Мы были похожи на двух девчушек, которые играют в переодевание. Я нацепила мамино шелковое платье, обула туфли на каблуке, которые Дарья «позаимствовала» у своей матери; тонкие шпильки то и дело застревали между булыжниками мостовой. Дарья сделала мне макияж. Предполагалось, что так мы будем выглядеть старше, но в результате я чувствовала себя клоуном.
«Гранд-отель» вырос перед нами свадебным тортом с ярусами окон. Я представляла себе, какая история разворачивается за каждым из них. Парочка, силуэты которой вырисовывались за занавесками на втором этаже, – молодожены. Женщина, глядевшая на улицу из окна люкса на третьем, вспоминает утраченную любовь; со своим бывшим возлюбленным она впервые за двадцать лет встретится ближе к вечеру за чашкой кофе…
– Ну что? – спросила Дарья. – Мы войдем?
Оказалось, что набраться храбрости и войти в отель под чужим обличьем еще труднее, чем притащиться сюда в вычурных нарядах.
– А если мы встретим кого-нибудь из знакомых?
– Кого, например? – хмуро спросила Дарья. – Все отцы готовятся к вечерним молитвам, а матери дома стряпают ужин.
Я глянула на нее:
– Ты первая.
Моя мама думала, что я в гостях у Дарьи, а ее мать, что она – у меня. Нас легко могли поймать, но мы рассчитывали, что радость от приключения компенсирует наказание, каким бы суровым оно ни было. Пока я мялась у крыльца, вверх по ступенькам ко входу в отель вспорхнула какая-то женщина. От нее сильно пахло духами, а губы и ногти у нее были накрашены ярко-красным, как пожарная машина, цветом. Одета дамочка была не так шикарно, как постояльцы отеля или мужчина, которого она подцепила. Я сообразила, что это одна из Тех Женщин, при виде которых мать всегда оттаскивала меня в сторонку. Ночных бабочек чаще можно было встретить в Балутах, бедном районе города. Эти женщины как будто никогда не спали, они вечно сидели у окон и выглядывали на улицу, накинув шали на голые плечи. Но проституток хватало и в нашей округе. За этой шел мужчина с маленькими усиками, как у Чарли Чаплина, и тростью в руке. Когда «барышня» проходила в дверь отеля, он схватил ее свободной рукой за задницу.
– Это отвратительно! – прошептала Дарья.
– Нас примут за потаскух, если мы войдем внутрь! – прошипела я.
Дарья надула губы:
– Минка, если ты вообще не собиралась доводить дело до конца, я не знаю, зачем ты говорила…
– Ничего я не говорила! Ты сказала, что хочешь…
– Минка?
– Услышав свое имя, я замерла.
Хуже того, что мама обнаружит меня здесь, а не у Дарьи, было только одно: если кто-нибудь узнает меня и поспешит сообщить ей.
Недовольно скривившись, я обернулась и увидела Йозека, щеголевато одетого, в пиджаке и галстуке.
– Это ты, – с улыбкой произнес он, а на Дарью даже не взглянул. – Я не знал, что ты бываешь здесь.
– И как это понимать?! – возмутилась я.
Дарья ткнула меня локтем:
– Разумеется, мы бываем здесь. Разве не все сюда ходят?
Йозек рассмеялся:
– Ну насчет всех я не знаю. Но кофе лучше в любом другом месте.
– А ты сам что здесь делаешь? – спросила я.
Он поднял блокнот, который держал в руке:
– Интервью. На потребу читателям. Пока мне позволяют заниматься только этим. Мой редактор говорит, что право писать о важных новостях нужно заслужить. – Йозек посмотрел на мое платье, заколотое сзади булавками, так как оно было мне велико, и на туфли с чужой ноги. – Ты собралась на похороны?
Вот к чему привела попытка напустить на себя искушенный вид.
– Мы идем на двойное свидание, – сказала Дарья.
– Правда?! – изумился Йозек. – Я не думал… – Он вдруг замолчал.
– Чего ты не думал?
– Что отец позволит тебе гулять с мальчиком, – сказал Йозек.
– Очевидно, это не так. – Дарья поправила волосы. – Мы уже не маленькие, Йозек.
Он широко улыбнулся мне:
– Тогда, может быть, ты иногда будешь гулять со мной, Минка? Я докажу тебе, что кофе в «Астории» посрамит тот, что наливают в «Гранд-отеле».
– Завтра в четыре, – объявила Дарья, вдруг превратившись в моего секретаря по связям с общественностью. – Она будет здесь.
Йозек попрощался и ушел. Дарья взяла меня под руку, а я сказала:
– Я сейчас убью тебя.
– За что? За то, что я устроила тебе свидание с симпатичным парнем? Ради бога, Минка, если я сама не могу повеселиться, позволь мне хоть за тебя порадоваться.
– Я не хочу гулять с Йозеком.
– Но Ании нужно, чтобы ты пошла на свидание с ним, – решительно заявила Дарья.
Ания – героиня моей книги, скучнейшая особа. Все у нее тихо да гладко.
– Благодарности оставь на потом, – добавила Дарья и похлопала меня по руке.
Кафе «Астория» – широко известное в Лодзи увеселительное заведение на Петрковской улице. В любое время дня там можно было встретить еврейских интеллектуалов, драматургов, композиторов, которые спорили о тонкостях искусства в клубах табачного дыма за горьким кофе, или оперных див, неспешно пивших чай с лимоном. Я надела тот же позаимствованный у матери наряд, что и накануне, но это не сильно помогало: непосредственная близость этих знаменитых людей дурманила мне голову, как будто я могла стать более просвещенной лишь оттого, что дышу с ними одним воздухом.
Мы сидели рядом с распашными дверями кухни, и каждый раз, как они открывались, нас обдавало вкуснейшими запахами. Взяв тарелку пирогов на двоих, мы с Йозеком пили кофе, который был, как он и обещал, бесподобным.
– Упырь… – Йозек покачал головой. – Я не этого ожидал.
Я робко пересказывала ему сюжет своей книги: говорила про Анию и ее отца-пекаря, про монстра, который появился в их городе под видом обычного человека.
– Бабушка часто рассказывала о них, когда еще была жива, – объяснила я. – Вечерами она сыпала зерна на деревянный стол в пекарне, чтобы, если появится упырь, он пересчитывал их до рассвета. Если я не ложилась спать в положенное время, бабушка говорила, что придет упырь и выпьет мою кровь.
– Мало приятного, – заметил Йозек.
– Дело в том, что меня это не пугало. Я привыкла жалеть упырей. Они же не виноваты, что умерли не до конца. Но попробуйте заставить других поверить в это, когда такие люди, как моя бабушка, утверждают обратное. – Я посмотрела на Йозека. – Поэтому я и начала выдумывать историю про упыря, который на самом деле, может, и не был таким плохим, как все думали. Ну, по крайней мере, в сравнении с теми, кто хотел с ним расправиться. И конечно, не для девушки, начавшей влюбляться в него… до того, как она поняла, что он, вероятно, убил ее отца.
– Ну и ну, – удивился Йозек.
– Ты ожидал услышать романтическую историю? – засмеялась я.
– Больше чем ужасную, – признался он.
– Дарья говорит, мне нужно смягчить ее, иначе никто не захочет читать такое.
– Но ты же не считаешь, что?..
– Нет, – возразила я. – Люди должны переживать ужас. В противном случае они перестанут ценить спокойствие и безопасность.
По лицу Йозека медленно расползалась улыбка. В тот момент он выглядел красивым. По крайней мере, не хуже герра Бауэра.
– Не подозревал, что в Лодзи появился второй Януш Корчак.
Я покрутила в пальцах ложечку:
– Значит, ты не считаешь это безумием? То, что девушка пишет такое?
Йозек склонился ко мне:
– Я думаю, это великолепно. Мне ясен твой замысел. Это не просто сказка, это аллегория, верно? Упыри – это евреи. Для основного населения они кровопийцы, темное и страшное племя. Их нужно бояться, побеждать оружием, крестом и святой водой. А Рейх, который поставил себя на место Господа, возложил на себя же обязанность избавить мир от чудовищ. Но упыри вечны. Не важно, что они задумали сделать с нами, мы, евреи, прожили на земле достаточно долго, чтобы нас забыли или стерли с лица земли.
Однажды на уроке у герра Бауэра я допустила ошибку в сочинении – перепутала слова. Я писала о преимуществах приходского образования и хотела использовать слово «Achtung» – «внимание, уважение», а вместо этого написала «Ächtung», что значит «остракизм». Как вы догадываетесь, это полностью изменило смысл моих слов. Герр Бауэр попросил меня остаться после урока, чтобы обсудить вопрос отделения Церкви от государства и каково это – быть еврейкой в католической школе. Тогда меня это не смутило. Во-первых, я не придавала значения своему отличию от других учениц, а во-вторых, меня ждали полчаса наедине с герром Бауэром и беседа с ним почти на равных. Разумеется, ошибка, а не гениальное прозрение, сделала мое замечание столь проницательным, что учитель посчитал уместным обсудить его со мной… Но я не собиралась признаваться в этом.
Как не собиралась говорить Йозеку о том, что мне и за миллион лет не пришло бы в голову вкладывать в историю, которую я сочиняла, какой бы то ни было политический подтекст. Вообще-то, когда я представляла себе Анию и ее отца, они в моем воображении были такими же евреями, как я сама.
– Похоже, от тебя ничего не утаишь, – сказала я, пытаясь свести к шутке пламенную речь Йозека.
– Ты особенная, Минка Левина. Никогда не встречал такой девушки. – Он сплел свои пальцы с моими, потом поднял мою руку и прижался к ней губами, вдруг став галантным кавалером.
Это было так старомодно и рыцарственно, что я затрепетала. Я пыталась запомнить каждое ощущение: от того, как вдруг заиграли ярче все краски в кафе, до электрического тока, плясавшего на моей ладони, будто молния по летнему полю. Мне хотелось рассказать Дарье все в мельчайших подробностях, хотелось вписать их в свою книгу.
Однако не успела я завершить составление мысленного каталога ощущений, как Йозек положил руку мне на затылок, притянул меня к себе и поцеловал.
Это был мой первый поцелуй. Я чувствовала, как давят на затылок пальцы Йозека, как трется о мою щеку его шерстяной свитер. Сердце мое было словно фейерверк, когда его наконец поджигают и всей начинке нужно вырваться на волю.
– Вот, – произнес Йозек через мгновение.
Я прочистила горло и огляделась, думая, что все окружающие таращатся на нас, но нет, они были увлечены своими разговорами и энергично жестикулировали, разрезая ладонями мглу висевшего в воздухе сигаретного дыма.