| "He is not coming back," I repeated, and my heart beat violently. | -- Он не вернется! -- повторил я, и у меня страшно застучало сердце. -- Он не вернется, потому что, не уезжал из Петербурга. |
| "He will not come back, for he has not left Petersburg. He is staying at Pekarsky's." | Он живет у Пекарского. |
| She understood and believed me--I saw that from her sudden pallor, and from the way she laid her arms upon her bosom in terror and entreaty. | Она поняла и поверила мне -- это я видел по ее внезапной бледности и по тому, как она вдруг скрестила на груди руки со страхом и мольбой. |
| In one instant all that had happened of late flashed through her mind; she reflected, and with pitiless clarity she saw the whole truth. | В мгновение в ее памяти промелькнуло ее недавнее прошлое, она сообразила и с неумолимою ясностью увидела всю правду. |
| But at the same time she remembered that I was a flunkey, a being of a lower order. . . . | Но в то же время она вспомнила, что я лакей, низшее существо... |
| A casual stranger, with hair ruffled, with face flushed with fever, perhaps drunk, in a common overcoat, was coarsely intruding into her intimate life, and that offended her. | Проходимец с всклокоченными волосами, с красным от жара лицом, быть может, пьяный, в каком-то пошлом пальто, грубо вмешался в ее интимную жизнь, и это оскорбило ее. |
| She said to me sternly: | Она сказала мне сурово: |
| "It's not your business: go away." | -- Вас не спрашивают. Подите отсюда прочь. |
| "Oh, believe me!" I cried impetuously, holding out my hands to her. "I am not a footman; I am as free as you." | -- О, верьте мне! -- сказал я с увлечением, протягивая к ней руки. -- Я не лакей, я такой же свободный, как и вы! |
| I mentioned my name, and, speaking very rapidly that she might not interrupt me or go away, explained to her who I was and why I was living there. | Я назвал себя и быстро, быстро, чтобы она не перебила меня или не ушла к себе, объяснил, кто я и зачем тут живу. |
| This new discovery struck her more than the first. | Это новое открытие поразило ее сильнее, чем первое. |
| Till then she had hoped that her footman had lied or made a mistake or been silly, but now after my confession she had no doubts left. | У нее ранее была все-таки надежда, что лакей солгал или ошибся или сказал глупость, теперь же, после моего признания, у нее не оставалось никаких сомнений. |
| From the expression of her unhappy eyes and face, which suddenly lost its softness and beauty and looked old, I saw that she was insufferably miserable, and that the conversation would lead to no good; but I went on impetuously: | По выражению ее несчастных глаз и лица, которое вдруг стало некрасиво, потому что постарело и потеряло свою мягкость, я видел, что ей нестерпимо тяжело, что я не к добру начал этот разговор; но я продолжал с увлечением: |
| "The senator and the tour of inspection were invented to deceive you. | -- Сенатор и ревизия были придуманы, чтобы обмануть вас. |
| In January, just as now, he did not go away, but stayed at Pekarsky's, and I saw him every day and took part in the deception. | В январе он так же, как и теперь, никуда не уезжал, а жил у Пекарского, и я виделся с ним каждый день и участвовал в обмане. |
| He was weary of you, he hated your presence here, he mocked at you . . . . | Вами тяготились, ваше присутствие здесь ненавидели, над вами смеялись... |
| If you could have heard how he and his friends here jeered at you and your love, you would not have remained here one minute! | Если бы вы могли подслушать, как он и его друзья здесь издевались над вами и вашею любовью, то вы не остались бы здесь ни одной минуты! |
| Go away from here! | Бегите отсюда! |
| Go away." | Бегите! |
| "Well," she said in a shaking voice, and moved her hand over her hair. "Well, so be it." | -- Ну, что ж? -- проговорила она дрожащим голосом и провела рукой по волосам. -- Ну, что ж? Пусть. |
| Her eyes were full of tears, her lips were quivering, and her whole face was strikingly pale and distorted with anger. | Глаза ее были полны слез, губы дрожали, и все лицо было поразительно бледно и дышало гневом. |
| Orlov's coarse, petty lying revolted her and seemed to her contemptible, ridiculous: she smiled and I did not like that smile. | Грубая, мелкая ложь Орлова возмущала ее и казалась ей презренною, смешною; она улыбалась, и мне не нравилась эта ее улыбка. |
| "Well," she repeated, passing her hand over her hair again, "so be it. | -- Ну, что ж? -- повторила она и опять провела рукой по волосам. -- Пусть. |
| He imagines that I shall die of humiliation, and instead of that I am . . . amused by it. | Он воображает, что я умру от унижения, а мне... смешно. |
| There's no need for him to hide." She walked away from the piano and said, shrugging her shoulders: "There's no need. . . . | Напрасно он прячется. -- Она отошла от рояля и сказала, пожав плечами: -- Напрасно... |
| It would have been simpler to have it out with me instead of keeping in hiding in other people's flats. | Было бы проще объясниться, чем прятаться и скитаться по чужим квартирам. |
| I have eyes; I saw it myself long ago. . . . I was only waiting for him to come back to have things out once for all." | У меня есть глаза, я сама давно уже видела... и только ждала его приезда, чтоб окончательно объясниться. |
| Then she sat down on a low chair by the table, and, leaning her head on the arm of the sofa, wept bitterly. | Потом она села в кресло около стола и, склонивши голову на ручку дивана, горько заплакала. |
| In the drawing-room there was only one candle burning in the candelabra, and the chair where she was sitting was in darkness; but I saw how her head and shoulders were quivering, and how her hair, escaping from her combs, covered her neck, her face, her arms. . . . | В гостиной горела одна только свеча в канделябре, и около кресел, где она сидела, было темно, но я видел, как вздрагивали ее голова и плечи и как волосы, выбиваясь из прически, закрывали шею, лицо, руки... |
| Her quiet, steady weeping, which was not hysterical but a woman's ordinary weeping, expressed a sense of insult, of wounded pride, of injury, and of something helpless, hopeless, which one could not set right and to which one could not get used. | В ее тихом, ровном плаче, не истерическом, обыкновенном женском плаче слышались оскорбление, униженная гордость, обида и то безысходное, безнадежное, чего нельзя уже исправить и к чему нельзя привыкнуть. |
| Her tears stirred an echo in my troubled and suffering heart; I forgot my illness and everything else in the world; I walked about the drawing-room and muttered distractedly: | В моей взволнованной, страдающей душе ее плач отзывался эхом; я уже забыл про свою болезнь и про все на свете, ходил по гостиной и бормотал растерянно: |
| "Is this life? . . . | -- Что же это за жизнь?.. |
| Oh, one can't go on living like this, one can't. . . . | О, нельзя так жить! Нельзя! |
| Oh, it's madness, wickedness, not life." | Это -- безумие, преступление, а не жизнь! |
| "What humiliation!" she said through her tears. "To live together, to smile at me at the very time when I was burdensome to him, ridiculous in his eyes! | -- Какое унижение! -- говорила она сквозь плач. -Жить вместе... улыбаться мне в то время, как я ему в тягость, смешна... |
| Oh, how humiliating!" | О, какое унижение! |
| She lifted up her head, and looking at me with tear-stained eyes through her hair, wet with her tears, and pushing it back as it prevented her seeing me, she asked: | Она приподняла голову и, глядя на меня заплаканными глазами сквозь волосы, мокрые от слез, и поправляя эти волосы, мешавшие ей смотреть на меня, спросила: |
| "They laughed at me?" | -- Они смеялись? |
| "To these men you were laughable--you and your love and Turgenev; they said your head was full of him. | -- Этим людям были смешны и вы, и ваша любовь, и Тургенев, которого вы будто бы начитались. |
| And if we both die at once in despair, that will amuse them, too; they will make a funny anecdote of it and tell it at your requiem service. | И если мы оба сейчас умрем с отчаяния, то это им будет тоже смешно. Они сочинят смешной анекдот и будут рассказывать его на вашей панихиде. |
| But why talk of them?" I said impatiently. "We must get away from here--I cannot stay here one minute longer." | Да что о них говорить? -- сказал я с нетерпением. -- Надо бежать отсюда. Я не могу оставаться здесь дольше ни одной минуты. |
| She began crying again, while I walked to the piano and sat down. | Она опять заплакала, а я отошел к роялю и сел. |
| "What are we waiting for?" I asked dejectedly. "It's two o'clock." | -- Что же мы ждем? -- спросил я уныло. -- Уже третий час. |
| "I am not waiting for anything," she said. "I am utterly lost." |