— Не хочет ли господин Еремин сказать, что правительство Москвы причастно к ограблению? — ледяным тоном уточнил Юрьев.
Еремин промолчал, но по его лицу было видно, что он не исключает такой возможности.
— Действительно, подобные ограбления и разбойные нападения происходят в последнее время довольно часто, — признал Юрьев. — И не только в Москве. Это серьезная проблема всего Кольца.
Однако силы самообороны каждой из республик недостаточны, чтобы в одиночку бороться с преступными группировками. Только вместе мы сможем решить эту проблему.
— На нас не рассчитывайте, — заявил представитель Рязани. — Наши силы заняты отражением постоянных набегов с юга. Или сначала помогите нам разобраться с южанами, а там видно будет.
— А вот у нас все спокойно, — заметил представитель Сергиева Посада. — Сам Господь Бог оберегает нас.
На лицах остальных появились иронические улыбки.
— Да, — продолжал тот. — Ибо мы воспитываем народ в духе истинной православной веры.
— Да мы, в общем-то, тоже, — приветливо сказал Юрьев. — Но что вы предлагаете — послать к разбойникам миссионеров? Может, у вас и добровольцы найдутся?
— Весьма возможно.
Юрьев обреченно вздохнул.
— А я хотел бы вернуться к повестке дня, — вновь подал голос владимирец. — Я имею в виду интеграцию. Что господин Юрьев понимает под этим нерусским словом? Может быть, восстановление Московской империи? Свободный народ Владимира никогда на это не согласится.
— Да бросьте, Еремин, — протянул представитель Ярославля. — Вы прекрасно знаете, что ни о чем таком речи не идет. В конце концов, все мы — наследники Великой России.
— А кто ее развалил? Москва! Исторический выбор оказался неверным. Наши ученые и философы считают, что именно Владимиру суждено стать новым центром объединения. В самом названии его заключена мистическая сила. Владимир Красное Солнышко крестил Русь, Владимир Ленин устроил революцию…
— Вот только революций нам и не хватало! — возразил представитель Ростова.
Начинался обычный базар…
Когда совещание закончилось, так и не придя к чему-либо путному, и представители Золотого Кольца разошлись, Юрьев встал и, превозмогая головную боль, направился в угол кабинета, где была потайная дверь. Открыв ее, он оказался в небольшой комнате.
Там его ждал человек в черных очках и темном костюме странного покроя.
История народа полынников началась в апреле 1986 года, в день Чернобыльской катастрофы. Люди XX века уже подозревали о связях между солнечной активностью, движением планет и ходом исторического процесса. Но они не поняли во-время значения столь мощной «вспышки» на своей собственной планете, ограничившись посильной помощью пострадавшим.
Последствия сказались в третьем поколении. Кроме летальных мутаций и генетических болезней выделился вдруг устойчивый набор признаков: серый оттенок кожи, голубоватые волосы, желтые с оранжевым отливом глаза плюс несравненно более важные, но скрытые изменения в физиологии.
Пока полынников было мало, они считались уродами. Им приходилось белить лица, красить волосы и носить темные очки или контактные линзы. Но вскоре среди них объявились лидеры, способные организовать свой народ и возглавить борьбу за место под солнцем. Конечно, не обошлось без эксцессов, но неистощимая энергия и сверхчеловеческие способности сделали свое дело.
Государство Полыния росло, поглощая все новые территории, некогда принадлежавшие России и Украине. Люди покорялись, кто с ворчанием, кто с фанатизмом принимая новые правила игры.
И хотя Полынию и Золотое Кольцо разделяла почти тысяча километров, следовало подумать о будущем.
Юрьев сел напротив своего гостя. У него были заготовлены привычные фразы о взаимовыгодном сотрудничестве и мирном сосуществовании, но в этот раз все слова вылетели из головы.
Боль тоже прошла. К полыннику невозможно было относиться как к обычному человеку: это был пришелец из иного мира.
— Да, — произнес гость со странным акцентом. — Мы очень разные.
— Вы читаете мысли? — прошептал Юрьев.
— Не совсем, — улыбнулся собеседник. — Скорее, улавливаю настроение. И вижу, что с вами можно разговаривать. В вас нет ненависти к нам.
— Да, — кивнул Юрьев. — Может быть, и зря. Но меня заботит будущее Московии и всего Кольца. И я думаю, вы нас похороните.
— Похоронить можно мертвого.
— Россия мертва. Жизнь теплится на обломках. Но это единственная реальность, которую знает наше поколение.
— Возможно, есть иные миры, где Россия осталась великой державой, и власть Москвы простирается на весь континент.
Возможно, там не было и Чернобыля.
— Интересная мысль. Но меня она не радует. Потому что чем выше мы забрались там, тем больнее придется падать.
— А придется ли?
— Думаю, да. Рано или поздно. Потому что время уходит.
— И приходит время других. Вы поразительно умны для человека — вижу, что не ошибся в вас.
— Спасибо, — горько усмехнулся Юрьев. — Но я чувствую себя предателем.
— Не стоит, — покачал головой полынник. — Мне все же хотелось бы услышать ваш главный вопрос.
— Да, — кивнул советник, и лицо его стало серьезным. — Скажите, останется хоть что-нибудь после нас, кроме развалин?
— Конечно! — воскликнул гость. — Больше, чем вы думаете.
Видите ли, мы ведь очень молодая раса. У нас нет еще своих великих ученых, писателей, художников. Мы строим свой мир из обломков старого. Мы интегрируем обрывки культуры и знания, оставшиеся от прошлых эпох. Понимайте это как эстафету: когда один из бегущих выдыхается, факел подхватывает другой, полный сил.
— Может, и так, — задумчиво кивнул Юрьев. — Только вот туда ли вы бежите?
— А вы? Это уж одному Богу известно, — развел руками полынник.
Юрьев кивнул. Ему в голову вдруг пришла новая мысль: когда-нибудь и Полыния придет в упадок, чтобы освободить место иным, еще не рожденным, силам.
Кто следующий?
ПОСЛЕДНИЙ ФИЛОСОФ
Они назвали эту планету Мечтой. Этот холодный и безжизненный мир высохших океанов и безбрежных пустынь казался им раем. И действительно, об этом можно было только мечтать трем молодым исследователям, на свой страх и риск отправившимся в неизведанную область Галактики, — сразу же найти останки древней цивилизации. И не какие-нибудь глиняные черепки или консервные банки, нет. Серые волны песка в бессилии разбивались о стены неприступных цитаделей. Ступенчатые пирамиды и купола, казалось, возвышаются над самим Временем, исполненные гордого покоя и величия.
Звездолет опустился у подножия одного из громадных зданий, и трое людей замерли в немом восхищении перед экраном обзора.
— Здорово, — наконец, выдохнул Фил Томсон. — Да, ребята, так везет только раз в жизни.
— А тебе, небось, уже мерещатся сокровища, — сыронизировал Эдвин Кент. — Не терпится запустить в них свои жадные руки.
— А почему бы и нет? ИМ-то теперь уже ничего не нужно.
— Кто знает. Возможно, и мертвые, они стоят на страже своей культуры. Проклятие падет на осквернителей гробниц…
— Ой, Эдвин, кончай, — воскликнула Джейн Ламонт, третий участник экспедиции. — Мне прямо страшно стало.
Кент расхохотался.
Работы здесь хватило бы на сотни лет, но от нашей троицы этого не требовалось: в любом случае они были первооткрывателями. Необходимо было собрать хотя бы поверхностную информацию о здешней культуре, чтобы провести классификацию и выбрать методику дальнейших исследований.
Через пару дней трое собрались в кают-компании обменяться мнениями.
— Сокровищ здесь нет, — сказал Фил. — Ни золота, ни драгоценностей. Ничего, что бы радовало глаз. Похоже, они жили весьма аскетично. Это довольно странно, учитывая их уровень развития.
— Материалист! — укоризненно произнес Эдвин. — Тебе бы их уровень. Они-то понимали, что не в деньгах счастье. И оставили после себя истинные сокровища — книги. В них заключена вся мудрость Мечты за тысячи, а может, и миллионы лет.
— Да уж, этого добра навалом, — кивнул Фил. — Похоже, чтобы прочитать их, тоже потребуется не одна тысяча лет. Меня больше интересует сплав, из которого сделаны страницы, — очень легкий и прочный, не подверженный коррозии. Его можно было бы использовать для обшивки космических кораблей.
— И слушать не хочу! — притворно ужаснулся Эдвин. — Джейн, а как твои дела? Как продвигается расшифровка?
— Пока удается только выделить формальные знаковые структуры, — сообщила Джейн. — Их язык не похож на известные нам. Отсюда следует, что Мечта не была колонизирована ни одной из известных нам разумных рас. Здесь развилась совершенно самостоятельная цивилизация.
— От которой не осталось ни одного живого существа, с которым можно было бы поговорить, — заметил Фил. — Как же ты собираешься связать знаки с понятиями? Разве что где-нибудь найдется азбука с картинками.
— Если бы я знала, где искать, Фил, — грустно заметила Джейн. — То, что мы нашли, похоже, библиотека серьезных книг, без картинок. В них, должно быть, полно абстракций. Например, вот этот знак.
— Похоже на планету с кольцом, — сказал Фил. — Например, на Сатурн. Может, они прилетели с такой планеты.
— Нет никаких оснований считать, что им были известны космические перелеты, — возразил Эдвин. — Кстати, таким знаком древние математики Земли обозначали пустое множество.
— И ты полагаешь, они контактировали?
— Нет. В принципе, это может означать все, что угодно.
Например, Вселенную или Бога…
— Тогда, значит, они поминали имя Господа своего всуе, — усмехнулся Фил. — Оттого и вымерли.
Осмотр периферии здания показал высокую степень симметрии в расположении помещений. Должен был быть некий геометрический центр, возможно, таящий в себе нечто важное для понимания цивилизации Мечты. И Эдвин Кент решил проникнуть в этот центр.
Он не поленился пройти пару километров по извилистым коридорам и достиг своей цели.
Входя в огромный пустой зал, Эдвин в который раз испытал чувство благоговения перед наследием давно ушедших мастеров.