Правда, оставался еще Крит. Идоменей был все еще под Троей, но, по моим сведениям, увел с собой не весь флот. К тому же, на Великом Острове теперь, во время длительного отсутствия правителя, имелись да и заново возникали пиратские гавани.
Вот этого я не собиралась выяснять. После того, как мы прошли Андрос, нашим кормчим пришлось поломать головы над прокладкой курса, и он получился уж вовсе не прям, а скорее, извилист.
Мы пересекли Киклады и приблизились к Апии (где мы могли бы здорово поразмяться — цари всех городов от Спарты до Пилоса пребывали в нетях — но мы ведь решили здесь ни на кого не нападать), прошли между Киферой и Антикиферой и обогнули Крит.
А дальше началось открытое море. Дважды с тех пор я проходила этим путем. К тому времени за моими плечами был опыт приобретенных сражений и поход к Столпам Богини.
Так что я действовала сознательно. Но тогда, тогда… Вот почему я настаиваю, говоря о милости Богини.
И кормчие были со мной согласны… У себя на островах они называют это воплощение Богини разными именами: Галеной — усмиряющей волны, или Алкионой, отводящей бури, защитницей моряков. Или просто Госпожой. Разве это важно? Такое расстояние, такое время, и ни единого мало-мальски заметного шторма, словно мы все получили вперед прошлой осенью. Конечно, следовало бы рассказать о протухшей воде, от которой многие заболели, и могли бы умереть, если бы среди нас не было хороших знахарок.
О том, как пришлось урезать пайки. Поначалу еды хватало, но ведь на свободных идет больше, чем на рабов, и даже у тех, кто не привык обжираться (а таких, кто привык, пожалуй, и вовсе не было), к концу плавания живот прилипал к спине.
Но вот кони — кони не так выносливы, как люди. Псы бесились, а кони просто умирали, и это было хуже всего.
С тех пор я больше никогда не брала лошадей в морские походы. Однако большая часть их выжила, и здесь у меня отличная конница. Но это уже другая история.
Итак, все это было — болезни, еда в обрез, падеж лошадей. И все равно получилась увеселительная прогулка. Дел у меня было не меньше чем на Самофракии. Надо сказать — я никогда не стремилась уметь делать все — и еще меньше хотела этого.
Богиня! Я всегда хотела очень немного — уметь править конем и кораблем, драться и побеждать, и слушать ученых жриц, и задавать вопросы — и мне этого хватало. Но когда я оказалась там, где этого оказалось недостаточно… Нет, если бы я попыталась овладеть всеми ремеслами, это было бы глупо. Всегда найдутся мастера в любом деле, рядом с которым самоучка смешон. Но приходилось знать, как эти ремесла делаются — хотя бы головой, а не руками.
И еще нужно было постоянно упражняться, чтобы не потерять сноровку в обращении с оружием. И еще — многие люди тосковали в открытом море. И не только самофракийцы, которые во многом слабее душой, но и мои тоже. Кажется, открытая опасность их бы просто обрадовала. К моему удивлению, среди них была и Хтония. Отчасти я объясняю это тем, что море ей никогда не нравилось вообще. А вот Митилена держалась отлично, да и чувствовала себя так же, если на то пошло.
Трижды умерла и родилась Луна, и, наконец, мы достигли берегов Земли Жары. И меня поразило, какие они голые и пустынные.
Впрочем, они не везде такие, есть покрытые зарослями, каких больше нигде нет, есть и гористые, но об этом я узнала потом.
Здесь все очень отличалось от Земли Пелопа, где побережья просто усеяны городами. Жители Жаркой Земли строят города обычно в глубине материка. Я этот обычай изменила, но к моей нынешней истории это не относится.
Мы выбрали бухту, достаточную для прохода наших кораблей, причем Келей обнаружил, что мы можем встать на якорь очень близко к берегу. После этого спустили канаты со своих кораблей («Не хватало еще, чтобы ты переломала ноги!» — в один голос заорали Келей и Мегакло) и высадились — сначала я, а потом другие из Боевого Совета.
Я почувствовала, что меня шатает. Не от прибоя, в котором я стояла, а от земли под ногами. Оказывается, я успела от нее отвыкнуть. Но это было все еще морское дно, хоть и у побережья.
Земля Жары была перед нами, неизведанная земля, откуда, говорят, пришла Богиня…
Первый шаг на материк был очень важен, и, будь я царицей, я бы, не задумываясь, сделала этот шаг. Но я царицей не была, и любая из нас имела на это права не меньше.
Я посмотрела на них — сумрачную невозмутимую Хтонию, гибкую, полную пружинистой силы Аргиру, Кирену с ее обманчивым Добродушием, на всех остальных, равно достойных, ничем не превосходящих одна другую.
— Ну, кто? — спросила я. — Кто первый ступит на землю?
Они также молчали и смотрели на меня. Казалось, до них с трудом доходило, что я этого делать не хочу. А остальные смотрели на нас, перевесившись за борта.
— Да бросьте вы жребий! — заорал Келей.
— И правда… — пробормотала Кирена.
Она улыбнулась своей широченной улыбкой, заложила руку за спину и спросила:
— Сколько пальцев?
Это самая что ни на есть детская игра, ее знают во многих царствах. Тот, кто водит, прячет руку с загнутыми пальцами, а остальные должны угадать, сколько он загнул. На «Змее» засмеялись. Не участвовали двое — я, потому что Кирена стояла спиной ко мне, и Хтония, потому что нрав у нее такой. Остальные с готовностью включились в игру.
— Три! — Пять! — Два! — Четыре!
Кирена смеялась и качала головой.
— О самом простом никто не думает, — она вытащила из-за спины руку с одним-единственным загнутым большим пальцем.
Ты выиграла, ты и ступай, — промолвила я, и Кирена шагнула вперед.
У самого берега волна чуть не сбила ее с ног, но она удержалась, и, все еще смеясь, ступила на мокрый песок.
Я сделала знак остальным, и они посыпались с бортов — кто по канатам, а кто и просто так. Кирена была первой, а я — последней.
Берег был по-прежнему пустынен, и я приказала становиться лагерем.
Келей, Нерет и Диокл, ясное дело, занялись кораблями, и сами выбрали для этого людей. Хтония распоряжалась охраной лагеря, лошадьми и собаками. Старшей над самим лагерем я поставила одну женщину из самофракиек по имени Мегакло.
По- моему, прежде я о ней не рассказывала. Это была вдова средних лет, показавшая отличные способности к управлению большим хозяйством. Причем дело не сводилось к приготовлению пищи, стирке, уборке и так далее. Она умела устроить так, что все оказывалось на своем месте и в нужное время. Мегакло могла бы прекрасно обосноваться на Самофракии, но предпочла отправиться с нами.
Как я уже говорила, никто из наших, даже те, кому приходилось плавать довольно далеко от Апии, никогда не бывал на Жаркой Земле.
Значит, первая задача — разведка на местности, и, этим, конечно, должна была заняться я сама. Да и большинство темискирского отряда, ступив с шаткой палубы на твердую землю, рвались проехаться на просторе.
Разумеется, я не могла взять всех — кому-то нужно укреплять лагерь, но с малыми силами исследовать неизведанные края тоже глупо. Я отобрала полсотни мечей, и с наступлением утра двинулась вперед.
Людей мы не встретили, зато наткнулись на стадо местных животных, похожих не то на крупных коз, не то на оленей — потом я узнала, что они называются антилопами. А мы так давно не охотились! Да и запасы уже подошли к концу Короче, увлеклись…
Ну, и пока мы стреляли антилоп, на лагерь напали. Как потом выяснилось, их было триста. Почему они решили напасть — неясно, ведь нас было гораздо больше, Но, должно быть, их ввело в заблуждение то, что в лагере много женщин.
И у остальных после долгого плавания вид был, скажем, не боеспособный.
А напавшие оказались очень хорошо вооружены — кривыми мечами и копьями, в доспехах, на колесницах. К тому же фактор внезапности…
Боюсь, что наши несколько размякли. Многие спали — сказалось утомление. Другие купались в море — было очень жарко, около полудня (я еще не знала тогда, что те избегают нападать ночью).
Цель их была ясна даже самым неопытным воинам — прорваться на колесницах к кораблям, запалить их, отрезав путь к отступлению, а дальше заняться людьми.
По счастью, Келей это тоже сообразил и завопил, чтобы корабли отводили в море (меня там еще не было, он мне потом рассказал). Купальщики, бултыхавшиеся в воде, взобрались на корабли и взялись за весла.
Но колесницы уже прорвали линию обороны.
Вот тут-то и появились мы со своей добычей. Собственно, охота, хоть и отвлекла нас от прямой задачи, сослужила нам хорошую службу. Если бы мы не были загружены дичиной, то проблуждали бы до вечера, и потерь с нашей стороны могло быть гораздо больше. Побросав туши на землю, мы клином врезались в колесничный строй.
Замешательство среди самофракийцев уже улеглось, они хватали лошадей под уздцы и пытались достать колесничных мечами или камнями из пращей, уворачиваясь одновременно от ударов копьеносцев. Надо сказать, это у них неплохо получалось — не зря Хтония учила их целую зиму.
Тем временем мы перегруппировались и взяли нападавших в клещи. Дальнейшее уже было вопросом времени. В этом бою я даже не доставала топора, рубясь привычным скифским мечом. И пока рука выполняла обычную работу, я сообразила, что пора остановится и разобраться, кто эти «они», напавшие на нас.
Совершенно очевидно по вооружению и по манере ведения боя, что это не просто береговые пираты или кочевники, а какой-то царский отряд. Нужно выяснить, с кем в соседстве нам придется обитать. Я оглянулась. Солнце передвинулось к западу. Точки кораблей чернели довольно далеко в море. Почему-то мне показалось, что их две, а не три. А кругом…
Похоже, я поздновато спохватилась. Самофракийцы пришли в сильную ярость, что обычно сменяет первоначальный испуг, и остановить их было довольно трудно. А мои вообще приучены убивать всех до последнего.
Сейчас уцелевшие из напавших окружили живым щитом и поставленными стоймя щитами колесницу, изукрашенную побогаче других. Я бы на месте осажденных постаралась прорваться. Но, видно, их учили по-другому.