Услышав мои шаги, Алекс встал. Я видела, как трудно ему это далось.
– Ты пришла, – сказал он, сплетая свои пальцы с моими через решетку.
– Я получила твою записку.
– Я послал ее две недели назад, – с упреком произнес Алекс. – И понадобилось две недели, чтобы заманить птицу к своему окошку.
– Прости, – сказала я.
Пальцы Алекса, покрытые шрамами и ссадинами от побоев, крепко сжимали мои.
– Прошу тебя, – прошептал он, – сделай для меня кое-что сегодня вечером.
– Что угодно, – пообещала я.
– Убей меня.
Я набрала в грудь воздуха и смогла произнести только:
– Алекс…
Сейдж
Если бы вы сказали мне месяц назад, что я возьму на себя выполнение секретной миссии в качестве выездного агента ФБР, я бы рассмеялась вам в лицо.
Но и заяви вы мне, что я влюблюсь в кого-то, кроме Адама, я тоже назвала бы вас сумасшедшим. Лео каждый раз без напоминания просит соевое молоко, когда мы заказываем кофе. Он включает душ, выходя из ванной, чтобы вода успела прогреться к моменту, когда я приду мыться. Он открывает для меня дверцу машины и не трогается с места, пока я не пристегну ремень. Иногда на его лице появляется такое выражение, будто он не может поверить своему счастью. Не знаю точно, что он видит, глядя на меня, но мне хочется быть этой девушкой.
А мои шрамы? Они никуда не делись, но, глядя в зеркало, я прежде всего замечаю свою улыбку.
Я нервничаю по поводу записи разговора с Джозефом. После трех дней ожидания он наконец состоится. Сперва сестрам нужно было закончить поминальные обряды. Потом Лео получал разрешение на использование средств электронного слежения в Управлении Минюста по уголовным делам. И к тому же самого Джозефа должны были выписать из больницы.
Я отвезу его домой и тогда, надеюсь, смогу добиться от него признания в убийстве Дарьи.
Лео занимался подготовкой всего необходимого из моего дома, куда мы вернулись как команда после той ночи в отеле. Не сговариваясь, решили, что он выпишется из отеля «Кортъярд Марриотт» и будет жить у меня. Я готовилась давать отпор комментариям и вопросам сестер, однако особенно усердствовать мне не пришлось. Лео очаровал Пеппер и Саффрон, для этого хватило десяти минут разговора о том, как один известный писатель, автор триллеров, ходил за ним по пятам, исписал кучу страниц, делая разные заметки, а потом, отбросив в сторону реальность, создал бестселлер, в котором грубо искажены факты, зато он взлетел на самый верх в списке популярнейших по версии «Нью-Йорк таймс» книг.
– Я так и знала! – сказала ему Саффрон. – Этот роман обсуждали в моем читательском клубе. Мы все решили, что русский шпион никак не мог проникнуть в Министерство юстиции с фальшивыми документами.
– Вообще, это не самая большая натяжка. Но вот главный герой, у которого целый шкаф костюмов от Армани? На зарплату госслужащего? Никогда! – заявил Лео.
Разумеется, я не могла внятно объяснить присутствие в доме Лео – и Евы, если уж на то пошло, – не рассказав сестрам о Джозефе. Удивительно, но в результате я сразу стала знаменитостью.
– Не могу поверить, что ты охотишься на нацистов, – сказала вечером за ужином Саффрон. Утром они с Пеппер отправились в аэропорт, чтобы разъехаться по домам. – Моя младшая сестренка.
– Я, вообще-то, не охочусь на них, – поправила ее я. – Просто один сам свалился мне в руки.
По совету Лео я два раза звонила Джозефу, интересовалась его здоровьем. Свое временное отсутствие я объяснила, сказав правду. Моя близкая родственница внезапно умерла. Я была занята улаживанием семейных дел. Добавила, что Ева по нему скучает, спросила, что говорят врачи о его состоянии, и обсудила с ним детали выписки из больницы.
– И все равно, – поддержала сестру Пеппер, – мама и папа были бы рады. Учитывая, сколько шуму ты наделала, отказавшись ходить в еврейскую школу.
– Это не имеет отношения к религии, – попыталась объяснить я. – Речь идет о справедливости.
– Одно не обязательно исключает другое, – дружелюбно заметил Лео и таким образом увел разговор в сторону от критики в мой адрес, а потом переключил его на анализ прошедших выборов.
Как неожиданно и приятно, что кто-то прикрывает твою спину. В отличие от Адама, которого всегда ограждала от нападок я, Лео без труда удается защищать меня. Он предугадывает, что меня расстроит, и, как супергерой, переводит стрелку на железнодорожных путях, прежде чем поезд слетит в пропасть.
Утром я вручаю Пеппер и Саффрон коробку свежеиспеченных шоколадных круассанов в дорогу. Сестры обнимают на прощание Лео, я провожаю их до взятой напрокат машины, которая стоит на подъездной дорожке. Пеппер крепко прижимает меня к себе.
– Не упускай его, Сейдж. Я хочу знать, чем все кончится. Позвонишь мне?
Впервые сестра просит меня о чем-то по-человечески, а не критикует.
– Обязательно, – обещаю я.
На кухне я застаю Лео. Он только что закончил говорить по телефону.
– Мы можем по дороге в больницу взять фургон. Потом, пока ты забираешь Джозефа… Сейдж, что случилось?
– Ну, во-первых, я не привыкла ладить с сестрами.
– Ты изобразила их Сциллой и Харибдой! – смеясь, восклицает Лео. – А они обыкновенные мамаши.
– Тебе легко говорить. Они тобой очарованы.
– Похоже, я оказываю такое воздействие на всех женщин семейства Зингер.
– Хорошо, – отвечаю я, – тогда, может, попробуешь использовать эту магию и загипнотизировать меня, чтобы я не испортила все сегодня.
Он обходит стол и гладит меня по плечам:
– Ты ничего не испортишь. Хочешь, повторим все по шагам еще раз?
Я киваю.
Мы уже раз пять репетировали предстоящий разговор, попутно проверяя исправность оборудования. Лео изображал Джозефа. Иногда он был общительным, иногда враждебным. Иногда просто замолкал и уходил в себя. Я говорю воображаемому Джозефу, что теряю уверенность в своих силах; что, если я действительно собираюсь покончить с ним, мне нужно думать о его поступках, а не о глобальном геноциде; нужно увидеть лицо или услышать имя одной из его жертв. В любом из разыгрываемых сценариев я выуживаю из него признание.
Но все же Лео не Джозеф.
Я делаю вдох:
– Спрошу его, как он себя чувствует…
– Хорошо, или задай еще какой-нибудь обычный вопрос. Главное, не дай ему почувствовать, что ты нервничаешь.
– Отлично.
Лео садится на табуретку рядом со мной:
– Тебе нужно, чтобы он раскрылся сам, без твоего нажима.
– А что сказать ему о бабушке?
Лео отвечает не сразу:
– В обычной ситуации я бы вообще не стал упоминать Минку. Но ты обмолвилась ему о смерти кого-то из родных. Так что действуй по ситуации. Но если заговоришь о ней, не вдавайся в подробности, что она из переживших Холокост. Я не могу гарантировать, как он отнесется к этому.
Я утыкаюсь лицом в ладони:
– А ты не можешь просто допросить его?
– Могу, но он наверняка почует неладное, если вместо тебя в больнице появлюсь я.
Наш план состоит в том, что Лео будет находиться в фургоне, припаркованном на другой стороне улицы, напротив дома Джозефа. При таких условиях приемник – коробка размером с небольшой чемоданчик – будет хорошо улавливать сигнал с прикрепленного ко мне передатчика. Пока Лео, спрятавшись в фургоне, будет вести наблюдение, я буду в доме у Джозефа.
Мы договорились об условных словах.
– И если я скажу: «Сегодня я должна встретиться с Мэри…»
– Тогда я вломлюсь в дом с пистолетом, но не смогу сделать прицельный выстрел, не оттолкнув тебя. Так что я лучше использую приемы джиу-джитсу, за которые получил синий пояс в седьмом классе. Я отшвырну Джозефа от тебя, как драное пальто, и припечатаю к стене, сжав ему горло. Я скажу: «Не заставляй меня делать то, о чем мы оба пожалеем». Звучит как в кино, да так и есть, но я раз десять использовал эту фразу при задержаниях, и она срабатывала. Я отпускаю Джозефа. Он валится на пол у моих ног и признается не только во всех военных преступлениях, совершенных в Освенциме, но и берет на себя ответственность за колоссальные ошибки компании «Кока» с ее новой колой и все неувязки второго сезона сериала «Секс в большом городе». Он ставит подпись на пунктирной линии… А дальше – звонок в местное отделение полиции, его берут под арест, а мы с тобой уезжаем и растворяемся в закате.
Я с улыбкой качаю головой. У Лео действительно есть пистолет; правда, он заверил меня, что после смены в лагере Вакатани, где он был в пятом классе, любое оружие для него лишь способ покрасоваться; что он не попадет в мишень размером с Австралию. Понять, правду ли говорил Лео, трудно, но я полагаю, он привирал. Не могу поверить, что Министерство юстиции доверило бы ему ношение оружия, не научив, как им пользоваться.
Лео смотрит на часы:
– Нам пора идти. Готова снаряжаться?
Трудно спрятать на себе жучка, когда на улице лето. Обычно я ношу джинсовые шорты и майку, но они слишком плотно облегают тело, микрофон не спрячешь. Приходится надевать свободное летнее платье.
Лео дает мне передатчик – он размером с мини-айпод, с маленьким крючком, который можно прицепить к поясу или ремню, но ни того ни другого у меня нет.
– Куда мне его положить?
Лео оттягивает ворот платья и кладет передатчик в одну из чашечек моего лифчика.
– Так удобно?
– Удобно? – говорю я. – Ничуть.
– Ты говоришь, как подросток. – Он продевает провод с маленьким микрофоном под моей рукой и обводит его вокруг талии. Я опускаю верх платья, чтобы ему было удобнее.
– Что ты делаешь? – удивляется Лео, пятясь от меня.
– Облегчаю тебе работу.
Он сглатывает:
– Может, ты сама это сделаешь.
– Чего ты вдруг так оробел? Разве это не то же самое, что запереть дверь конюшни, когда всех лошадей вывели?
– Я не оробел, – скрипит зубами Лео. – Я изо всех сил стараюсь сделать так, чтобы мы приехали в больницу вовремя, и твои выходки мне не помогают. Можешь просто прикрепить его? И надень свое чертово платье!