— Конечно, плевать, — сказала Виргенья. — Конечно–конечно. А Киридорн здесь причем?
— Коммунисты вырубают наши леса. Дерево они сплавляют по Паране в Аргентину. Контракт у них с лесозаготовочными компаниями. Киридорн был против. Он в последнее время стал общаться с лесными братьями из Марискаль–Лопес. И даже написал петицию в Асунсьон, но его там подняли на смех. Вот он и решил… Вызвал трех джунглевых лордов, назначил Артемию встречу. Хотел убить товарища и напугать этим коммунистов.
— На что этот дурак надеялся? — поразилась Виргенья.
— Он хотел поразить товарища молниями, — наклонился старик.
— Чего?
— Киридорн верил, что владеет магией. Он показывал мне пару фокусов и на глазах у моей семьи с грохотом превратился в страуса.
Рауль поперхнулся лембасом.
— Страуса? — скептически произнесла Виргенья.
— Большущего такого, с лысой головой, — вздохнул старик. — Но вряд ли товарищ Артемий впечатлился, раз Киридорн у нас мертв, а товарищ по–прежнему разъежает по городу и продает наркотики.
— Понятно, — сказала Виргенья. — Все понятно. Я пойду.
— Ступай, — ответил старик.
Появилась девочка и унесла блюдо с недоеденными лембасами.
Когда Рауль надевал ботинки в прихожей, старик поймал его за локоть и негромко произнес:
— Смотри не огорчай мою дочь. Ей сейчас и так нелегко.
— Вы — отец Виргеньи?! — воскликнул Рауль.
Старик тихо рассмеялся.
— Да. А Киридорн — отец ее ребенка. Ну, ступай.
Рауль вышел во двор. Виргенья стояла у калитки и высматривала кого‑то, на ее лице было беспокойное выражение.
— Виргенья, я тут… — начал Рауль.
— Тихо!
Она выскользнула со двора и громко закричала:
— Эй! Абимаэль!
Давешний пророк брел по улице, подметая мантией землю. Услышав свое имя, он вздрогнул, поднял голову — и увидел Виргенью. На его бородатом лице расцвела улыбка. Шаркая подошвами, Веласкес приблизился к ней и простер руки:
— О, блаженная Святая Дева! Ты носишь в себе нашего Короля! — и он жадно уставился на округлый живот Виргеньи. — Привет тебе, Король, привет, мать Короля.
Раулю это не понравилось.
Виргенье тоже. Она автоматически прикрыла живот руками.
— С чего ты взял, что я мать Короля? — нелюбезно спросила она.
— Мне были видения, — туманно ответил пророк. — Что привело сюда Святую Деву?
Виргенья вздохнула.
— Киридорн внезапно решил, что владеет магией. Это твоих рук дело?
— Моих, — согласился Веласкес. — В мир возвращается магия. Слепцы не видят этого, но мы… мы зрячие. Киридорн тоже прозрел.
— Да, а теперь он умер.
— Они поплатятся за это! — взревел Веласкес, потрясая кулаками.
Рауль напрягся.
«Если бросится на Виргенью — сломаю этому скоту руку», — решил он. Но Виргенья была спокойной; она лишь кивнула и произнесла:
— Они — это кто?
— Наши враги.
— Коммунисты? — иронически спросила Виргенья.
— И они тоже, — охотно согласился Веласкес. — Вообще все люди. И он в том числе, — он показал на Рауля.
Рауль нахмурился.
— Слышал, Рауль? — рассмеялась Виргенья. — Пророк Короля нашего говорит, что ты — исконный враг. Так‑то. Абимаэль, метни в него молнию.
Пророк затряс бородой.
— Сейчас не то время, — сказал он. — Необходима полная луна и все знаки, что должны сойтись под звездами.
— Вот как. Звезды, — сказала Виргенья. — Значит, поэтому Киридорн с этими врагами ночью встречался? Ему звезды были нужны?
Веласкес закивал.
— Ясно. Ладно, иди, — сказала Виргенья.
Веласкес прошел мимо нее, в дом лорда Фольмара. По пути он обернулся и как‑то робко спросил:
— Благословишь меня, Святая Дева?
— Я давно уже не дева, Абимаэль, и ты это знаешь. Пошел вон отсюда.
Веласкес отрывисто поклонился и зашел в дом.
Похоже, его здесь знали.
— Пошли, — сказала Виргенья.
— Ты правда мать Короля? — не выдержал Рауль.
— Больше сказкам верь. Дурак, что ли?
Ее спокойный голос успокоил Рауля. Действительно — что за глупости.
На обратном пути он спросил:
— Ну, и что будем делать?
— А ничего, — легко сказала Виргенья, объезжая кочку. — Дело закрыто за недостатком улик. Кархатена к такому привык.
— А как же коммунисты?
— Дались тебе эти коммунисты! — рассердилась Виргенья. — Больше верь старому ублюдку. Если тебе так хочется — ну ладно, вечером посетим и коммунистов. Днем к ним все равно лезть бесполезно. Кстати… Что тебе старик в прихожей сказал?
Рауль покраснел.
— Что Киридорн — отец твоего ребенка.
— Понятно, — остыла Виргенья. — Да, это так. Это так…
Она смолкла и больше ничего не произнесла.
Вечером они отправились на баржу коммунистов. Олицетворение силы и власти КПП–КД — гигантская ржавая баржа была пришвартована у берегов Пуэрто–Президенте. Наполовину погруженная в темные воды Параны, она искрила во мраке джунглей сотней электрических огней. С баржи тянулась длинная сходня.
Возле нее дежурили двое автоматчиков.
Виргенья и Рауль, одетые в штатское, подошли к сходне. Рауль нервничал и потому тискал в кармане пистолет.
Автоматчик преградил ему путь.
— Это частная территория.
«Это само собой, — лихорадочно подумал Рауль. — Сейчас будут проблемы».
Он много слышал про КПП–КД. Самая жестокая и сумасшедшая партия во всей Латинской Америке. Террористы, убийцы и подонки. Одно время они даже вели гражданскую войну с Асунсьоном — опустошили бассейн Параны и почти с год осаждали столицу, пока предыдущий президент не подписал с ними соглашение. Партия разоружалась и распускала свои боевые ячейки. В обмен на это президент легализовал КПП–КД. Коммунисты получили места в Конгрессо и могли теперь выдвигать своих кандидатов в палату депутатов — как правило, жестоких и зверообразных. Конечно, они даже и не подумали разоружаться — но теперь на это в Асунсьоне смотрели сквозь пальцы. Лишь бы в стране был мир, остальное неважно.
«Коммунистическая партия Парагвая — Красный Дракон», так их звали.
— Валите отсюда, — сказал автоматчик.
Виргенью это не смутило.
— Мы по приглашению, — проворковала она. — Хотим вступить в партию.
— Ты что, не слышала, толстуха? Вход закрыт!
— Я не толстуха.
— Да мне все равно, — сказал автоматчик и грязно выругался.
— А если так? — спросила Виргенья, достав пистолет и уперев его в грудь охраннику, а второй рукой схватившись за автомат. — Ну‑ка бросай оружие, пока мозгов не лишился.
Второй охранник рывком навел на Виргенью автомат.
Рауль среагировал мгновенно. Он достал пистолет — руки почти не дрожали, уже достижение — и с ужасным грохотом прострелил автоматчику плечо. Тот рухнул на просмоленные доски пристани, как подкошенный. Автомат упал в воду и немедленно утонул.
Пистолет дымился на ветру. Автоматчик корчился на пристани. Рауль стоял, не зная, что делать.
— Ой, дурак! — простонала Виргенья.
— Полиция! — опомнился Рауль, доставая удостоверение. — Стоять, ублюдки!
Тот автоматчик, которого держала Виргенья, замер. Второй стонал, пытаясь ладонями заткнуть кровь, и дрыгал ногой.
Со сходней торопливо спустилась крепкая женщина с загорелым лицом. За ее спиной возникли встревоженные коммунисты. Их было очень много, кое‑кто держал в руках оружие.
— Что здесь творится?! — громко спросила женщина.
Виргенья немедленно отпустила автоматчика и подняла руки. Ее живот явственно выпирал из платья. Сейчас она выглядела такой беззащитной, что сердце Рауля болезненно екнуло. Он трижды пожалел о своей поспешности. Автоматчик зло сплюнул на землю и встал подальше.
— Все в порядке! — закричала Виргенья.
Это не успокоило женщину. Она плечом оттолкнула автоматчика и встала перед Виргеньей — маленькая и крепкая, со злыми глазами.
— Что здесь творится?
— Мы, полицейские, напали на вон того человека и прострелили ему плечо. Ничего страшного, заживет, — сказала Виргенья.
«Боже, — подумал Рауль. — Они же сейчас убьют ее». Перед глазами появилась явственная картина: коммунисты стреляют в беспомощную Виргенью, а он — Рауль — бросается вперед и ловит пули грудью. Он замотал головой. Картина была слишком глупой.
— А вы кто? — спросила Виргенья, сверху вниз глядя на женщину.
— Я — товарищ Ольга.
— Мы пришли познакомиться с товарищем Артемием и в процессе немного перевозбудились. Но это не вина моего Рауля, он просто горячий парень.
Рауль закрыл глаза, отгоняя видение.
— Вы нарушили закон! — закричала товарищ Ольга.
— Неловко вышло, да, — ответила Виргенья. — А что с товарищем Артемием?
— Он сейчас занят. А вы — убирайтесь отсюда.
— Хорошо, — кротко сказала Виргенья. — Завтра ждем товарища Артемия в участок.
— Это еще зачем? — нахмурилась Ольга.
— Пусть пишет жалобу на нашего Рауля. За превышение полномочий. И тогда Рауля уволят.
Ольга некоторое время сверлила Виргенью глазами. А затем сказала:
— Он пойдет, — она кивнула на стонущего автоматчика, которому пока никто и не думал помогать.
— Он ранен! — воскликнула Виргенья. — Разве вам его не жалко?
— Нет, — отрезала Ольга.
— А как же свобода, равенство, братство?
— Убирайтесь отсюда! — взревела Ольга, и им пришлось уйти.
Рауль наконец смог выдохнуть.
Когда они ехали обратно, он робко обратился к Виргенье:
— Я не хотел. Он просто наставил на тебя оружие… я не мог допустить.
— Нет, ты молодец. Все вышло не так хорошо, как я надеялась, но все же — неплохо, — Виргенья вздохнула. — Ты как, испугался?
— Я хотел защитить тебя, Виргенья. Ты же беременная.
— Ну–ну. Это делает меня хуже?
— Нет, — запротестовал Рауль. — Нет, конечно.
— Дурак, — сказала она, и на ее лице мелькнуло странное выражение. — Дурак, и не учишься.
Они ехали в участок, а лес вокруг них шептал, переговаривался и шумел ветвями.
Звуки эти были угрожающими.
Наутро в участок явился сам товарищ Артемий — высокий, мужественный, выправкой похожий на профессионального военного человек. У него был заг