Когда король Амальрик Иерусалимский, столько же прославленный своими победами в землях египетских, сколько правосудием и щедростью, простился с сим светом, среди богатств, которые он оставлял своему сыну и наследнику, молодому королю Балдуину, был один человек из Фландрии, по имени Алар де Гистель: ибо не составляют для государя никакого богатства крепкие замки, тучные земли и лари, полные серебра и золота, если не обладают верностью люди, чьим рукам он вверяет все это, — если же она есть, то стяжает государь любое богатство и славу. По каким-то причинам король не приближал к себе мессира Алара и не ласкал особыми почестями, но и не выказывал ему недовольства, а поставил начальствовать над охраной города Аскалона, отвоеванного паломниками у египтян. Там рыцарь и пребывал, а с ним его жена и сын.
Случилось так, что множество рыцарей ушло осаждать один из городов Сирии, а в то время Саладин, вознамерившись извлечь из такого случая всю возможную выгоду, вышел с большой силой из своих пределов и окружил Газу и Дорон, закрыв выходы тем, кто оберегал эти крепости. Затем он настиг самого короля, при котором было пять сотен человек, и тот, видя великую для себя опасность, укрылся со своими людьми в Аскалоне, где мессир Алар принял его с подобающими почестями. Таким-то образом вышло, что Балдуин, запертый здесь — ибо Саладин обступил этот город, хотя и не мог его взять, — возлагал упования только на помощь извне; оттого он терзался ежечасно, ибо, не зная ничего о других городах, подозревал, что Рамла уже взята неприятелем и что опасность угрожает самому Иерусалиму, который он, уходя с войском, покинул на чужое распоряжение. От этого болезнь, которой король был поражен с самого детства, отягощала его еще сильнее, и в горьких думах он проводил время, глядя со стен, как язычники невозбранно разоряют окрестности, а мессир Алар как мог ободрял и укреплял дух короля надеждой на скорую подмогу.
В один вечер, когда уже стемнело и разыгрался сильный ветер, король, при котором находился мессир Алар, сидел в своей спальне и вдруг услышал донесшийся звук горестного рыдания. Король подумал, что негоже ему оставлять это, что кто-то плачет в городе, где он находится, и сказал начальнику стражи: «Слышишь, плачет какая-то женщина? Ступай, отыщи ее и разузнай, кто ее обидел и чем». Услышав это, мессир Алар обещал все исполнить и с мечом в руке вышел на улицу, где тьма была непроглядная, а вихрь относил все звуки, так что найти кого-либо стоило величайших усилий. Когда король увидел, как мессир Алар покидает его покои, то, полный сострадания и любопытства, незаметно вышел следом, не забыв своего меча.
Долго рыцарь искал ту, за которой отправил его король, как наконец на каком-то перекрестке близ городских ворот увидел женщину, необычайной красоты и статности, укутанную темными одеждами, которая, словно по причине чрезмерного горя, уже не рыдала, как прежде, когда ее услышал король, но тихо плакала, приговаривая: «Увы, увы мне, милый мой господин, рано зашла твоя красота под темную землю, а вслед за нею кану и я, не насладившись твоей любви!» «Кто ты и о ком рыдаешь?» — с удивлением спросил ее рыцарь, а прятавшийся позади него король безмолвно ждал ответа. «О великодушный Алар де Гистель, начальник аскалонской стражи, — так начала она, подняв лицо, — узнай, что я — земля Иерусалимская, а твой нынешний повелитель, король Балдуин, — мой законный супруг, и через три дня ему назначено умереть. Оттого-то оплакиваю я его и себя, ибо не будет больше у меня такого мужа».
Выслушавший эти слова с несравненным изумлением, мессир Алар снова спросил: «Скажи мне, нет ли средства отвратить погибель короля?» На это женщина отвечала ему: «Только один есть для этого способ, и только ты можешь его употребить». Тогда мессир Алар сказал: «Так не трать времени понапрасну, но открой мне, в чем он состоит, ибо грош мне цена, если я этого не сделаю». Снова женщина начала говорить и сказала: «Нет человека, одаренного большей верностью! Слушай же: если ты принесешь в жертву Богу своего сына, то король не погибнет, более того — болезнь, что терзает измлада его кости, отступит, так что его тело явится невредимым и сияющим, как из купели, и он проживет полную меру человеческого возраста, славный во вселенной и грозный врагам; и если эту жертву, о которой я говорю, ты совершишь сегодня, то будет хорошо, если же нет, то через три дня его не будет среди живых; а вместе с ним падет его власть, ибо передать ее некому, и все крепости его страны впадут в руки язычников, а вместе с ними и этот город, Аскалон, над которым ты поставлен, превратится в ничто, как говорит Писание: „Ибо Газа будет разрушена, и Аскалон в запустении“, и еще: „Умолк Аскалон и останок долины их“». Так промолвила она. И только она кончила свои речи, как мессир Алар воскликнул: «Благо тебе и мне, что ты это сказала! А теперь прощай, я должен свершить все теперь же, ибо ночь уже не так длинна». «Благо тебе, рыцарь», — ответила ему женщина и тотчас исчезла, будто ее и не было. Тогда мессир Алар, не теряя времени, устремился к себе домой, а король, чтобы узнать, чем это кончится, отправился за ним.
Добравшись до дома, рыцарь разбудил свою жену и рассказал ей о чудесной встрече, происшедшей с ним, и о том, что ради спасения короля ему нужно принести в жертву сына, а та выслушала и сказала только: «Разбуди сына и расскажи ему об этом». Тогда он разбудил сына и, поведав ему обо всем, прибавил: «Если я принесу тебя в жертву, останется жить король, которому мы должны всем, что у нас есть, а если пожалею, то на третий день он умрет. Не думал я, что меня, как Авраама, посетит Бог таким испытанием, равного которому нет; но ты, если так говорить не дерзостно, почтен более Исаака, ибо знаешь заранее, что должно случиться; и я спрашиваю тебя, что ты скажешь об этом».
Выслушав отца, мальчик отвечал так: «Нет добродетели выше благодарности, и нет славы больше той, что приносится избавителю от смерти. Что же скажут обо мне, в малых летах спасшем короля и отплатившем за добро такою мерой, больше которой нет? Хорошо, что ты спросил меня об этом — не потому, что сомневался в моем ответе, но чтобы это деяние по справедливости принадлежало и мне. Так не медли, отведи меня во храм, чтобы мы сделали, что можем, и да будет мир нашему государю!»
Тогда рыцарь посадил сына себе на плечо и пошел к Божьему храму, который был неподалеку, а за ним шла его жена. Они отворили двери, мессир Алар спустил сына на землю, и тот, став на колени, воззвал к Богу с такими словами: «Милосердный Боже и Господи неба и земли! Прими мою голову, с той благосклонностью, как Ты можешь, и пусть благодаря этому король Иерусалимский живет и здравствует еще сто лет; и сделай так, чтобы его царству не угрожали враги!» И пока он так говорил, отец, воскликнув: «Хорошо!», выхватил меч и снес мальчику голову. В это время ветер так налетел на храм, что все стены сотряслись, и казалось, что они рухнут, так что мессир Алар счел это благоприятным знаменьем. Тут его жена, подойдя ближе, сказала ему: «Мой милый супруг и господин, ты видишь, что мы отдали нашему Богу, что обещали; а теперь окажи мне милость, окончи мою жизнь своей рукой, чтобы я вместе с нашим сыном радовалась на небе, глядя, как чествуют его доблесть». Рыцарь промолвил: «Подлинно, если я окажу тебе эту милость, то буду жесток к самому себе, ибо останусь один без надежды утешения; но для тебя я это сделаю, чтобы не пришлось тебе жить, питаясь лишь слезами о погибшем». С этими словами он поднял меч и убил жену. Король же, таясь, безмолвно наблюдал все это.
Тогда мессир Алар задумался: «Выполнил я долг перед государем, и Господь, глаголавший в вихре, принял мою жертву. Расчелся я за все благодеяния, какие принял, ибо, по правде сказать, нет больше у меня ничего, что имело бы цену. У короля много достойных людей, из которых любой убережет Аскалон лучше, нежели я, удрученный потерею в одну ночь и сына, и жены. Отчего бы и мне не отправиться за ними — своею невинностью они откроют мне, грешному, ворота в рай». Так рассудив, он вознес Богу молитву, исповедал свои грехи и прося прощения, а закончив ее, погрузил меч себе в утробу и свалился на пол бездыханный.
Видел все это стоявший во мраке король, и так было потрясено его сердце, что не помнил он, как вышел оттуда и добрался до своих покоев, откуда отправил мессира Алара поглядеть, кто там плачет. Так размышлял он: «Никогда не видели в мире, чтобы такая верность была выказана человеком. Но как знать, не был ли он введен в заблуждение, поторопившись совершить свое беспримерное деяние?» Тогда он воззвал: «Господи, если то, что совершил этот рыцарь, было совершено по Твоей воле, сделай так, чтобы этот мед, который я ем, оказался для меня горек». С этими словами он зачерпнул меда, но едва отведал, как мед стал в его устах горше полыни. Тут великое уязвление поразило его сердце, и он воскликнул: «На что я гожусь, если не совершу равного поступка и не отплачу ему соразмерной платой? Стоит ли жить подобно неблагодарному скоту?» С этими словами король выхватил свой меч из ножен и обратился к Богу с такой молитвой: «Великий и всевидящий Господи, ради верности этого человека, которую он явил перед лицом Твоим, окажи милость Иерусалимской земле и сделай так, чтобы после моей кончины она обрела покровителя отважного и справедливого, который даст ей покой и наслаждение миром; и отпусти мне тот грех, что я своевольно распорядился своим телом, которое давно разъедает проказа». Вознеся эту мольбу, он хотел было пронзить себя, но раздался с неба божественный голос: «Не спеши, король! Алар де Гистель ради своей доблести вернется к жизни вместе с женой и сыном; и не пройдет трех дней, как стража Газы явится тебе на помощь, чтобы ты мог выйти из этих стен и одолеть Саладина». И не успел голос смолкнуть, как король услышал, что кто-то приближается к его покоям, прося позволения войти, и то был мессир Алар, восставший из мертвых. Не подавая вида, что знает о случившемся, король сказал ему: «Долго же ты ходил! Скажи мне, что случилось с женщиной, которая плакала там, на улице?» Мессир Алар отвечал на это: «Увы, государь, долго я искал ее, обойдя ради этого весь город, но не сыскал и следа, словно ее и не было; видно, это дело того не стоило, раз ничем и кончилось». Услышав это, король был изумлен более прежнего, что мессир Алар, совершив такой подвиг, не хочет о нем и упоминать; и так в раздумьях о том, чему он был свидетелем, провел он остаток ночи, а наутро, когд