В редакции "Стрэнда", где еще совсем недавно Гринхоф Смит умолял писателя сохранить сыщику жизнь, напряженно ожидали последствий того, что Джордж Ньюнес назвал "ужасным событием" для акционеров журнала. Опасения Ньюнеса и Смита перешли в настоящую панику, когда 20 000 человек отказались от подписки. Всего полтора года прошло со времени появления "Скандала в Богемии", а судьба журнала уже во многом зависела от жизни и смерти Шерлока Холмса.
Никто — и менее всех Конан Дойл — не ожидал, что смерть Холмса произведет такой эффект. Некоторые лондонцы надели траурные повязки. О кончине сыщика говорили как на могиле государственного деятеля. Ходили слухи, что члены королевской семьи обезумели от горя. Всеобщее настроение точнее всего отражено в карикатуре Г. Т. Вебстера, где сидящий в постели мальчик глядит в книгу с выражением непритворного горя и оскорбленной невинности; подпись гласила: "Самый мрачный момент жизни".
Новость разнеслась по всему миру. Один из газетных заголовков сообщал: "Трагическая смерть мистера Шерлока Холмса". Комментаторы пережевывали детали рассказа в надежде, что Холмс, может, еще восстанет из своей водяной могилы. Известно, что Сайлас Хокинг получил от Конан Дойла записку категорического содержания: "Я сбросил Холмса в Рейхенбахский водопад", — из которой явствовало, что автор отнюдь не терзается угрызениями совести. Стенания публики не смягчили его сердце. "Бедняга Холмс погиб навеки, — сказал он в 1896 году. — Я получил такую его передозировку, что ощущаю по отношению к нему примерно то же самое, что к paté de foi gras[37], которым как-то объелся, — меня до сих пор тошнит от одного его имени". Он вернулся к этой теме в речи, которую произнес в том же году в клубе писателей: "Меня часто ругают за то, что я умертвил этого джентльмена, но я считаю это не убийством, а самозащитой, ибо, не лиши я его жизни, он наверняка убил бы меня".
Несмотря на подобные заявления Конан Дойла, почитатели Холмса цеплялись за один непреложный факт: доктор Ватсон не видел, как умер Шерлок Холмс. Доктора отвлекли в решающий момент, потому что некая английская леди, страдавшая чахоткой в последней стадии, нуждалась в его помощи.
Пытаясь выбраться из-под "ига Шерлока Холмса", Конан Дойл назначал себе самый изнурительный рабочий режим: написал три романа, ряд рассказов и статей для журналов, и это одновременно с двумя дюжинами холмсовских приключений. Побывал в Норвегии и Швейцарии, читал лекции в Шотландии и где-то еще, постоянно занимался спортом. Большинству писателей для подобного потребовалась бы целая жизнь, Конан Дойлу — менее двух лет. Неудивительно, что напряжение стало сказываться на его психическом состоянии: у него случались приступы меланхолии и вспышки раздражительности, началась бессонница. Он жаловался матери, что его нервы на пределе. За всем этим он, неплохой врач, не заметил у жены быстро прогрессирующую форму туберкулеза. Диагноз подействовал на него как удар тока: он сразу отказался от бурной деятельности и всю свою недюжинную энергию посвятил борьбе с болезнью жены. Врачи говорили, что Луиза проживет всего несколько месяцев. Но она прожила еще тринадцать лет, во многом благодаря неутомимой заботе мужа.
Едва ее состояние немного улучшилось, Конан Дойла постиг еще один удар: из Шотландии пришло известие о том, что 10 октября в Крайтонской королевской больнице скончался его отец. Здоровье Чарлза Дойла ухудшалось год от года из-за непомерного употребления алкоголя. Он умер одиноким и отчаявшимся, скучая по семье и считая, что его неизвестно почему заточили в психиатрическую лечебницу. Юношеская непримиримость со временем сменилась у Конан Дойла более мягким отношением к отцу, и впоследствии он приложил немало усилий к тому, чтобы восстановить репутацию Чарлза Дойла как художника. "Мой отец был по сути великим непризнанным гением", — сказал он в интервью 1905 года.
Думая обо всех этих событиях, начинаешь понимать, что ощущал Конан Дойл, когда "Последним делом Холмса" ознаменовалась смерть сыщика. Находясь за пределами Англии — он был с женой на швейцарском курорте, — Конан Дойл не мог понять до конца силу народного возмущения. У него умер отец, умирает жена, а люди гневно протестуют против смерти придуманного им героя. О кончине Чарлза Дойля не сообщила ни одна лондонская газета — судьбе Шерлока Холмса были посвящены заголовки на первых страницах многих газет мира. Понятно, что шумиха вокруг Рейхенбахского водопада казалась ему непростительной, а страсти — надуманными. Нетрудно понять, почему свое отвращение к неистовству читателей он частично перенес на Шерлока Холмса.
Глава 15. Мысли, в которых он не смеет признаться
Как ни странно, спустя несколько лет мысли Конан Дойла вновь обратились к Шерлоку Холмсу. Со времени "несчастного случая" в Рейхенбахе прошло четыре года, и все это время писатель не проявлял ни малейшей склонности к воскрешению своего знаменитого сыщика. Всего год назад он высказался в том смысле, что смерть Холмса была самозащитой: "Человеку, не отличающемуся природной изобретательностью, весьма утомительно постоянно придумывать загадки и выстраивать логическую цепь рассуждений-разгадок. К тому же не стоит испытывать терпение публики и, написав 26 рассказов об одном и том же человеке, следует понять, что пора остановиться".
Когда он был в Америке, он выразился еще более резко: "Я больше не мог вынести этого напряжения. Разумеется, не остановись, я заработал бы кучу денег, потому что эти рассказы приносили их больше, чем все мои другие сочинения. Но в литературном смысле это был вздор".
И все же он решил пойти на компромисс. Как знать, вдруг пьеса о Шерлоке Холмсе принесет ему удовлетворение, оказавшись большим литературным свершением, чем рассказы? Можно назвать разные причины, по которым Конан Дойл пошел на подобный компромисс, среди них — строительство нового дома в Андершоу, заметно опустошившее его кошелек, а быстрый успех нового произведения о Холмсе мог бы восстановить ресурсы. Недавно написанные книги продавались неплохо, но не могли соперничать с тиражами рассказов о Холмсе. В любом случае, Конан Дойл дал понять, что это будет своеобразный "выход на бис", а вовсе не возвращение Холмса с того света. Возможность сыграть Холмса вскоре привлекла Герберта Бирбома, чья известность как актера и театрального менеджера уступала только славе Генри Ирвинга[38]. Недавно добившийся невероятного успеха в роли Свенгали[39] Бирбом приехал в Андершоу, чтобы послушать новую пьесу. Ему явно понравилось то, что он услышал, причем сыграть захотелось не только Холмса, но и профессора Мориарти, чей образ в пьесе занимал значительное место. Со всей возможной деликатностью Конан Дойл заметил, что это вряд ли возможно: оба героя почти все время находятся на сцене вместе.
Конан Дойл решил какое-то время подержать пьесу в ящике письменного стола, где она могла бы остаться навсегда, не заинтересуйся ею известный американский актер Уильям Джиллет. Джиллет, родившийся в 1853-м, добился славы еще в юности, играя главные роли в пьесах собственного сочинения. Привыкнув работать с собственными текстами, Джиллет чувствовал, что ему будет трудно сыграть пьесу Конан Дойла в том виде, как она написана, и попросил разрешения внести изменения. Конан Дойл согласился. Желая получше понять героя, Джилле г изучил все рассказы и, вскоре придя к выводу, что Холмс отнюдь не условный театральный герой, усомнился, будет ли сыщик иметь успех на сцене. Он постарался переделать пьесу в духе традиционной мелодрамы, дополнив ее холмсовскими любовными увлечениями. Джиллет осторожно спросил автора, можно ли ради успеха пьесы позволить сыщику жениться. К тому времени Конан Дойл уже устал от нового проекта. Его ответная телеграмма заняла достойное место в шерлокианском фольклоре: "Можете женить его, можете убить, делайте с ним, что хотите".
В мае 1899 года Джиллет приехал в Англию и явился в Андершоу, чтобы прочитать пьесу автору. Актер, разумеется, волновался, ибо в его версии почти ничего не осталось от первоначального текста. Рассказывают, что Конан Дойл внимательно слушал, потом на мгновение задумался и добродушно благословил происходящее: "Приятно вновь встретиться со стариной Холмсом". По сути, джиллетовский Холмс имел весьма отдаленное отношение к герою Конан Дойла. Пьеса основывалась на "Скандале в Богемии" и "Последнем деле Холмса", но Джиллет перекроил образ сыщика так, чтобы он больше соответствовал его актерским возможностям. Его Холмс, по-прежнему обладавший способностью сохранять невозмутимость, в соответствии с требованиями мелодрамы блистал и в романтических сценах, вызволял из беды героиню — мисс Эллис Фолкнер. Борцы за чистоту образа Холмса до сих пор содрогаются, вспоминая, как Джиллет-Холмс признавался ей в любви: "Ваши способности к наблюдению великолепны, мисс Фолкнер, а ваша дедукция непогрешима. Полагаю — нет, я абсолютно уверен, — что люблю вас".
Что говорить, Джиллет вольно обращался с пьесой, но все же создал жизнеспособное произведение, которое, как оказалось, радовало зрителей. Впоследствии он сыграл Холмса более 1300 раз, а кроме того, участвовал в радиопостановках и в фильме, снятом в 1916 году. Для целого поколения театралов Джиллет стал воплощением Шерлока Холмса. Особенно сильно это проявилось в Америке, где художник-иллюстратор Фредерик Дорр Стил придал своему Холмсу сходство с актером. Многие джиллетовские находки и детали постановки вошли в холмсовскую легенду. Похоже, именно он впервые произнес фразу "Элементарно, Ватсон", не зафиксированную ни в одном издании пьесы и, само собой, ни в одном из рассказов Конан Дойла. Джиллет также дал имя Билли[40] слуге с Бейкер-стрит — впоследствии и сам Конан Дойл стал так его называть. Согласно легенде Джиллет также ввел в действие знаменитую курительную трубку из тыквы-горлянки, которая стала неизменным атрибутом сыщика. Актер сам был заядлым курильщиком и воспользовался возможностью курить на сцене. Принятая версия гласит, что он остановился на трубке такого типа, потому что благодаря ее форме и местонахождению центра тяжести можно было произносить реплики, не вынимая ее изо рта. На самом деле ничто не свидетельствует о том, что Джиллет пользовался именно такими трубками, тем более что из-за своего веса они мало подходили для сцены. Должно быть, Джиллет предпочитал менее массивные трубки, но недавно на страницах "Бейкер-стрит джорнал" было высказано предположение, что знаменитая огромная трубка Холмса была изначально задумана как деталь, создающая комический эффект. В целом ряде комедийных постановок 30—40-х годов XX века именно такие трубки вертели в руках актеры, исполнявшие роль Холмса с куда меньшим почтением, нежели Джиллет.