Младший его брат Родриго стал для писателя большим и близким другом, с которым они вместе не только воевали несколько лет в разных военных кампаниях в Европе, но и провели почти пять лет в алжирском плену. Оттуда по настоянию Мигеля Родриго был выкуплен первым, так как собранных родственниками и святыми отцами денег на освобождение обоих братьев сразу не хватило, и старшему пришлось дожидаться выкупа еще некоторое время. Вернувшись в Испанию, младший брат Мигеля продолжил свою профессиональную военную службу. Он закончил свою жизнь в бою во Фландрии в 1600 г, получив смертельное ранение от пули аркебузы.
Что касается младшей сестры Мигеля Магдалены, то подобно своей тетке Марии и старшей сестре она тоже сильно запуталась в своих собственных скандальных любовных историях, одна из которых, как упоминалось выше, оказалась связанной с тем же неприятным сериалом, в котором участвовали ее старшая сестра Андреа и тот же главный герой Алонсо Портокарреро в Мадриде. Как выяснилось по ходу развития данного сюжета, любвеобильный Алонсо какое-то время был одновременно любовником обеих сестер, которые, видимо, не знали о том, что он был связан с каждой из них. В отношении Магдалены Алонсо также взял финансовые обязательства выплатить ей тоже приличную сумму денег за оказанные услуги при получении наследства после смерти его отца. Однако вслед за этим событием запутавшийся в своих любовных связях женатый аристократ все время оттягивал сроки расчета с Магдаленой, которая внутренне рассчитывала на устройство каким-то образом своей жизни с ним и поэтому не особенно настаивала на соблюдении оговоренных сроков. Однако, когда Алонсо после смерти своей жены обвенчался с женщиной из аристократической семьи, взбешенная Магдалена подала на обманщика в суд с требованием немедленно вернуть всю обещанную им сумму. Процессы такого рода, а случались они в те времена довольно нередко, обычно склонялись в пользу богатых аристократов, а в сложных случаях судьи стремились их затянуть как можно дольше. По имеющимся предположениям, дело Магдалены-Алонсо продолжалось долго и завершилось примерно в 1581 г., но осталось неясным, сколько денег получила сама «жертва», если даже судебное решение было принято в ее пользу.
О самом младшем брате Мигеля Хуане нам почти ничего не известно.
Других сведений о годах жизни Сервантесов в Севилье почти не сохранилось, но известно, что глава семейства вместе с Мигелем ездил часто по делам в другие города. При возвращении из одной такой поездки домой после посещения Алкала с Мигелем, он столкнулся с судебным постановлением о конфискации их имущества. Казалось, что судебные дела просто преследовали семейства Сервантесов. В отсутствие отца урегулированием этого очередного процесса активно и успешно занималась старшая 22-летняя сестра Мигеля Андреа. Возможно, что именно данная проблема стала главной причиной их переезда из Севильи, но вероятно также, что к этому добавились и другие соображения, в том числе и неизбывное желание главы семьи уезжать от возникавших неприятностей в более надежное место с новыми возможностями. Таким привлекательным городом тогда все более убедительно становился Мадрид, разраставшийся в полноценную столицу империи согласно решению Филиппа II, принятому еще в 1561 году.
В год принятия такого исторического для Испании решения, то есть всего за пять лет до переезда в него Сервантесов, Мадрид представлял собой совсем не привлекательное и ничем не примечательное второстепенное поселение, сохранившее свое арабское название. В отличие от таких исторически важных и авторитетных городов, как Толедо, Сеговия или Вальядолид, которые служили временными столицами, новая столица не была даже крепостью и не имела значительного храма. Это поселение только начинало обретать черты города. Однако оно находилось практически в самом центре страны, откуда, по мнению Филиппа II, было бы проще управлять всеми ее провинциями, особенно теми, в которых продолжали тлеть сепаратистские настроения. Превращение же Мадрида в столицу в соответствии с его собственными планами и важным статусом Испании как ведущей мировой державы, по мнению расчетливого короля, отвечало бы его положению повелителя самой крупной империи в истории. Другими словами, решение о превращении Мадрида в столичный город страны было чисто политическим.
Когда король стал переводить столицу страны из Толедо в Мадрид, туда вместе с ним последовало по крайней мере около 10 тысяч правительственных чиновников и членов их семей вместе со всей прислугой и многообразными службами. Однако даже с этим существенным дополнением население Мадрида в год переезда туда Сервантесов не превышало 40 000 человек, составляя примерно всего лишь одну треть численности жителей динамичной и привлекательной Севильи, а за 20 лет до этого события новая столица насчитывала только примерно 18 000 обитателей. Около двух лет спустя после перевода столицы из Толедо Филипп II приступил к строительству в 45 км от Мадрида грандиозного архитектурного памятника своему мрачному правлению – дворца Эль-Эекориаль.
Это серое и тяжелое колоссальное сооружение в стиле строгого Ренессанса, размещенное в небольшой долине среди унылых голых гор безжизненного Кастильского плато, предназначалось императором стать также местом захоронения семей испанских королей. Отец Филиппа Карл V стал первым в этой королевской череде, кто удостоился места в новой усыпальнице правителей Испании и их ближайших родственников. Несмотря на огромную стоимость ее строительства и крайне высокие долги при пустовавшей казне, король упорно добивался своей цели. Ко времени появления Сервантесов в Мадриде этот пантеон еще медленно строился и был завершен только в 1584 г.
Сам Мадрид из захолустного поселения с массой старых неприглядных арабских построек тоже стал быстро разрастаться и постепенно превращаться в космополитичный город с невероятно разбухающей бюрократией, толпами снующих по улицам людей, с процветающим театром и неизбежным сопровождением нищих, жуликов, воров и мошенников. Огромный наплыв всякого рода чиновников и их сопровождения столкнулся с кризисом жилья, спешное строительство которого все равно не успевало за ростом населения. Для облегчения этой серьезной проблемы король провозгласил закон, согласно которому правительству давалось право занимать для своих целей вторые этажи всех возводимых в новой столице зданий. Однако, как нередко случалось в истории Испании, где законы оставались в основном действовать только на бумаге, этот новый закон не избежал обычной участи своих предшественников: после его принятия почти никто не стал строить двухэтажные дома. К 30-м годам XVII века, то есть вскоре после кончины проживавшего там тогда Сервантеса, Мадрид насчитывал около 10 000 домов, более половины из которых были одноэтажными, наглядно свидетельствуя о находчивости местного населения в деле обхода этого правительственного предписания. Перед лицом такого скрытого неповиновения своих подданных Филиппу II пришлось изыскивать новые средства для размещения в новой столице массы бюрократов. Сам же город продолжал разрастаться в основном горизонтально, приобретая довольно плоский и непривлекательный вид. Ввиду хаотичного и нередко спонтанного характера прокладки улиц и возведения зданий в Мадриде новые дворцы, особняки, церкви и монастыри порой оказывались на коротких и кривых улочках вместе с жалкими домишками и лачугами. Такой разношерстный пейзаж столицы продолжал сохраняться еще долгое время после ухода из жизни самого короля.
Основываясь на ряде обнаруженных деловых документов, некоторые исследователи жизни и творчества героя нашего повествования пришли к выводу, что во время пребывания в Мадриде его отец занимался предоставлением денежных средств и ведением других скромных финансовых операций, в том числе с итальянскими коммерсантами. Один из них стал любовником сестры Мигеля Андреа, о чем упоминалось выше. Предполагается также, что деньги для таких занятий появились у Родриго Сервантеса в результате получения определенной доли наследства его женой Леонор де Кортинас после смерти ее матери в 1566 г. в поселении Арганда. Финансовые операции главы дома позволили на какое-то время наладить материальное положение его многодетной семьи и дали возможность возобновить образование Мигеля.
Первый известный нам публичный шаг на творческом пути был им сделан в 1567 г, когда с его семьей познакомился бывший танцовщик театральной труппы упомянутого выше Лопе де Руэда по имени Алонсо Хетино де Гусман. В дополнение к своему танцевальному мастерству Хетино с успехом занимался организацией проведения различных торжеств, в том числе свадеб, крещения детей и других празднеств. В год их знакомства в жизни королевской семьи и всей Испании произошло большое событие – родилась вторая дочь Филиппа II и Изабелы де Валуа инфанта Каталина Микаэла. Хетино де Гусман оказался тем специалистом, которому была поручена организация праздничных торжеств по этому случаю в Мадриде. Для подготовки стихов и сонетов, воспевающих и прославляющих данное событие, он обратился к нескольким авторам, одним из которых стал Мигель Сервантес. Его сонет, который среди прочих стихов был размещен Гусманом на торжественных триумфальных арках по случаю столь важного королевского праздника, был написан на сохранившемся именном листе друга Мигеля Педро Лаинееа, который был постельничим принца Карлоса и помимо прочего занимался литературной деятельностью. Эта дружба позволяет полагать, что Сервантес еще до данного события был связан с литературными кругами Мадрида. С некоторыми из их участников, в том числе с Педро Лаинееом, он сохранил связь на многие годы. В то же время в Мадриде были основаны два первых постоянных испанских театра, и с учетом раннего увлечения Мигеля театральным искусством и окружавшей его литературной среды есть все основания полагать, что он стал одним из их активных зрителей.
Возобновить свое прерывавшееся неоднократно образование Сервантес смог лишь в 1568 г, когда прекратились его бесконечные поездки с отцом по стране. В том же году в Мадриде открылся класс известного преподавателя и специалиста латинского языка Хуана де Ойос, который, судя по всему, оказал большое позитивное влияние на 21-летнего Мигеля не только в его общем образовании, но и в поощрении и развитии его литературных интересов. Склонность же к литературному творчеству молодой Сервантес проявлял уже несколько раньше, сочиняя для себя и друзей первые сонеты, а также стихи для песен и романсов.