— Это нормально, — сказала девушка самой себе. — Это пройдёт. Привыкнешь.
Отгоняя неприятное чувство, она с двойным энтузиазмом взялась за руководство высадкой. При помощи талей с корабля опускали длинные сани, гружёные имуществом экспедиции, тягловозы полярной масти, снабжённые широкими колёсами и увеличенными аккумуляторами, ящики с оборудованием. Большая часть этого добра уже была на земле, когда вернулась Эм — живая и даже довольная.
— Всё чисто, — сообщила женщина, поправляя ремень мушкета на плече. — Никаких обглоданных костей, кучек экскрементов, линялой шерсти или нор в земле. Можно смело перебираться.
Наземную группу составили шесть морпехов и восемь матросов, которых лично отобрал Густав. Все они имели опыт службы в холодных краях. К ним прибавился фельдшер — корабельный врач остался на фрегате. Для рядовых членов экспедиции под защитой ледяных стен разбили две большие палатки, третья, ещё более крупная, предназначалась под столовую, кухню и штаб разом. Посреди неё установили длинный складной стол, рядом со столом — переносную плиту. В самом уголке примостилась радиостанция. Наконец, две палатки поменьше отводились офицерам — одна Хайнцу и Морицу, другая Эрике и Марии.
— Ещё стоит взобраться на стены впадины и спустить с них пару верёвочных лестниц, — говорил Хайнц, обводя взглядом вырастающий на глазах лагерь. — Я хочу, чтобы туда имелся удобный доступ. Возможно, там поверху будут стоять часовые, да и радиоантенну стоит закинуть повыше.
— Я бы не стал устанавливать антенну до бури, — заметил капитан Боодинген, ненадолго спустившийся с корабля, чтобы взглянуть, как обустроились его товарищи. Короткая бородка и густые усы флотского офицера заиндевели, однако ему это совсем не мешало. — Связи всё равно не будет, а антенну может сорвать и унести.
— У нас есть запасная. — Коммандер Гёзнер поскрёб в затылке. — Но ты прав. Назначим сеанс связи после завершения бури. Вы сверху увидите, когда она кончится. И если мы найдём что-то интересное раньше, то в любом случае выйдем на связь. Так что радиорубку не закрывай.
Распрощавшись с капитаном, он обратился к оставшимся своим спутникам:
— По каталогу Адмиралтейства, в это время года солнце здесь на встаёт над горизонтом, но сумерки довольно светлые. Они начнутся через два часа и продлятся пять. Если выйти из лагеря налегке прямо сейчас, то к источнику свечения попадём как раз к концу темноты. Не будем мешкать. Пойдём мы с Марией и парой солдат, остальные пусть заканчивают с лагерем. За старшую остаёшься ты, Эрика.
— Хайнц, я тоже хочу пойти, — утвердительным тоном произнесла доктор Маан, глядя коммандеру в глаза. За полгода совместной службы Эрика успела неплохо узнать главу экспедиции и знала, как с ним надо обращаться. По крайней мере, надеялась, что знает.
— А кто будет командовать работами? — возразил Хайнц. — Базу необходимо оборудовать быстро, это вопрос жизни и смерти.
— Вот ты и будешь, — неожиданно вступилась за доктора Мария. — Хайнц, Эрика — научный офицер. Она и Мориц должны взглянуть на нашу цель первыми. А ты — администратор. Вот и администрируй.
— С тех пор, как ты подружилась с Эрикой, я всё больше чувствую себя лишним в этом экипаже, — проворчал коммандер, складывая руки на груди. — Но учти — я могу вас обеих уволить, а вы меня — нет.
— Ну и что же ты будешь без нас делать? — Мария наклонила голову к плечу.
— Не знаю, — вздохнул коммандер. — Сопьюсь, наверное. Чёрт с вами, идите. Мария, отвечаешь за учёных головой. Возьми не двух солдат с собой, а четырёх — чтоб проще было эту образованную парочку назад тащить, когда они выдохнутся.
Эрика не сомневалась, что пожалеет о своём энтузиазме эдак через час после того, как покинет лагерь. Ошиблась — жалеть она начала уже минут через двадцать. Девушка приноровилась к холоду, да и ходьба по снегу проблем не доставила. Сложность заключалась в другом — равнина чем дальше, тем больше напоминала лабиринт. Двигаться по прямой к цели оказалось просто невозможно — приходилось петлять между ледяных холмов, обходить ледяные овраги, искать проходы в ледяных горных хребтах. «Горы», правда, высотой не превосходили двухэтажного дома, однако без навыков и снаряжения взобраться на любую из них было задачей столь же непосильной, как покорить многокилометровый пик. Свет ослепительной колонны в небе дарил лабиринту веер глубоких чёрных теней, отчего тот казался ещё запутанней. Ветер тоже плутал среди айсбергов — он дул то в лицо, то в спину, окончательно сводя с ума чувство направления. Потерять из виду цель их похода доктор Маан не боялась, но в какой-то момент осознала, что уже не помнит, как вернуться к лагерю. Повторить замысловатое кружево их маршрута девушка не могла даже мысленно. С другой стороны, Мария вела отряд уверенно, чуть ли не прогулочным шагом — майор определённо чувствовала себя как дома. Временами она давала знак, и один из сопровождающих группу морпехов втыкал в снег колышек, украшенный алым флажком — таких вешек каждый солдат нёс с дюжину. Когда Эрика начала задыхаться под тяжестью длиннополой шинели и меховой шапки, майор оглянулась через плечо, спросила:
— Устали?
— А… ага, — призналась доктор Маан, героическим усилием воли преодолевая желание рухнуть на четвереньки. Мориц и вовсе издал лишь нечленораздельное мычание. Молодой археотехник на удивление перенёс дорогу ещё хуже девушки — а ведь Эрика никогда не считала себя сильной.
— Тогда — привал.
Они перевели дух под сенью островерхой скалы, усевшись на рюкзаки и достав флотские галеты, которые от холода сделались ещё твёрже обычного. Разгрызть свою порцию не смогла даже Мария. Потеряв надежду на обед, майор принялась дурачиться, разбивая галетой крупные куски льда. Говорить никому не хотелось, так что привал проходил в полной тишине, нарушаемой лишь вездесущим поскрипыванием снега. Этот тихий скрип звучал постоянно, как статика в плохо настроенном радио, но обычно заглушался иными шумами. Теперь же он лез в уши, раздражая не хуже комариного писка. Чтобы отвлечься, Эрика присоединилась к майору, вооружившись своей галетой — на которой, вопреки всем стараниям доктора, не осталось даже следов зубов. Она только успела раздробить первую свою льдинку, как вокруг разом стемнело — словно единственную в комнате лампу накрыли колпаком.
— Что за?… — растерянно воскликнул один из солдат, машинально сбрасывая с плеча мушкет.
— Ночь кончилась, — спокойно объяснила Мария, пряча непобеждённую галету за пазуху — поближе к сердцу.
И в самом деле — столб ослепительного света, рассекавший небеса пламенным клинком, пропал в единый миг, зато край горизонта на востоке окрасился сероватыми отблесками.
— Часы сверять можно, — хмыкнула майор, встав и сдвинув на лоб снежные очки. — Ну как, готовы идти дальше?
Источник таинственного сияния открылся им внезапно — стоило группе перевалить невысокую седловину меж двух торосов.
— Ого, — присвистнула даже не запыхавшаяся до сих пор Эм. — Красиво.
Она посторонилась, пропуская вперёд учёных. Эрика подала руку вконец обессилевшему Морицу, поддержала его под локоть — и лишь затем бросила взгляд вниз. Перед её взором простиралось…
— Замёрзшее озеро? — не сдержала удивления девушка.
— Или каток, — предложила свой вариант Мария. — В моей части города такой на зимние праздники заливают. Поменьше, правда.
Участок полярного щита, полчаса назад источавший свет, выглядел как лежащее в низине ледяное зеркало идеально круглой формы. Диаметр зеркала был столь велик, что на нём уместилась бы пара портовых причалов для крупных кораблей.
— Очень любопытно… — покивал отдышавшийся археотехник. — И кстати, обратите внимание… Западный фас.
Доктор Маан не сразу поняла, что привлекло внимание Морица, но вглядевшись, различила тёмные пятна среди снега.
— Это не лёд. Там камни… настоящие скалы, не торосы, — сказала она.
— Да. — Археотехник выпрямился, потёр поясницу. — Западный фас низины очерчивает каменистый хребет. Тут, наверное, целые горы погребены под ледником. А это — самые их верхушки. Но с трёх других сторон стены изо льда. И как интересно устроены…
— Устроены? — переспросила Мария.
— Да. Смотрите — с какой бы стороны не дул ветер, он отражается от стен и в итоге сносит снег к южной части впадины. Там стена покатая, и местность идёт под уклон — снег уносит дальше. Я не думаю, что такая система могла бы сохраняться долго, даже если бы по велению случая образовалась сама собой. Снег должен накапливаться на южной стене впадины, делая её выше, собираться за ней… Да и лёд всё равно слишком чистый. Посмотрите — его же словно щётками полировали!
— Ты хочешь сказать — за этим местом кто-то ухаживает? — Эрика невольно сглотнула. Её фантазия не смогла сходу нарисовать образ неведомых смотрителей полярного чуда. Они определённо должны были быть большими и сильными. И упрямыми. И странными. Очень-очень странными.
— Почти наверняка. — Глаза молодого учёного полыхнули. — И этот кто-то хорошо разбирается в зодчестве.
— Животные временами тоже умеют строить хитрые сооружения, — остудила его пыл Мария. — Я видела как-то дом выдросвина с Омеги Тарантиса-III. Он был солиднее моей квартиры.
— И чище к тому же, да? — предположила Эрика, выгоняя из головы образы разнообразных мохнатых чудищ, сжимающих в когтистых лапах лопаты и ледорубы.
— Но в любом случае, это повод быть осторожнее. — Майор сделала вид, что не услышала её слов. — И надо предложить Хайнцу организовать здесь засаду прежде, чем начинать долбить лёд заступами. Понаблюдаем немного это место в естественных условиях, что называется.
Они спустились к «берегу» ледяного диска, и Мориц отколол молоточком несколько образцов в разных местах. Повертев их в руках, пожал плечами:
— Без химика анализ не провести, но на глаз — лёд как лёд. Очень чистый и прозрачный.
— То есть, сам светиться он не может? — уточнила Эрика.
— Не должен. Давайте заберём эти куски в лагерь и посмотрим, начнут ли они светиться после окончания сумерек.