лах. Занявший после смерти Елизаветы трон король Яков был настроен по отношению к Испании более примирительно и согласился на предложенные герцогом Лерма переговоры по подготовке мирного договора между двумя странами. В этих целях в Лондон был направлен коннетабль Кастилии Хуан Фернандес де Веласко, которому уже 28 августа 1604 года удалось подписать такой договор, положивший конец тяжелому военному конфликту между Испанией и Англией, продолжавшемуся с некоторыми перерывами целых шестнадцать лет.
Интересно отметить, что во время нахождения испанского представителя в Лондоне в качестве одного из его джентльменов-постельничих был назначен драматург уже получившего широкую известность местного театра «Глобус» Уильям Шекспир. На следующий год с ответным визитом в Вальядолид прибыл посол Англии лорд Хауорд с главной целью провести с испанцами ратификацию договора, подписанного с ними почти год назад в Лондоне. Для подчеркивания важности этой акции и как свидетельство прорыва в их отношениях стороны решили приурочить ее к церемониям и празднествам крещения новорожденного наследника престола.
Очень любопытным в этой связи является тот факт, что в качестве своего представителя на исполнение этих двух миссий английский монарх назначил упомянутого лорда Хауорда, который был как раз тем адмиралом, который вместе с лордом Эссексом девять лет назад безответно со стороны униженной Испании оккупировал и подверг опустошению порт Кадис, где в свое время готовилась к походу против Англии Непобедимая армада Филиппа II. Этим символическим жестом Лондон уже вторично унизил свою соперницу, что не могли не заметить многие наблюдатели, в том числе и некоторые испанские литераторы. Так, уже приобретавший заслуженную известность поэт-сатирик Гонгора написал по этому поводу едкое саркастическое стихотворение, в котором довольно жестко выразил возмущение немалого числа испанских патриотов таким отношением к их стране со стороны Англии, что одновременно подспудно подразумевало критику и бессилие королевской власти в Мадриде.
Это же стихотворение упоминает в этой связи о том, что «мы остались нищими, а Лютер (то есть протестанты-англичане) богатым; а восхваление этим подвигам поручили сочинить Дон Кихоту, Санчо и его ослу». Ссылка на главных персонажей романа Сервантеса, вышедшего в свет всего за шесть месяцев до этого, подтверждает ту широкую популярность, которую он столь быстро приобрел в стране. По описанию некоторых свидетелей, присутствовавших в те дни на одноактном представлении короткой интермедии, показанной перед боем быков на главной площади столицы, оба этих героя также стали ее участниками.
После возвращения английской миссии в Англию там стали распространяться сообщения о необыкновенной популярности в Испании романа Сервантеса и его главных героев. В 1607 году в Лондоне даже до появления самого первого перевода романа на английский язык поэт Джордж Уилкинс включает в одну из пьес шекспировского театра «Глобус» упоминание одним из персонажей о «готовности сразиться с ветряными мельницами», напоминая зрителям о Рыцаре Печального Образа. Подтвержден и тот факт, что незадолго до своей смерти Шекспир поставил на сцене своего театра один из эпизодов «Дон Кихота», касающийся истории с Карденио.
Упомянутый выше бой быков, проведенный в ходе столичных празднований в честь крещения наследника престола, был отмечен еще одним событием, один из участников которого буквально через две недели свяжет свою судьбу с семьей Сервантеса. Этим участником корриды 10 июня был идальго Гаспар де Эспелета. Во время представления он был сброшен со своего коня особенно агрессивным быком, но отделался всего лишь несколькими ушибами. Хотя этот эпизод мог оказаться с трагичным исходом, в определенной степени по своему развертыванию он выглядел даже несколько комично, что породило очередное сатирическое стихотворение, сотворенное быстрым и находчивым пером все того же поэта Гонгоры. Однако сам «герой» этой сатиры всего через несколько дней станет жертвой смертельной раны, полученной им 27 июня 1605 года при таинственных обстоятельствах прямо перед домом, где проживала семья Сервантесов, которая окажется непосредственно втянутой в эту кровавую историю.
Идальго Гаспар де Эспелета был выходцем из города Памплона в Наварре, где его благополучная семья пользовалась доброй репутацией. Однако сам Гаспар выбрал для себя довольно беспорядочный и сумасбродный образ жизни, пускаясь в необдуманные и даже рискованные авантюры. Сначала он поступил на военную службу и находился в королевских войсках в Арагоне, а через некоторое время был переведен во Фландрию, где Испания продолжала вести дорогую и безуспешную войну с протестантами и сторонниками независимости Нидерландов. Затем беспорядочная судьба привела Гаспара в Париж, где он ввязался в опасные политические интриги, которые привели его в тюрьму и могли закончиться эшафотом. Ему удалось избежать смертной казни благодаря активному вмешательству в дело его спасения коннетаблю Кастилии, после чего он отправился воевать в действующую королевскую армию около Остенде.
В конце 1604 года Гаспар вернулся в Испанию, где, оказавшись, как всегда, без денег, попытался получить от Государственного совета пенсию и субсидии, но его репутация и послужной список не позволили ему добиться всего того, на что он рассчитывал. 10 июня 1605 года де Эспелета, как упоминалось выше, довольно неудачно принял участие в праздничной корриде в Вальядолиде, что вызвало появление комедийно-саркастического стихотворения поэта Гонгоры на этот счет. Несмотря на то что у него в Памплоне жила его жена с их ребенком, Гаспар продолжал вести в столице разгульно веселую жизнь в тесной компании со своим приятелем капитаном лучников короля маркизом де Фальсес. Повеса де Эспелета был любовником жены королевского писаря Мельчора Гальвана по имени Инес Эрнандес, о чем в Вальядолиде было довольно широко известно.
Ночью 27 июня 1605 года около дома, где проживал Сервантес со своими домочадцами, раздались страшные крики о помощи. В ответ на них два сына соседки Сервантеса бросились на улицу и обнаружили у двери дома стонущего и истекающего кровью человека. К ним сразу же присоединился и Мигель, который тоже отозвался на крики о помощи, и они все вместе понесли раненого незнакомца в одну из комнат второго этажа, где первую помощь тяжело пострадавшему идальго стала оказывать сестра Сервантеса Магдалена. Срочно вызванный в дом врач определил у незнакомца две глубокие раны, одна из которых оказалась на ноге, а другая прорезала ему низ живота. Состояние раненого выглядело серьезным, и помогавшие ему люди решили вызвать священника для его исповедания.
В целях выяснения обстоятельств произошедшего в дом, где находился пострадавший, прибыл столичный алькальд Вильярроэль с двумя полицейскими. Раненым идальго оказался Гаспар де Эспелета. При допросе раненый рассказал алькальду, что он возвращался поздним вечером того дня домой после ужина со своим приятелем маркизом де Фальсес, когда около госпиталя Вознесения на него неожиданно напал человек в черной одежде. Вынужденный защищаться Гаспар выхватил из ножен свою шпагу и вступил в схватку с нападавшим, который, нанеся ему два ранения, исчез в ночной темноте. Объяснение раненого вызывало немало вопросов, поскольку некоторые из фактов он просто обошел молчанием. Так, он не сказал, например, почему при уходе от своего друга маркиза он решил отпустить сопровождавших его слуг и откуда и почему у него оказался щит. Для дальнейшего выяснения инцидента Вильярроэль приступил к более подробному расследованию.
Допрошенный вскоре слуга Гаспара сразу же назвал в качестве главного подозреваемого в нападении Мельчора Гальвана, то есть мужа любовницы своего хозяина Инесы Эрнандес, которые проживали рядом с местом ночного происшествия и по соседству с домом Сервантеса. Несмотря на эти показания, алькальд, который хорошо знал Гальвана и поддерживал с ним регулярное общение, повел следствие так, чтобы полностью исключить из него как его самого, так и его жену. Более того, одна из подруг Хуаны Гайтан, проживавшая в том же доме вместе с Сервантесами, сообщила алькальду, что она видела нападавшего и была уверена, что сможет его узнать. Однако Вильярроэль не принял эту информацию для дальнейшего выяснения личности виновника. В дополнение к этому участвовавший в разбирательстве вместе с алькальдом судебный пристав спрятал обнаруженное в кармане жертвы письмо, которое могло помочь пролить свет на эту загадочную историю. Однако оно так и не попало в досье документов по данному делу. Создавалось впечатление, что чиновники, проводившие следствие, старались вывести его на ложный след.
Игнорируя возникшие показания и свидетельства, судебный пристав сосредоточил все расследование на поиске виновного среди жильцов дома вместе со всеми Сервантесами и среди их различных знакомых, посещавших их квартиры. Этому направлению ведения следствия активно содействовала одна старая набожная соседка, которая рассказывала приставу о посещениях многих женщин дома днем и ночью мужчинами. Среди приходивших к Сервантесу в те месяцы людей было немало коммерсантов и финансистов, в том числе итальянских, с которыми автор «Кихота» вел некоторые дела. Как отмечала в своих показаниях в этой связи старшая сестра Мигеля Андреа, говоря о своем брате, «это человек, который пишет и ведет торговые дела и у которого благодаря его способностям есть друзья». Хотя нам ничего не известно относительно характера этих «торговых дел» Сервантеса, но по крайней мере это свидетельство Андреа проливает свет на коммерческую деятельность, которой наш герой тогда занимался помимо творческой литературной работы. Среди его деловых партнеров оказалось несколько человек, у которых раньше и даже в те же дни были проблемы с финансовыми долгами и с судебными инстанциями, что вызывало дополнительные подозрения у проводивших расследование чиновников относительно возможной причастности кого-то из них к нападению на Эспелета. Их профессиональную заинтересованность обострили также достигшие их сообщения о том, что Сервантес часто посещал игорные дома. Более того, в их распоряжение поступали слухи от некоторых соседей о том, что дочь Мигеля Изабель де Сааведра якобы открыто встречалась с его деловым партнером португальцем Симоном Мендесом, который был намного старше 20-летней женщины и к тому же оказался в тюрьме за нечистые денежные операции.