-5, 12-16). Примем, что тут и начался спор богов. Стало быть, в этом случае от смерти Гектора этот спор отделяют действительно три ночи, три восхода.
Как раз и получается эта разница Если считать от смерти Гектора, вкладывая в заполнение интервала и похороны Патрокла, то выходит двенадцать дней, а если от окончания похорон Патрокла, то девять — похороны в этой сюжетной линии не учитываются. Их могло и не быть. Вместо того чтобы взирать с жалостью на то, как Ахилл волочил труп Гектора вокруг могилы Патрокла, боги могли с тою же божественной жалостью наблюдать сцену из XXII песни — как Ахилл тащил труп с поля боя к ахейскому стану. Итак, жалость богов могла быть вызвана тем, как Ахилл волочил труп с поля боя к ахейскому стану (песнь XXII), а мота быть вызвана и тем, как Ахилл волочил труп Гектора вокруг могилы Патрокла (песнь XXIV). С первого зрелища прошло двенадцать дней до решающего совещания (и вмешательства Аполлона и Зевса), со второго — девять. Вроде бы оба срока мотивированы.
Но боги, знающие все, конечно, должны были считать с самого начала измывательств — с волочения трупа к ахейскому стану, со дня убийства Гектора. Значит, весь вопрос в том, были или не были учтены «Похороны Патрокла» перед решением вопроса. А это значит, что похищение трупа и выкуп были вписаны в разные версии сюжета — одна еще без «Похорон Патрокла», другая — после их включения.