ают. И узнают. Говорят, есть слежка специальная. А как там на самом деле - кто знает! Может есть, может нет, может случайности, может не везет, но платят жизнью за любовь. Едут девочки и мальчики за Байкал, и поминай, как звали...
Не обошлось без падений и шишек, но Кислый был прав - довольно скоро у Ольги стал получаться вполне приличный тройной переворот. Физики на месте службы имеют право заниматься чем угодно. Единственное требование - находиться на точке с желтой повязкой на руке. Ольга любила покататься с джамперами. Кислый давал ей свою доску или еще кто-то - в общем, свободная доска всегда была. Со временем Ольга овладела техникой не хуже многих джамперов. И уж во всяком случае получше, чем торчки вроде Пешки со Скунсом.
- Ну как, нравится? - гордо спросила Ольга приземлившись после очередного чисто выполненного трюка.
- Великолепно, девушка! А вам нравится?
Ольга подняла глаза. Перед ней был не Кислый. Кислый стоял в сторонке, курил и улыбался. А перед Ольгой стоял очередной заслуженный гражданин и гордо демонстрировал свою бумагу в развернутом виде.
Когда они уже были у перехода, Кислый крикнул вслед:
- Нравится, но не очень! Можно бы и получше!
Гражданин удивленно обернулся.
- Не обращайте внимания, - сказала Ольга.
Она давно уже научилась безошибочно определять, кто даст чаевые, кто не даст ничего, а кто даст очень много. Вот от этого сейчас ни копейки не получишь. Ишь, гордится как бумажкой своей! Повышение недавно получил в своем департаменте мудацком, обрел новый статус. Ему из принципа западло денег дать за то, что ему, герою, положено бесплатно.
А чаевые составляют весомую прибавку к окладу. Особенно у кого есть постоянные состоятельные поклонники. Как Виктор Михайлович. В месяц - неплохо выходит. Мама со Светкой не только что не голодают - матери и на лекарства хватает, и Светке порой конфеток каких-никаких купишь. Да и сама не голая. Хотя вот теплое пальто пора уже носить, прав Виктор Михайлович, но вот сейчас денег нет на него. В конце месяца служебное жалование дадут - в начале декабря будем уже в новом пальто на площади стоять! Она вспомнила, как позапрошлым летом вдруг безумно захотела купить себе скейт. У нее тогда кое-какие трюки посложней стали получаться, джампершей себя почувствовала, скейт захотелось - прям ужасно! Да... Все накопленные денежки достала, у Наташки еще заняла и купила колесное средство - матери кресло-каталку. Давно мать болела, с тех пор как застудилась зимой, копая котлован этот проклятый. Потом, как отец погиб - сдала сильно. А в то лето уже и вовсе ноги отнялись. Все, хана, ходить не может. Встанет, не встанет - никому не известно. А так хоть по квартире перемещается нормально, а в свободные дни Ольга ее и по улице катает. Благо, дома-то первый этаж! Это, конечно, счастье. Лифт отключили когда Светке еще годик был. А без него коляску с матерью по лестнице не потаскаешь. Кислый даже в этом деле участвовал. Собственно, коляску вместе покупали. И денег добавил даже. Где взял, непонятно. Украл, небось. И обратно не берет. "Легко достались - легко расстались", - говорит.
Если ночью смотреть из окна служебной квартиры на улицу Первых Побед, если свет в квартире горит, то на улице не видать ни черта! Фонари, какие работают, горят так тускло, что их толком и не видно. Зато надо площадью зарево. Зимой коммунисты разводят костров еще больше - греются. И пьют больше. Ольга надевает пальто, подходит к висящему на стенке тряпичному зверю с разными лапами, смотрит в глаза-пуговицы. Выключает свет, запирает квартиру и спускается по лестнице. Смешно - квартира запирается только из-за этого зайчика. Больше там ничего ценного нет.
Новое пальто - великое дело. Но морозец что-то в этом году такой ударил в начале декабря, что все равно холодно. Придется у Яузы опять спирта попросить.
Пальто - исключительно благодаря Виктору Михайловичу. Всегда чаевые давал щедро а последние три раза - вдвое больше обычного! Ольга даже робко попыталась отказаться, но Виктор Михайлович был настойчив. Да не сильно Ольга-то и возражала. Нужны были деньги, нужны, что говорить! Но и странноват стал Виктор Михайлович в то же время. Вроде и вежливый, как обычно, обходительный, денег целую кучу надавал, но разговаривает вроде как будто суховато и смотрит... Ну, кажется, как-то не так.. Будто Ольга перед ним виновата в чем-то. В прошлый раз даже не выдержала, опять сказала: "Виктор Михайлович, да что вы, право, не стою я таких денег!" "Ты, - говорит, - Оля, гораздо дороже стоишь. Только, - говорит, - прошу тебя: будь осторожна. Не хотелось бы, чтоб ты совершила ошибку, о которой потом придется жалеть!" А вот к чему он это? А потом в постели набросился на нее как юноша двадцатилетний. Хотя ему уж полтинник, наверное, стукнул. Но мужчина спортивный, держится в форме. Им там всем так положено, наверное. Безопасник он, это ясно. Да он и не скрывает особо. Хотя и не афиширует. Так, обмолвился как-то раз. Когда духи дарил. "У нас, - говорит, - на Дзержинского, в конторе, бывает, дефицит всякий продают. Вот, подарочек тебе..." Нет, ей-богу, странный какой-то стал. Может, догадывается? Он же, типа, оттуда... Ну так а хоть бы и догадывался. Ему-то что? А закладывать меня зачем ему? Ему ведь со мной нравится.
Сик-стринг в этот раз ревел громче обычного, и вообще, обстановочка на площади была накалена. Слышался частый стук топоров о спинки лавочек. Яуза, несмотря на начало ночи, был уже здорово пьян. Увидев Ольгу еще издалека, заорал:
- Скажи своему Кислому пидору, что он труп, поняла!
- Не поняла, - спокойно ответила Ольга. - Как я погляжу, вы уже весь свой спирт выпили, да? Бедной девушке согреться ничего не осталось?
- На! Пей, не обляпайся! - Яуза, покачнувшись, протянул Ольге бутыль.
- А что случилось-то?
- У своего джампера сраного спроси, что случилось! Видишь - Неглинку подстрелили?
Неглинка считался вождем клана, в котором состоял Яуза. Здоровенный парнище, лет двадцати пяти, служил на китайском фронте. Вроде бы, до армии был цивильный, работал где-то на заводе, хотел в институт поступать, потом призвали. Отслужил три года, как положено, воевал, пришел без единой царапины, вернулся на завод, а через месяц - запил по черному. И понеслось - работу бросил, стал на площади по ночам бывать, ирокез себе сделал коммунистический... Ну и, в общем, стал коммунистом. И как-то быстро авторитет приобрел. В вожди выбился. И бухать стал как-то поменьше. А что - боец сильный, отчаянный, да и не дурак, фронтовик, опять же, коммунисты таких уважают.
Этот Неглинка сидел сейчас у пьедестала, под флагом с веселым Роджером, в окружении других авторитетов, и разговор у них шел на повышенных тонах. Голова у Неглинки была забинтована.
- А при чем тут мой Кислый?
- А при том, что Неглинке в голову стрелой попали. На Люсиновской, в подворотне. На нашей, суки, половине! В спину стреляли, суки!
Ольга вспомнила, как в прошлом месяце Кислый говорил что-то насчет стрелы в задницу... Только вот голова у Неглинки от задницы находится довольно далеко. Грубоватый промах выходит...
- А на стреле было написано: "Кислый", да? И, может, еще автограф его стоял? Или вы стрелу на Дзержинского отнесли, попросили отпечатки пальцев посмотреть?
- А че ты тут разбакланилась, а? Че ты лыбишься? Весело тебе? Какая, хер, разница - всех сук будем мочить! Стрелял, не стрелял - кого на нашей земле поймаем - будем убивать без разговоров! А Люсиновская теперь будет наша вся! А узнаем, кто конкретно стрелял - завалим, где б он ни прятался. А мы узнаем! Молись, чтоб это оказалась не твоя кислятина сраная. А Люсиновская вся будет наша! По всей улице будем валить досочников!
- Дурак ты, Яуза, и пить тебе надо меньше! И всем вам. И дерьмом от тебя несет из канализации. Одно скажу: за Кислого я тебе сама этими вот руками глаза выцарапаю. И Неглинке твоей. Понял?
Ольга отошла в сторону. Уроды! Да... Однако, без спирта сегодня придется тут торчать до утра. Ладно. А Кислый, гад такой, спит сейчас и сны видит, пока я тут за него с этими козлами лаюсь! А он отдыхает, понимаешь, от трудов любовных!
Вот уже полмесяца Ольга нарушала с Кислым главный пункт "Правил и обязанностей" физика. Нет, они соблюдали осторожность. Застать на месте преступления их не мог никто. "Нарушали", плотно занавесив окна. А то, что молодой человек заходит в квартиру к физичке - так это не запрещается. Мать - инвалид, друг семьи вывозит ее на прогулку на кресле-каталке, когда дочь на службе... Ну и когда не на службе - тоже помогает. Девушке ведь не везде легко с коляской управляться - где-то и горка попадется, где-то и ступеньки... На ночь Кислый никогда не оставался, а днем - что ж такого? Ничего такого.
Кислый пришел на площадь рано, но пара энтузиастов в ярких цветных куртках уже стучали досками по тонкому ледку, намерзшему на плитках ночью. Еще дымились угольки пары-тройки коммунистических костровищ, внося свою лепту в свинцовый смог, висящий над городом. Аэростат наблюдения спустили совсем низко, иначе ни хрена бы ему не было видно из-за этого смога...
Ольги что-то не видать... Обещала же утром дождаться. Поздний клиент, небось. Сейчас, значит, появится скоро. А пока и мы попрыгаем!
Заметив приближение Кислого, джамперы остановились, почему-то неуверенно переглядываясь. Что это с ними?
- Здорово, парни!
- Слышь, Кислый, тут такое дело...
- Чего?
- Короче, это... Минут десять назад пришел легавый и Ольгу увел.
- В смысле, легавый? Клиент?
- Да че-то... это... Не похож.
- Что значит, не похож?! Куда увел?
- Да вроде туда, к ней. На работу. В тот подъезд зашли, по крайней мере.
- Ну так значит, бля, клиент! Что вы мне тут мозги ебете?!
- Понимаешь, братан, у клиентов не такое выражение лица бывает, как у этого. И у нее тоже, когда клиент... Что он ей сказал, мы не слышали, но лицо у нее было... Скажи, Лысый.