3. Невзрывная модель не проводит вообще границу М/Т как отметку какого-либо резкого изменения в эволюции разнообразия млекопитающих. Млекопитающие же ответвлялись и ответвлялись, и этот процесс происходил до границы М/Т почти так же, как и после нее. Как и в модели Отсроченного Взрыва, копредки современных млекопитающих предшествуют границе М/Т. Но в этой модели они уже значительно различались к тому времени, когда исчезли динозавры.
Из этих трех моделей свидетельства, особенно молекулярные, но также все больше и больше ископаемых, кажется, подтверждают модель Отсроченного Взрыва. Большинство главных разветвлений в генеалогическом дереве млекопитающих лежат глубоко в прошлом, во времена динозавров. Но большинство тех млекопитающих, которые сосуществовали с динозаврами, были довольно похожи друг на друга, и так продолжалось до тех пор, пока устранение динозавров не дало им возможность взорваться в кайнозойской эре. Некоторые представители главных линий не очень изменились с тех ранних времен, и они, следовательно, похожи друг на друга, даже притом, что общие предки, которых они разделяют, были чрезвычайно древними. Евразийские и тенрековые землеройки, например, очень похожи друг на друга, вероятно не потому, что они конвергировали от различных отправных точек, но потому что они не сильно изменились с первозданных времен. Их общий предок, Копредок 13, как считают, жил приблизительно 105 миллионов лет назад, почти настолько же задолго от границы М/Т, как М/Т от современности.
СВИДАНИЕ 9. ШЕРСТОКРЫЛЫ И ТУПАЙИ
Положения шестокрыла и тупайи очень спорны (см. сопровождающий рассказ) и здесь основаны на последних молекулярных свидетельствах [207]. Расположенная в основе дата тогда ограничена окружающими ответвлениями 63-75 миллионов лет назад.
Свидание 9 происходит 70 миллионов лет назад, еще во времена динозавров и прежде, чем по-настоящему начался расцвет млекопитающих. Фактически только что начался расцвет самих цветов. Цветущие растения, несмотря на разнообразие, были ранее ограничены разрушениями среды обитания, такими как выкорчевывание неуклюжими динозаврами или разорение огнем, но к настоящему времени постепенно эволюционировали, чтобы включать ряд лесных деревьев с густой кроной и подлесковых кустарников. Копредок 9, наш прародитель в 10-миллионном поколении, был общим предком, которого мы разделяем с двумя группами белкоподобных млекопитающих. Так одни из них больше похожи на белку, а другие – на белку-летягу. Это – 18 видов тупайи и два вида шестокрылов или «летающих лемуров», все из Юго-Восточной Азии.
Все тупайи очень похожи друг на друга и относятся к семейству Tupaiidae. Большинство живут как белки на деревьях, а некоторые виды даже внизу напоминают белок наличием длинного, пушистого, аэродинамического хвоста. Подобие, однако, является поверхностным. Белки – грызуны. Тупайи, безусловно – не грызуны. Кто же они? Как раз этому и будет частично посвящен следующий рассказ. Может быть они – землеройки, поскольку их второе название «древесная землеройка»? Или они – приматы, как определенные авторы долгое время полагали? Или они – нечто совсем иное? Прагматичное решение состояло в том, чтобы поместить их в их собственный, неопределенно расположенный, относящийся к млекопитающим отряд Scandentia (от латинского scandere – восходить, подниматься). Но в поисках копредка мы не можем избежать проблемы так легко. «Рассказ Шестокрыла» содержит мое оправдание – или извинение? – за то решение, которое я принял, объединив шестокрылов и тупай, «прежде чем» они присоединятся к нашему путешествию.
Шестокрылы долгое время были известны как летающие лемуры, вызывая понятную критику: они не только не летают, но и не являются лемурами. Последние данные свидетельствуют, что они ближе к лемурам, чем представляли себе даже ответственные за неправильное употребление этого термина. И, хотя у них нет летательного механизма, как у летучих мышей или птиц, они – искусные планеристы. Два вида, кагуан или филиппинский шестокрыл (Cynocephalus volans) и C. variegatus, малайский шестокрыл, объединены в собственный отряд, Dermoptera. Это означает «кожаные крылья». Как у белок-летяг Америки и Евразии, у более отдаленно связанной с ними африканской чешуйчатохвостой летающей белки и у сумчатых планеристов Австралии и Новой Гвинеи шестокрылов есть одна большая складка кожи, патагий, которая работает почти как управляемый парашют. В отличие от патагия других планеристов, у шестокрыла он охватывает не только конечности, но и хвост и простирается до кончиков пальцев задних и передних лап. Шестокрыл также имеет размах «крыльев» 70 сантиметров, больше, чем у любого из других планеристов. Шестокрыл может планировать более 70 метров через лес, ночью, на отдаленное дерево с небольшой потерей высоты.
Факт, что патагий простирается до кончиков пальцев задних и передних лап, предполагает, что шестокрылы более тесно связаны с планирующим образом жизни, чем другие относящиеся к млекопитающим планеристы. И действительно, они выглядят на земле довольно абсурдно. Но они с лихвой восполняют это в воздухе, где их огромный парашют дает им возможность пролетать большие участки леса на большой скорости. Это требует хорошего стереоскопического зрения для того, чтобы пилотировать ночью точно на выбранное дерево, избегая фатальных столкновений, и затем выполняя точное приземление. И действительно, у них большие стереоскопические глаза, замечательные для ночного видения.
Шестокрылы и тупайи обладают необычными репродуктивными системами, но совершенно разными. Шестокрылы напоминают сумчатых, у которых молодняк рождается рано в эмбриональном развитии. Не имея сумки, мать приспособила патагий. Хвостовая область патагия сворачивается вперед, формируя импровизированную сумку, в которой (обычно один) сидит детеныш. Мать часто висит вверх тормашками на ветках, как ленивец, и патагий тогда выглядит и осязается малышом как гамак.
Быть детенышем шестокрыла, выглядывая из-за края теплого, пушистого гамака, кажется привлекательным. Детеныш тупайи, с другой стороны, получает, возможно, меньше материнской заботы, чем любой другой детеныш млекопитающего. У матери тупайи, по крайней мере, у нескольких видов, есть два гнезда: то, в котором живет она сама, и другое, в котором помещены младенцы. Она посещает их только чтобы накормить, и то в течение насколько возможно более короткого времени, от пяти до десяти минут. И это она делает только однажды через каждые 48 часов. Тем временем в отсутствие матери для сохранения тепла, которое любой другой детеныш млекопитающего может получить, маленькие тупайи должны согреваться от пищи. Для этих целей молоко матери исключительно ценно.
Сходство тупайи и шестокрыла друг с другом и с остальными млекопитающими – предмет дискуссий и неопределенности. Этот факт содержит предостережение, и в этом – урок «Рассказа Шестокрыла».
Рассказ Шестокрыла
Шестокрыл мог бы поведать рассказ о ночном планировании через леса Юго-Восточной Азии. Но в целях нашего путешествия у него есть более приземленный рассказ, мораль которого – предупреждение. Это предупреждение о том, что наша, несомненно, опрятная история о копредках, пунктах свиданий и последовательности, в которой путешественники присоединяются к нам, является серьезным поводом для разногласий и исправлений на основании новых исследований. Диаграмма филогенеза на Свидании 9 демонстрирует одно поддерживаемое в последнее время мнение. Согласно этому мнению, с которым я здесь временно соглашусь, мы, путешественники-приматы приветствуем на Свидании 9 уже объединенную группу, состоящую из шестокрылов и тупай. Несколько лет назад шестокрылы не вписались бы в этот пейзаж. В ортодоксальной таксономии было бы объединение только одних тупай и приматов на этом свидании: шестокрылы присоединились бы к нам позже в будущем, и даже не в самом ближайшем.
Нет никакой гарантии, что наши существующие представления останутся неизменными. Новые факты могут возродить наше прежнее мнение или привести к совершенно иному. Некоторые исследователи даже думают, что шестокрылы ближе к приматам, чем тупайи. Если они правы, то шестокрылы присоединяются к нам, приматам, на Свидании 9. Мы должны были бы ожидать тупай на Свидании 10, и нумерация копредков с тех пор должна быть увеличена на один. Но это мнение я не разделяю. Сомнение и неуверенность могут показаться довольно неудовлетворительными в качестве морали для рассказа, но это – важное предупреждение, которое должно быть принято во внимание перед нашим путешествием дальше в прошлое. Предупреждение будет относиться ко многим другим свиданиям.
Я, возможно, указал на свою неуверенность наличием разделений на несколько направлений («политомия»: см. «Рассказ Гиббона») в моих филогенетических деревьях. Это объяснение признано некоторыми авторами, особенно Колином Таджем (Colin Tudge) в его кратком мастерском филогенетическом обзоре всей жизни на земле «Разнообразие жизни». Но наличие политомии на некоторых ветвях рискует вселить ложную веру в другие. Революция в классификации млекопитающих, вовлекающая лавразиотериев и афротериев (Свидание 11 - 13), случилась уже после того, как книга Таджа была издана в 2000 году, и таким образом некоторые места в его классификации, которые он считал твердыми, были затем изменены. Если он выпустит новую редакцию, они, конечно, будут радикально переделаны. Весьма возможно, что то же самое случится с этой книгой, и не только лишь в отношении тупайи и шестокрыла. Положение долгопятов (Свидание 7) и группировки миног с миксинами (Свидание 22) ненадежно. Близость афротериев (Свидание 13) и целакантов (Свидание 19) снова же немного ненадежна. Порядок наших свиданий с книдариями и гребневиками (Свидание 28 и 29) мог быть обратным.
Другие свидания, такие как наше с орангутаном, почти бесспорны, насколько это возможно, и еще многие относятся к этой благополучной категории. Есть также некоторые промежуточные случаи. Так, вместо того, чтобы предполагать (что близко к субъективному мнению), какие группы заслуживают твердо установленных деревьев, а какие нет, я занял свою более или менее неуверенную позицию в 2004 году, объясняя сомнения в тексте при любой возможности (кроме единственного свидания 37, где порядок настолько ненадежен, что даже эксперты не желают рисковать, выдвигая предпол