— — Боитесь метеоритов, что ли?
— — Не больше, чем вы — молнии. Подземное строительство облегчает решение проблемы отопления и герметизации. Облегчает и удешевляет. Проходка горных пород не так уж трудна, а трещиноватая почва выполняет роль вакуумной оболочки в термосе.
— — Но, мистер Мак‑Рей, — спросила очень серьезная дама, — неужели у вас не болят уши от столь высокого воздушного давления?
Аллан обвел комнату рукой:
— — Здесь точно такое же давление, как и там, — пятнадцать фунтов.
Дама была сбита с толку, но быстро нашлась:
— — Возможно, вы и правы, хотя этому и трудно поверить. И все же я бы не могла жить замурованной в пещере. А вдруг произойдет взрыв из‑за разницы в давлении?
— — Давление в пятнадцать фунтов не опасно. Инженерам приходится работать при давлении в тысячи фунтов на квадратный дюйм. Кроме того, Луна‑Сити подобно кораблям состоит из множества отсеков. Это гарантирует безопасность. Живут же голландцы под защитой плотин, есть дамбы и в низовьях Миссисипи. Метро, океанские лайнеры, самолеты — все это искусственная среда для обитания человека. Луна‑Сити кажется вам странным только потому, что он так далек.
Дама содрогнулась:
— — Даже представить себе что‑либо подобное жутко! Какой‑то весьма самоуверенный низенький человечек протолкался вперед;
— — Мистер Мак‑Рей, даже если допустить, что вся эта затея имеет значение для науки и так далее, то почему все‑таки надо выбрасывать деньги налогоплательщиков на содержание города на Луне?
— — Полагаю, что вы сами уже ответили на этот вопрос, — сдержанно сказал Аллан.
— — А вы чем это оправдываете? Ответьте, сэр!
— — Это не требует оправданий. Лунная колония уже многократно окупила себя. Все лунные предприятия выплачивают налоги на прибыль: и Шахты Артемиды, и Космические пути сообщений, и Компания обеспечения комических полетов, и туристическая корпорация Дианы, и Корпорация исследований в области электроники, и Лунные биологические лаборатории, не говоря уже о Лабораториях Резерфорда, — вон их сколько. Согласен, Программа космических исследовании иногда пощипывает налогоплательщиков, поскольку является объединенным владением правительства и Фонда Гарримана.
— — Ах, так вы признаетесь в этом! А здесь важен принцип!
У Аллана невыносимо горели ноги.
— — Принцип, принцип! Есть только один принцип: научные работы всегда окупались. Он повернулся спиной к собеседнику и положил себе еще гусиной печенки. Кто‑то тронул его за плечо.
Аллан узнал старого школьного друга.
— — Здорово ты отбрил старину Биттла, поздравляю. Так ему и надо: он ведь, кажется, радикал.
Аллан улыбнулся:
— — Все же не следовало выходить из себя.
— — Ты его хорошо отделал. Слушай, Аллан, завтра вечером я собираюсь совершить экскурсию с парочкой приезжих клиентов по злачным местечкам. Поехали, а?
— — Спасибо, но мы уезжаем в деревню. — Как же можно упускать такой случай? Столько времени быть погребенным на Луне и не позволить себе самых невинных удовольствий после этакой тоски!
Аллан почувствовал, что краснеет от гнева.
— — Спасибо за предложение, но… ты видел когда‑нибудь зрелищный зал отеля "Лунное небо"?
— — Нет. Собираюсь съездить. Разумеется, когда разбогатею.
— — Тамошний ночной клуб тебе бы понравился. Ты же никогда не видел танцоров, взмывающих в воздух на пятьдесят футов и выделывающих пируэты во время Замедленного спуска. Не пробовал лунного коктейля. Не видел, как работают жонглеры при малой силе тяжести… — Аллан встретился взглядом с глазами Джо, сидевшей в другом конце комнаты. — Извини, старик, жена ждет.
Джо была бледна.
— — Милый, уведи меня. Задыхаюсь. Совсем расклеилась.
— — Пошли.
Они извинились и уехали.
Утром Джо проснулась с сильным насморком, и для поездки в деревню пришлось взять воздушное такси. Под ними плыли низкие облака, но над облачной пеленой сияло солнце. Их вновь наполнила радость сознания, что они вернулись домой
Аллан нарушил мечтательное молчание:
— — Забавно, Джо! Меня ни за какие коврижки не заманить обратно на Луну, но вчера я поймал себя на том, что стоит лишь раскрыть рот — и я яростно защищаю все лунное.
Она кивнула:
— — Я тебя понимаю. Честное слово, Аллан, кое‑кто из этих людишек ведет себя так, будто убежден, что Земля плоская. Одни из них просто ничему не верят, а другие так ограниченны, что ничего не понимают. Не знаю, кто меня больше бесит.
Стоял легкий туман, когда они приземлились. Домик встретил их уютом. Агент Джо к приезду хозяев разжег камин и загрузил холодильник всякой снедью. Через десять минут после посадки они уже пили горячий пунш и наслаждались покоем и теплом.
— — Ну вот, — сказал, сладко потягиваясь, Аллан, — все в порядке. И в самом деле, как здорово вернуться!
— — Гм‑м… Все хорошо, кроме этой дороги. Новое супершоссе для скоростных грузовых и легковых машин было проложено всего в пятидесяти ярдах от их домика, и рев мощных дизелей, одолевающих подъем, был слышен великолепно.
— — Да забудь ты об этом шоссе. Повернись к нему спиной и смотри на лес.
Они уже настолько привыкли к ходьбе, что могли наслаждаться короткими лесными прогулками. Им повезло: стояло теплое бабье лето. Уборщица попалась молчаливая и работящая. Аллан разбирал материалы трехлетних исследований, готовясь приступить к своей книге. Джо помогала ему с расчетами, снова привыкала к стряпне, спала и отдыхала.
В день, когда засорился туалет, ударили первые заморозки. Обратились к деревенскому водопроводчику, который пообещал заглянуть на следующий день. Пока же пришлось прибегнуть к маленькому уютному строению — реликту древних времен, стоявшему возле поленницы. Там жили полчища пауков.
Водопроводчик их не порадовал:
— — Новый унитаз. Новую трубу. Стоит сменить и остальную арматуру. Пятнадцать— шестнадцать сотен долларов. По ориентировочному подсчету.
— — Хорошо, — сказал Аллан, — начнете сегодня же?
Водопроводчик расхохотался:
— — Я вижу, мистер, вам невдомек, как трудно в такое время раздобыть материалы и рабочих. Только весной, когда земля оттает.
— — Это невозможно, друг. Во сколько бы ни обошлось, делайте сейчас.
Местный житель пожал плечами:
— — Ничем не могу быть полезен. До свидания.
Когда он ушел, Джо взорвалась:
— — Аллан, он просто не хотел нам помочь!
— — Что ж, возможно. Вызову кого‑нибудь из Норфолка или даже из Нью‑Йорка. Не можем же мы всю зиму бегать по снегу в эту избушку на курьих ножках.
— — Очень надеюсь, что не придется.
— — Конечно, нет. Ты и так простужена. — Аллан мрачно уставился в огонь. — Боюсь, что это я сам виноват и мое чувство юмора.
— — Как так?
— — Знаешь, все тут стали подсмеиваться над нами, когда пронюхали, что мы с Луны. Мне‑то было наплевать, но все же иной раз становилось не по себе. Помнишь, на прошлой неделе я ходил в деревню?
— — Что же случилось?
— — Они напустились на меня в парикмахерской. Сначала я и ухом не повел, а потом что‑то во мне взыграло. Начал я им рассказывать про Луну. Вспомнил бородатые анекдоты насчет червей — обитателей вакуума, про окаменелый воздух. До них не сразу дошло, что я их дурачу, а когда дошло, все обозлились. Наш друг — специалист по санузлам — был в этой же компании. Очень сожалею, малышка.
— — Ничего. — Джо поцеловала мужа. — Если мне придется пробираться в туалет по снегу, то сознание, что ты хоть немного отыгрался на них, будет некоторым утешением.
Водопроводчик из Норфолка оказался более деятельным, но дождь и последовавшая за ним гололедица сильно задержали работу. Аллан и Джо простудились. На девятый день после аварии Аллан сидел за письменным столом, когда услышал скрип двери. Значит, вернулась Джо с покупками. Он продолжал трудиться, но вскоре спохватился, что жена так и не вошла в комнату со своим обычным "Привет!". Пришлось идти выяснять, в чем дело. Джо, сидя на кухонной табуретке, тихонько плакала.
— — Милая, — сказал он настойчиво, — родная моя, что случилось?
— — Она подняла глаза:
— — Не дадо бы дебе зать.
— — Высморкайся. Теперь вытри глаза. Чего это мне не надо знать? Что произошло?
Она заговорила, отмечая знаки препинания взмахами носового платка. Сначала лавочник сказал, что у него нет щеток для мытья посуды. Потом, когда она ему на них показала, он стал уверять, что щетки проданы. Наконец, он прошелся по адресу тех, кто "приглашает в Деревню чужих рабочих и отбивает хлеб у честных людей". Джо разозлилась и напомнила эпизод в парикмахерской. Лавочник стал еще суровее.
— — "Леди, — сказал он мне, — не знаю, были ли вы с мужем на Луне или нет. Меня это не интересует, как и ваши деньги". Ох, Аллан, как мне плохо!
— — Ну, сейчас ему станет куда хуже, чем тебе! Где шляпа?
— — Аллан, никуда я тебя не пущу! Не хватало еще, чтобы ты ввязался в драку.
— — Я не позволю ему грубить тебе!
— — У него не будет такой возможности. Ох, милый, так старалась делать вид, что все в порядке, но больше не могу. Я тут не останусь. И не только из‑за лавочника, а из‑за холода, тараканов и постоянного насморка. Я так измучилась. И ноги все время болят… — Она опять заплакала.
— — Вот те раз! Ну, так уедем, родная. Поедем во Флориду. Я буду кончать книгу, а ты — загорать на солнце.
— — Не хочу во Флориду! Я домой хочу! ^
— — Что‑о? В Луна‑Сити?
— — Да. О боже, я знаю, что ты не хочешь, но я не могу выносить всего этого. И не и грязи дело, и не в холоде, и не в этом идиотском водопроводчике, а в том, что здесь нас никто не понимает. В Нью‑Йорке было не лучше. Эти землеройки ничего не смыслят!
Он улыбнулся:
— — Продолжай передачу, детка, я на приеме.
— — Аллан!
Он кивнул:
— — Я уже давно понял, что в душе лунатик, но боялся признаться тебе. Ноги у меня тоже ужасно болят, и мне осточертело, что со мной обращаются, как с ненормальным. Я старался быть терпимым, но эти землеройки просто невыносимы. Мне не хватает людей с нашей доброй старой Луны. Они цивилизованны.