еликая работа не избежала неприятных неожиданностей.
30. Второй том…Апокрифический и подлинный «Дон Кихот»
К этому времени наряду с сочинениями других произведений Сервантес вот уже несколько лет работал над вторым томом своего «Дон Кихота», написание которого он обещал уже давно. Сейчас наш герой усердно и энергично писал уже 59-ю главу этой книги. Можно себе довольно ярко и ощутимо представить тот чудовищный шок, который перенес автор первого тома, когда осенью 1614 года он узнает о выходе в свет книги под названием «Второй том хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского, в котором рассказывается о третьем его выходе и который является пятой частью его приключений». За авторской подписью стояло имя лисенсиата Алонсо Фернандеса де Авельяна, а местом издания значилась «одна типография в Таррагоне».
Надо сказать, что автор этого «второго тома» «Дон Кихота» не был лишен литературных способностей и умело использовал историю идальго из Ла-Манча, изложенную Сервантесом в первой ее части для написания собственного варианта ее продолжения. В эпоху, о которой идет речь, плагиат, сочинение или продолжение успешных историй, пьес, поэм или романов, созданных другими авторами, было распространенной и обычной практикой. Даже у самого Шекспира часть сюжетов или эпизодов была заимствована с соответствующей гениальной обработкой и превращена в его бессмертные собственные произведения. Наш герой в этом отношении тоже не являлся исключением и откровенно признавался в подобных заимствованиях, как, например, в случае с его «Путешествием на Парнас», которое он написал в подражание итальянскому поэту Чезаре Капорали. Поэтому автор апокрифического второго тома «Дон Кихота» под маской лисенсиата Авельянеда, присвоив себе героев оригинала, их характеры и поведение, написал свой вариант третьей серии приключений этих персонажей, полагая, что использовал общественную собственность, а опережая самого автора оригинала, он рассчитывал, что мог сделать это лучше к собственной славе и популярности пусть даже под псевдонимом.
На протяжении более четырех сотен лет, начиная с самого Сервантеса и его современников вплоть до нашего времени, предпринималось великое множество попыток снять маску с автора под именем Авельянеда и разоблачить скрывавшегося за ней реального похитителя второго тома «Кихота». В числе подозреваемых рассматривались и такие известные литераторы, как Матео Алеман, Гильен де Кастро, Тирео де Молина, покровитель Сервантеса герцог де Сесса и, конечно же, неизбежный сам Лопе де Вега.
К ним был причислен также солдат и писатель Херонимо де Пасамонте, который вдохновил нашего героя на создание образа приговоренного к галерам Хинеса в первом томе его романа. В этой связи примечательно отметить, что этот персонаж возникнет и во втором томе «Кихота» Сервантеса в образе кукольника Маэсе Педро, театрик которого разрушает идальго из Ла-Манча. Однако, несмотря на все предпринятые попытки установить личность автора апокрифического второго тома романа, она так и осталась до сих пор тайной.
Нет необходимости говорить о том, что появление работы Авельянеды поразило и потрясло Сервантеса, особенно в то время, когда он уже проделал большую часть работы над своим вторым томом. Но самую глубокую рану замаскированный автор нанес Сервантесу своими грубейшими и низкими оскорблениями в его адрес. Его гнусные издевательства не остановились даже перед возрастом и потерянной в сражении рукой его жертвы, когда он в своем прологе опускается до того, что обвиняет автора оригинала в том, что «у него больше языков, чем рук», а уже в самом тексте книги позволяет себе грубо оскорблять жену писателя Каталину.
«А этот Мигель де Сервантес, – глумится Авельянеда, – уже такой же старый, как Замок де Сервантес, и из-за своих лет настолько недовольный, что все и каждый его раздражают, и поэтому у него так мало друзей, что когда ему хочется украсить свои книги пышными сонетами, то ему приходится их заимствовать (по его же словам) у священника Хуана в Индиях или у императора Трапезундии, поскольку в Испании, наверное, не найдется ни одного известного человека, который бы не оскорбился использованием им своего имени…»
Авельянеда третирует Сервантеса как своего заклятого врага и доходит даже до того, что обвиняет его в «нападках на собственных читателей» в прологах к «Дон Кихоту» и «Назидательным новеллам».
С ответом на эти низкие нападки герой Лепанто не заставил ждать с нетерпением ожидавшего его бурной реакции похитителя второго тома главного детища гениального писателя. Он посылает ему свой ответ уже в самом начале собственного второго тома «Кихота», но делает это взвешенно, спокойно, изящно и достойно, чем наверняка еще глубже и больнее дал почувствовать своему озлобленному врагу силу своего ответного удара на его ничем не спровоцированные оскорбления: «Боже мой! С каким же нетерпением, милейший читатель или простолюдин, ты сейчас ожидаешь этот пролог, полагая найти в нем слова мести, скандала и оскорблений по поводу второго тома «Дон Кихота», то есть того, который по слухам был задуман в Тордесильяс и родился на свет в Таррагоне! Но, по правде говоря, я не смогу на этот счет тебя удовлетворить; дело в том, что оскорбления пробуждают бешенство в самых слабых душах, но в моем случае придется сделать исключение из этого правила. Ты хочешь, чтобы я назвал его ослом, лжецом и наглецом; но мне такое даже в голову не приходит: пусть его накажет его собственный грех, пусть питается своим хлебом и пусть ему так и будет… То, что я не мог не почувствовать, так это то, что он называет меня старым и одноруким, как будто бы в моих руках была возможность остановить время…»
Что же касается самого варианта второго тома Авельянеда, то Сервантес расправился с ним удивительно находчиво и изящно путем включения уничтожающих упоминаний о нем в самом тексте собственного второго тома, обличая ложного автора в том числе в искажении самых элементарных вещей его оригинала. В порядке примера можно сослаться на некоторые из них. Так, в одной из гостиниц Дон Кихот встречается с двумя читателями книги Авельянеда, что само по себе как творческий прием явилось восхитительным новшеством в литературе. Пережив разочарование всевозможными глупостями, которые они увидели в прочитанном томе, эти двое спутников обращаются к Дон Кихоту с просьбой высказать о нем свое мнение. Идальго только пролистал книгу и сразу обнаружил в нем по крайней мере «три вещи у этого автора, которые заслуживают осуждения». Одна из них – изменение имени жены его оруженосца с «Терезы» на «Марию Гутьеррес», что вызвало бурную реакцию со стороны Санчо – а это дальнейшее развитие и усложнение упомянутого нововведения со стороны автора. Самому же мужу Терезы два читателя рассказывают, что Авельянеда его представил «обжорой и простаком… и совсем не таким, каким вы были описаны в первой части вашим хозяином». Говоря о самом себе в варианте апокрифа, Дон Кихот отмечает, что его автор послал их вместе с Санчо в Сарагосу, но что он туда не пойдет «и тем самым вытащу на весь свет эту ложь современного историка и тогда люди увидят, что я совсем не тот Дон Кихот, которым он меня представляет».
В этой связи напрашивается даже отметить, что появление апокрифа предоставило Сервантесу блестящую возможность еще раз элегантно смешать сюжет романа с реальностью другого романа, сравнить персонажи двух вариантов второго тома и, таким образом, соединить критику с самим литературным творчеством. Это оказалось удивительной, интересной и оригинальной находкой гениального автора.
Независимо от качества апокрифа его появление побудило Сервантеса ускорить работу над собственным вторым томом, которую он завершил в феврале 1615 года. Это означало, что за четыре месяца работы автор написал пятнадцать глав, посвящение графу де Лемос и великолепный пролог. После завершения рукописи автор передал ее своему обычному издателю Роблесу для принятия шагов в целях получения необходимых лицензий и разрешений, связанных с направлением работы в типографию. Эти документы были получены через два месяца вместе с привилегией на ее переиздание в течение двадцати лет на всех территориях Испанской империи. Второй том печатался в той же мадридской типографии Хуана де ла Куэста, что и первый, но готовился он там в течение шести месяцев, то есть дольше первого тома. В конце октября 1615 года Сервантес редактирует свой великолепный пролог, в котором среди прочего преподносит достойный урок наглому автору апокрифа, а 30 числа заканчивает свое посвящение своему покровителю графу де Лемос.
И вот наконец в последних числах ноября после стольких трудов, перипетий, неожиданностей и вопреки возникновению апокрифа Авельянеда на книжных полках Мадрида появилось так долго ожидавшееся продолжение первого тома приключений Рыцаря Печального Образа под названием «Вторая часть Хитроумного Рыцаря Дон Кихота Ламанчского от Мигеля де Сервантеса Сааведра, автора его первой части». Для большей убедительности своего авторства для читателей Сервантес заверяет их в том, что «вторая часть сделана тем же мастером и из того же материала, что и первая».
Подлинная вторая часть романа не только подтвердила блестящие качества первой, вышедшей в свет десять лет до этого, но и подняла их на еще более высокий уровень, обеспечив всему роману подлинный успех у читателей той эпохи, а затем и всех последующих четырех столетий. Книга была быстро переиздана в Брюсселе и Валенсии в том же 1616 году, затем на следующий год она вышла в Лиссабоне, а французские читатели могли насладиться ее чтением на своем родном языке всего годом позже. Начиная с барселонского издания 1617 г. и в последующем оба тома выходили уже вместе.
Вторая часть «Кихота» рассказывает о третьем и последнем выходе Рыцаря Печального Образа со своим верным оруженосцем Санчо Панса из своей деревни на поиски приключений в выполнении своей благородной миссии: спешить делать добро, защищать слабых, обиженных и несчастных людей везде там, где они встречаются с ними.