Я удивился.
– Но… как же кровь в кале… – пробормотал я.
– В анализах, которые я увидела, нет никаких признаков потери крови. Вы уверены, что вам не показалось?
В этот миг я кое-что понял. Двумя днями ранее мне пришлось ужинать поздно вечером. У меня не было времени на готовку, поэтому я взял первое, что попалось в холодильнике, и без особых церемоний проглотил.
– Послушайте, – обратился я к доктору. – Могут это быть арбуз или вяленые помидоры?
Она подняла взгляд от листка, который заполняла, и посмотрела на меня поверх очков.
– Только если съесть слишком много, доктор Ваккетта.
– Половина арбуза и целая банка вяленых помидоров, – виновато признался я.
Она перестала писать и недоумённо посмотрела на меня.
– В таком случае, вам нужен не только отдых, но и сбалансированная диета.
Мы наконец рассмеялись.
– Всё, идите, позаботьтесь о своих ежах.
Мне хотелось её обнять.
Из больницы я вышел окрылённый. Только тогда я осознал, насколько мне было страшно.
Я был абсолютно здоров! Как бык. Я шагал с чувством огромного облегчения. Меня ожидали Кристина, Центр, волонтёры, Новелло!
В Центре я первым делом побежал к Элис. Лестницу я преодолел в два прыжка, но у двери комнаты остановился. Медленно взялся за ручку и приоткрыл дверь.
Ежиха спала в своей клетке рядом с грелкой, положив мордочку на лапы. Рядом с клеткой, из большого окна, выходящего в долину, виднелись холмы, похожие на те, которые я сфотографировал и отправил своим друзьям.
Я уже там, где хочу быть, подумалось мне. Счастье всегда ближе, чем кажется.
Некоторое время я ещё умиротворённо наблюдал за Элис. Вспомнил, как мы ожесточённо боролись за её жизнь – ежедневные процедуры, дающие ей новый день, неделю, месяц жизни. Я испытывал огромную благодарность за жизнь спящего передо мной существа: хрупкость бытия показывает, насколько драгоценна каждая прожитая минута.
Глава 23Чат добровольцев
Сентябрьские световые дни становились всё короче и короче, а надежды на перевозку Каси таяли на глазах.
Я с головой погрузился в работу, чтобы оттянуть момент, когда мне всё-таки придётся всё обдумать и прийти к выводу, что наша затея потерпела неудачу. Нужно было смириться ещё и с тем, что я втянул в это других людей. Больше всего меня ранило то, что Кася так и останется в этом заброшенном дельфинарии в компании одного-единственного человека, который, хоть и любил её, не располагал достаточным ресурсом для её спасения.
Вдруг под конец сентября мне на телефон пришло уведомление: меня добавили в чат в вотсапе. Я хотел было посмотреть участников, когда туда пришло сообщение: «Добрый день, Массимо! Я Венера, активистка.
Я не принадлежу к какой-либо конкретной ассоциации. Я уже давно слежу за делом Каси, и мне хотелось бы как-то ей помочь. Добавила вас и других добровольцев в этот чат, чтобы восстановить работу и снова попытаться её спасти».
Венера… Это имя мне ничего не говорило. Я посмотрел информационный раздел чата: в списке участников было восемь телефонных номеров. Мне были знакомы только три из них: Ивана, с которым мы практически перестали общаться, Томаса, моего первого контакта из YouCare France, и человека, которого я никак не ожидал там увидеть, – Оксаны.
Оксана была близкой подругой Софии. Проживающая в Соединённых Штатах и хорошо говорящая по-английски, она сыграла важную роль в переговорах с «Орцинус Центром» и «Карадагской биостанцией», выполняя роль переводчика. Она была основателем российской ассоциации «Центр спасения и исследования дельфинов “Дельфа”». Когда мы с ней немного сблизились, она призналась, что, хоть знала и уважала Софию, не разделяла некоторые организационные и операционные аспекты двух задействованных в нашем деле организаций, поэтому никогда не принимала участия в деле спасения Каси.
Увидев её имя в списке, я успокоился.
Другие номера группы, однако, ничего мне не говорили, но в последующие дни я связал их с именами: Митра Хаджар, известная иранская актриса и активистка, которой оказалась глубоко небезразлична судьба Каси; Амир Ширазин, иранский ветеринар, ответственный за исследовательский и реабилитационный центр каспийских тюленей, который следил за этим делом с самого начала и, как и я, лелеял мечту об освобождении дельфина; и, наконец, Хомаюн Реза Шахбазкия. Именно он и оказался владельцем Каси.
Сначала мне не понравилось, что у нас в чате человек, который эксплуатировал Касю, но потом я понял, что возможность связаться с ним напрямую, без бюрократических проволочек, значительно облегчит нам задачу.
Таким образом, с образованием этого чата, в котором объединилась новая группа неисправимых идеалистов, операция «Спасём Касю» снова запустилась.
В октябре чат наполнился сообщениями, обменом мнениями. Митра при помощи своего коллеги-режиссёра предложила снять десятиминутный документальный фильм об истории Каси. Это пришлось весьма кстати, поскольку нам бы не помешал качественный материал, чтобы привлечь внимание общественности. При этом я видел, что, несмотря на такое количество людей, желающих Касе добра, у нас не было никаких конкретных идей для её спасения.
Я перепробовал всё. Даже пытался найти подходящее для дельфина место в Италии. Через Оксану я связался с Риком О’Барри, основателем The Dolphin Project, организации, занимающейся восстановлением и реабилитацией дельфинов, содержащихся в неволе. Я знал, что он строит заповедник на острове Сан-Паоло, к югу от Таранто, но, к сожалению, это был только проект, и кто знает, увидит ли он вообще свет, а если да, то когда именно. Я даже связался с океанариумом в Генуе. Мне казалось, что Касю можно было бы ненадолго там оставить – всё лучше того места, где она находилась. Во всяком случае там бы о ней позаботились, пока мы ищем вариант получше. Тогда я написал Ивану, что, если бы Касю перевели на какое-то время в Италию, я бы нашёл для него приют и помог бы ему с обустройством, чтобы не разлучать с любимым дельфином. Не отрицаю, мне хотелось увидеть вживую Касю и человека, ухаживавшего за ней. Менеджер и ветеринар океанариума сообщили, что у них есть свободные места, но, к сожалению, наши переговоры не увенчались успехом. Сжатые сроки, стоимость транспорта и бюрократия снова взяли верх.
«Ла Нинна», единственный на тот момент реальный, а не предполагаемый проект, не могла себе позволить сумму, необходимую для транспортировки Каси, да и получить разрешение на перевозку дельфина из одной страны в другую было не так-то просто.
За октябрь мы никак не продвинулись в своих поисках. В начале ноября я написал в чате: «Извините, а как долго Кася сможет ещё оставаться в дельфинарии Тегерана? Она точно может там жить, он ведь уже несколько месяцев закрыт?»
Хомаюн писал нам, что мэрия оказывает давление, чтобы добиться удаления дельфина из «Милад Тауэр».
А на следующий день после моего сообщения он известил нас: «Пришли представители власти, говорят уходить. Нам дали семь дней на то, чтобы вывезти Касю из дельфинария. Иван тоже должен уйти».
Мой мир рухнул.
Глава 24Бульдозеры в Кунео
«Здравствуйте, доктор, меня зовут Клаудия. Пишу вам из Кунео.[38] Вечером, когда я выгуливаю собаку в зелёной зоне моего района, называемой Пьяцца д’Арми, я часто вижу нескольких ежей возле зарослей ежевики, где, наверное, у них гнёзда. Я обеспокоена их судьбой, потому что вот уже несколько дней на том участке земли орудуют бульдозеры. Вы можете как-то помочь?» Был ранний октябрь, и это сообщение стало началом событий, которые навсегда останутся в истории Центра, и, кто знает, может быть, даже в истории самого Кунео.
Я сразу же позвонил Клаудии, чтобы узнать у неё подробности. Мне понравились её бодрый голос и сильный романский акцент. Было заметно, что девушка любит животных и действительно хочет им помогать.
Она объяснила мне, что речь идёт о пустыре площадью около 20 гектаров, прилегающем вплотную к пригороду и ограниченном с одной стороны стеной старой заброшенной казармы, а с другой – дорогой.
– А вы знаете, для чего там эти бульдозеры? – спросил я.
Клаудия ответила, что мэр вместе с советом коммуны решили построить там большой парк для горожан. На месте лугов, ежевики и кустов должны были появиться скамейки, велосипедные дорожки и пруды. Масштаб проекта меня ужаснул.
– Разве нам под силу остановить такое? – недоумённо спросил я.
Мы и без того были перегружены работой в Центре, а здесь речь явно шла о большой ответственности и активных действиях.
На мгновение я решил сдаться – у меня не хватало физических и моральных сил для борьбы, – но потом я подумал о беззащитных существах, которые будут уничтожены кем-то, кто даже не подозревает об их существовании.
Поразмыслив над делом пару часов, я решил, что стоит попытаться, и перезвонил Клаудии, чтобы сообщить, что мы позаботимся о спасении ежей.
Сразу после этого меня охватила тысяча сомнений. Мы никогда не были в подобной ситуации: как можно отыскать всех ежей на участке земли? И что делать с найденными ежами – везти в Центр или высаживать в другой зелёной зоне? На тот момент строительные работы были приостановлены, но с понедельника должны были возобновиться. Нельзя было терять ни минуты, поэтому я позвонил Клаудии, чтобы решить, что делать.
Сначала мы думали написать заказное электронное письмо в городскую администрацию, чтобы сообщить о наличии колонии ежей на Пьяцца д’Арми и о необходимости срочно остановить работу бульдозеров. Но уже перевалило за полдень, и нам, скорее всего, пришлось бы ждать ответа до понедельника.
Затем между мной и Кристиной возник жаркий спор о том, что делать, если мэр города Федерико Боргна не учтёт нашу просьбу. Как обычно, моя горячность, продиктованная в данном случае боязнью не успеть, столкнулась с её спокойствием, но в одном мы точно сошлись: надо было забрать ежей в «Ла Нинну», а для этого нужна была группа добровольцев, готовых каждый вечер прочёсывать местность, чтобы их отловить.