Заключив договор об издании «Галатеи», Мигель приступил к другому важному этапу в обеспечении ее успеха и престижа, как это было тогда принято: нахождению влиятельного и высокопоставленного патрона, под покровительством которого это произведение должно было выйти в свет. Свидетельство такого патронажа должно было открывать выходившую книгу, а в обмен на это осчастливленный подобным образом автор должен был поместить в самом начале произведения на главном месте собственное хвалебное и, как правило, откровенно льстивое посвящение своему меценату с цветистым описанием всех его заслуг, достижений и достоинств, а также с изобильным выражением в его адрес чрезвычайной благодарности за оказанную высокую любезность. Почти неизменно такое пышное благодарственное излияние чувств в адрес благодетеля автор заканчивал невероятно сильными словами собственного самоунижения перед лицом почти обожествляемой фигуры мецената. Так, например, в конце своего посвящения графу де Лемос за его патронаж второго тома «Дон Кихота» Сервантес называет себя «слугой» его превосходительства, «целующего Ваши руки и ноги». В случае друга Мигеля Хуана Руфо, который получил в качестве патрона своей книги «Аустриада» самого Филиппа II, король ответил на полное красивых слов и лести сделанное ему посвящение наградой в пятьсот золотых эскудо, то есть суммой равной той, за которую был выкуплен из плена сам Сервантес.
В качестве своего мецената для «Галатеи» автор выбрал молодого и еще не обладавшего высоким положением или влиянием Асканио Колонна. С этим человеком, который был сыном генерала Антонио Колонна, под знаменами которого Сервантес воевал против турок и к которому испытывал большое уважение, граничившее с пиететом, он познакомился в Риме, когда служил постельничим у кардинала Аквавита и часто встречался с этим его другом. Ко времени подготовки «Галатеи» к печати Асканио Колонна находился в родном городе ее автора в качестве епископа собора Святой Софии. Однако уже несколько лет спустя он станет вице-королем Арагона, а затем получит пурпурную мантию кардинала. Возможно, выбирая патронаж этого епископа, молодой автор в определенной мере рисковал несколько легким весом влияния своего мецената, но в этом он мог руководствоваться или своим чутьем, или данью огромного уважения к его отцу. Однако в любом случае он не ошибся.
После получения в феврале 1584 г. одобрения на выход «Галатеи» в свет со стороны цензора Дантиско и затем королевской привилегии за подписью Эрасо летом того же года она была передана в типографию родного города автора Алкала, а осенью Сервантес написал для нее посвящение по согласованию со своим меценатом. В марте 1585 г. «Галатея» – первое крупное произведение Сервантеса к его непередаваемой радости легло на книжную полку магазина Бласа де Роблеса в городе, где родился ее автор. Она вышла под названием «Первая часть Галатеи, разделенной на шесть книг». При оформлении в этой связи соответствующего документа Сервантес свидетельствовал, что он «эту книгу раньше не публиковал, но и больше не хотел хранить ее у себя». Теперь Мигель де Сервантес как состоявшийся автор вышел на литературную арену и на встречу со своими читателями.
15. Первые театральные опыты Сервантеса
Несмотря на большие надежды, которые Сервантес возлагал на «Галатею» с точки зрения обретения славы и приличного дохода, его этот самый первый и довольно трудоемкий роман не принес ему ни того, ни другого. Конечно же, ее автор не мог не испытывать в этой связи глубокого разочарования результатами своего продолжительного труда перед лицом тех иллюзий, которые, как всякий начинающий автор, он строил себе, работая над своим первым крупным серьезным произведением. Пережив эти огорчения, Мигель должен был снова вернуться к прозе дня и снова искать пути финансового поддержания семьи, которая продолжала жить в нужде. Его родители практически не имели собственного дохода, старшая сестра с дочерью благодаря портняжному делу и поддержке богатых мужчин жила довольно прилично. Младшая Магдалена переживала проблемы с поклонниками и даже была вынуждена сдавать в ломбард некоторые из своих вещей. Брат Родриго продолжал солдатскую службу и после участия в успешной кампании за возвращение в лоно объединенного королевства Азорских островов получил звание прапорщика, но, находясь вне столицы, с семьей в Мадриде теперь почти не общался.
Победа на Азорах в 1583 г. была торжественно отмечена праздничными шествиями, парадами и народными гуляньями по всей территории Испании и Португалии. Столица двух королевств в свою очередь сделала все для того, чтобы это большое достижение короны было отпраздновано широко, ярко и богато. Среди прочих других развлечений для публики в нем было дано необычно много театральных представлений. В их проведении с большим энтузиазмом принял участие в качестве автора пьес и сам Сервантес, который в ту пору уже заканчивал трудиться над «Галатеей». Конечно, он делал это не без денежного интереса, видя в таком авторстве возможность заработать какие-то деньги для помощи своей бедствующей семье. Однако главным стимулом в его обращении к написанию пьес был все-таки его неизбывный интерес к театральному искусству, который, как отмечалось выше, пробудился у него еще в детстве. Об этом влечении к театру Сервантес говорит неоднократно в своих произведениях, в том числе и голосом Дон Кихота: «Я стал страстным поклонником театрального искусства еще мальчиком, а в юности мои глаза не упускали театральные труппы из поля своего зрения».
В те времена испанский театр только начинал становиться на твердые подмостки. Существовавшие ранее бродячие труппы актеров, в том числе столь любимый Мигелем крошечный коллектив Ла Руэды, не имели постоянного помещения или даже города своей прописки, перебираясь со своими жалкими костюмами с площади на площадь и из города в город в поисках зрителей и заработка. Однако это положение стало понемногу меняться, и уже в 1578–1582 гг. с помощью итальянских актеров в Мадриде появилось два постоянных театра. В свою очередь, в эти же годы такие другие крупные города страны, как Севилья, Вальядолид, Толедо, Гранада и Сарагоса, тоже начинают открывать или готовить у себя пока еще совсем скромные постоянные театральные помещения.
Почти везде они представляли собой дворы без крыши, расположенные между двумя стенами домов, которые были отгорожены боковыми рядами скамеек под их закрытыми решетками окнами, и с задним планом, над которым был подвешен балкон, называвшийся галеркой. Привилегированная публика рассаживалась по бокам, на галерке устраивались женщины скромного достатка, а собственно сам двор занимал простой городской народ. Сцена состояла из деревянного щита примерно в семь метров длины и четыре метра ширины, поднятого на около двух метров над землей и упиравшегося в торец, образованный стеной дома. Эти подмостки и назывались «театром». Открывавшиеся окна и двери дома служили для актеров входом на сцену и выходом с нее.
Сценической техники не существовало, а мебель и прочие реквизиты были в большинстве своем чисто символическими. Директор – импресарио трупп, которых мы сегодня назвали бы продюсерами, постоянно меняли представляемый репертуар и совершенно произвольно по собственному усмотрению и вкусу производили изменения в авторском тексте. Сочинители произведений для сцены не имели никакого права вмешиваться в «новаторские улучшения» со стороны директора-постановщика. Продав ему свое детище, они теряли на него все права и были вынуждены просто беспомощно наблюдать за проводимыми над ними безжалостными операциями.
По своим жанрам пьесы, которые сочинялись тогда в стихах, представляли собой комедии, драмы и интермедии. Со сцены можно было услышать также пение, и на ней могли исполняться танцы с соответствующим музыкальным сопровождением или необходимыми шумовыми эффектами. Никаких установленных сценических норм или канонов пока еще не существовало, и каждый автор писал выбранную для постановки историю совершенно свободно и лишь в какой-то мере мог следовать существовавшим классическим примерам.
Влюбленный в театральное искусство Сервантес, включившись в написание пьес для праздничных торжеств в Мадриде по случаю присоединения Азорских островов к короне, уже в середине 1583 г, когда основная работа над «Галатеей» была завершена, начинает с нарастающей активностью заниматься работой для театра. Сам тот факт, что труд автора пьес тогда оплачивался довольно скромно, а сами пьесы оставались на сцене очень короткое время и затем в большинстве случаев просто канули в Лету, лишь подтверждает суждение о том, что для нашего героя почти полный переход на театральное поприще был настоящим порывом души и объяснялся его глубокой внутренней тягой к данному виду творчества. В дополнение к этому можно упомянуть, что оплата труда авторов пьес была не только скромной, но иногда выплачивалась с большими задержками. Сорок эскудо, которые Сервантес получил в 1585 г. за две свои пьесы «Константинопольский пленник» и «Смущенная особа» (оба произведения оказались потом утерянными), были вполне приличной суммой.
Резкая перемена литературного направления требовала от Мигеля расширения его знаний по театральной классике, а также по работам его других предшественников и современников. Параллельно с этими усилиями он должен был расширить и углубить свои, в том числе личные, связи с действовавшими театральными труппами, их директорами и авторами пьес, о которых он оставил свои многочисленные описания в целом ряде своих последующих произведений. В их числе можно упомянуть «Беседу двух собак», «Дон Кихота», «Лиценциат Видриера», «Путешествие на Парнас» и пролог к «Восьми пьесам».
При этом Сервантес должен был также внимательно следить за той расширявшейся эволюцией, которую переживал современный ему испанский театр как в его постепенной чисто физической метаморфозе в качестве зрительного пространства со всеми его усложнявшимися различными атрибутами, так и в самом характере сочинения пьес с учетом сюжетных тем, числа и типов действующих персонажей, выбора исторической эпохи, времени и продолжительности действия, а также в целом ряде других аспектов. Для того чтобы быть принятым в качестве автора в мир театра, Сервант