Несмотря на все его старания и деликатность, богатые землевладельцы, которые в значительном большинстве были дворянами-идальго, продолжали оказывать нашему реквизитору ожесточенное сопротивление в выполнении его королевского поручения и для отстаивания своих интересов назначили богатого и влиятельного рехидора Луиса Портокарреро в качестве их представителя перед властями. Под его руководством землевладельцы умножают свои действия по затягиванию реквизиции, и Сервантес, не желая прибегать к применению силы, обращается за помощью к своему главному начальнику де Геваре. Приехав в Эсиху и столкнувшись с решительным сопротивлением со стороны владельцев зерна, де Гевара идет на компромисс и решает востребовать с них только часть их продукции.
Почувствовав слабость позиции властей в полученной уступке, Портокарреро пробует добиться от них еще больших послаблений. Воспользовавшись отъездом де Гевары и его реквизитора в другой район в августе, он выступает в адрес Сервантеса с обвинениями в краже казенных денег и готовит соответствующие документы для оформления королевского приказа в целях его судебного преследования. Такое обвинение носило очень серьезный характер, и при его доказательстве виновные в мошенничестве против государства попадали в тюрьмы. Подобная участь могла вполне ожидать и нашего честного героя. Получив об этом сообщение от де Гевары, возмущенный надуманным поклепом на его репутацию Сервантес немедленно возвращается в Эсиху для оказания отпора вероломной лжи в его адрес. Однако, несмотря на предъявленные доказательства его невиновности, противники реквизиции продолжают настаивать на обвинении Сервантеса и готовить против него королевский приказ по делу о краже государственных денег. При возвращении в Севилью в декабре 1589 г. измотанный неурядицами с реквизицией и ложными обвинениями Сервантес был вынужден начать длительную официальную процедуру их опровержения.
Для установления фактов по данному делу и, в частности, в целях определения количества зерна, вывезенного из Эсихи, туда направляется специально назначенный рехидор. Убежденный в своей правоте и невиновности герой Лепанто представляет на официальное рассмотрение властей свое заявление с изложением его позиции относительно начатой проверки проделанной им работы, в котором он отмечает среди прочего: «…ввиду того, что упомянутая проверка проводится в связи с бесчестием в отношении моей личности и той честности, с которой я подходил и подхожу к моим обязанностям, а также для облегчения работы упомянутого рехидора, я прилагаю к данному документу список, где указано то количество зерна, которое я вывез из города и которое не превышает одной тысячи фанег пшеницей и ячменем; и чтобы увидеть и проверить истинность этого утверждения, прошу и апеллирую к городу приказать провести публичное объявление на центральной площади и разместить на его городских дверях обращение к жителям явиться и сообщить о том количестве пшеницы и ячменя, которое я у них собрал». После нескольких долгих месяцев острых обсуждений авторы ложного поклепа отказались от намеченного процесса и даже нашли в себе силы признать, что реквизиция «проводилась тщательно и в лучшем виде».
Параллельно с этими разборками и переживаниями для Сервантеса в столице страны распространялись слухи о действиях Непобедимой армады. На волне еще свежей памяти славной победы ее флота над могущественными турками под Лепанто Испания была уверена в триумфальной победе над англичанами, о которой уже заранее сочиняли стихи и романсы. Однако на самом деле судьба эпохальной экспедиции к берегам Англии складывалась для нее очень неблагоприятно уже с самого начала. Не говоря уже об упомянутых ранее длительных задержках с ее выходом в море и недостаточном обеспечении ее важных походных боевых потребностей, после отплытия из Лиссабона эскадра попала в сильнейшую бурю и была вынуждена сделать передышку в Ла-Корунье на северном побережье Испании. Приведя в порядок несколько потрепанные штормом корабли, Армада смогла снова выйти в море и взять курс к берегам Англии только в июле. Несколько недель спустя вся страна с восторгом принимает распространяющиеся повсюду радостные слухи о ее больших успехах против англичан. Среди прочего говорили о том, что силам Армады удалось соединиться с войсками испанского губернатора в Нидерландах Алехандро Фарнесио, что сам Фрэнсис Дрейк погиб в одном из сражений, что флот англичан был разбросан, а отряды испанцев уже вступили на землю Альбиона.
Однако такие оптимистические слухи наталкивались на мертвое молчание со стороны официального Мадрида, и постепенно отсутствие каких-либо ответственных сообщений начало вызывать среди населения напряженную и всенарастающую тревогу, а затем перерастать в разговоры о разгромных неудачах самой могущественной в истории страны эскадры. Сервантес, который как активный патриот в течение многих месяцев трудился на поприще снабжения Армады продовольствием, отражая общее настроение публики, еще перед ее отплытием сочинил восторженную, но довольно примитивную поэму в честь ее ожидаемой победы. Теперь перед волной слухов о постигшем Испанию поражении он в унисон с другими непоколебимыми патриотами, верившими в победу ее Армады, поэтически взывает в новой оде к символической Славе с мольбой подтвердить столь желанное торжество испанского оружия над англичанами и «развеять злые слухи о плохих новостях».
Лишь с наступлением осени стране становится известна сокрушительно горькая правда о разгромном поражении Непобедимой армады. Как оказалось, командующий эскадрой Мединасидониа так и не сумел завязать полноценное сражение с английским флотом. Более маневренным судам Дрейка удалось умело воспользоваться погодными условиями и, избегая вступления в полномасштабный бой с превосходящими силами противника, наносить по его тяжелым и малоповоротливым кораблям молниеносные удары с тыла по двигавшейся на север к берегам Нидерландов Армаде и затем уходить от открытого сражения. Этим самым они вынуждали испанцев двигаться в сторону от Англии по проливу Па-де-Кале. В это же время голландские корабли со своими английскими союзниками блокировали галеры с испанскими войсками в своих портах, не допустив их соединения с судами самой Армады, которые тщетно ожидали их у берегов Фландрии из-за отсутствия там глубоководных портов. Поскольку весь испанский план операции крушился перед собственной беспомощностью, а течение и ветры вместе с эскадрой англичан препятствовали Армаде вернуться в Лиссабон по пройденному пути, Мединасидониа решает уйти назад длинным маршрутом вокруг Шотландии.
На этом пути испанский флот столкнулся с сильными зимними ветрами, едкой холодной погодой, голодом, эпидемиями и постоянными колючими и изводящими нападениями английских преследователей. Ко времени возвращения домой в порт Сантандер Непобедимая армада потеряла половину своих людей и семьдесят судов. Для всей страны, и в первую очередь для Филиппа II, разгромное поражение ее флота явилось к тому же и сокрушительным политическим и моральным ударом. Однако король не хотел мириться с этим унизительным поражением и принял решение восстановить Армаду и только на время отложил новый поход на Англию. Подготовка по ее снабжению для нового наступления на север была сразу же продолжена. Сервантеса ожидали новые поездки с реквизициями по плодородным полям Андалузии для сбора пшеницы, ячменя и оливкового масла.
В те траурные для страны дни неутомимый оптимист-патриот пишет еще одну оду в духе позиции самого короля, в которой призывает «нашу родную мать Испанию» не отчаиваться перед постигшей ее «неудачей», которая была вызвана не «силой противника», а «непокорной бурей». Уже через год снова возобновляются разговоры о проведении высадки испанских войск в Англии и усиливаются меры по ее подготовке.
Однако если от морального удара страна начинала постепенно приходить в себя, то ее экономике и совсем опустевшей казне такие гигантские потуги уже были совершенно не под силу. План взятия реванша за провал Непобедимой армады приходилось все время откладывать, и постепенно он просто сошел на нет. Перед лицом враждебных действий других ведущих государств Европы, включая задиристую Англию, Испании теперь приходилось скорее заботиться о собственной защите, нежели думать о наступательных операциях против них.
Но пока старый план короля еще оставался жить, и после утверждения его снова в должности реквизитора Сервантес опять отправляется в путь на просторы Андалузии. Это происходит уже в разгар наступившей зимы, что означает возросшие цены на пшеницу ячмень и оливковое масло, которые требуют поставщики. Положение с реквизицией, сложившееся к этому времени, начинает беспокоить Мадрид, который требует от руководителей, ответственных за ее проведение, представления отчетов за их работу. Главного реквизитора Антонио де Гевара вызывают в столицу для участия в начавшемся серьезном и длительном расследовании всех процедур, отчетных документов и всего персонала подотчетной ему службы. Начавшаяся в столице ревизия очень скоро отозвалась на процедуре и без того сложных, затянутых и эмоционально перегруженных действий по выплатам компенсаций производителям соответствующих продуктов.
На время начавшейся его очередной командировки Сервантес следует полученным инструкциям, а с января по апрель 1589 г. его работа сосредоточивается на поселениях между все той же памятной Эсихой и Севильей. Однако в июне мы встречаем его в Севилье в качестве резидента, что должно означать перерыв в его трудовой деятельности на почве реквизиции. О проживании его в этом городе в летние месяцы 1589 г. свидетельствуют несколько сохранившихся документов, в том числе финансовая ведомость с его именем и именем его друга Томаса Гутьерреса, владевшего в Севилье роскошной гостиницей. Эти документы фиксируют проведение старыми друзьями финансовых операций, связанных с довольно крупными суммами денег, которые намного превышают все заработанные Сервантесом средства в качестве королевского реквизитора и которые он на то время еще и не получил. Откуда же у нашего героя вдруг появились такие большие деньги?