нутый хищный нос и окладистая черная борода от самых щек. Глаза он прятал за непроницаемыми очками — товарищ Артемий был крив на один глаз: его вырвали в президентских застенках. Во время битвы за Асунсьон товарищ Артемий командовал своими солдатами и лично вел их в бой; за это он пользовался непререкаемым авторитетом среди своих.
Товарищ Артемий зашел в кабинет к Луису Картахене и пробыл там почти час. Рауль нервничал. Он периодически покидал свое место и шел, как ему казалось, незаметно — к двери начальника полиции. Покрутившись там, он возвращался к себе.
За этим занятием его застал Родриго.
— Знаешь, ты сейчас как койот Тексико, — хмыкнул он. — Что случилось‑то? А, знаю: Виргенья снова накатала на тебя рапорт, чтобы тебя уволили. Ты не переживай сильно: Луис все ее рапорты пропускает через шредер.
— Да не в том дело, — раздраженно произнес Рауль.
Родриго поднял брови.
— А в чем?
— К нему товарищ Артемий зашел.
— И что?
— Мы с Виргеньей сейчас одно дело расследуем… И Артемий — главный подозреваемый.
— Аааа! — хлопнул в ладоши Родриго. — И ты боишься, что этот Артемий тебя грохнет? Успокойся — не грохнет. По крайней мере, не должен.
— Это еще почему? — спросил Рауль.
— У нас с коммунистами старая договоренность: мы не трогаем их, а они — нас. Иначе и не выживешь в этих джунглях. Так что все будет нормально, Рауль. Главное — не паникуй, и все само рассосется.
Он ушел, а Рауль остался у кофейного аппарата.
«Рассосется… Да уж».
В этот момент дверь распахнулась, и вышел товарищ Артемий. Рауль глянул на него и случайно выронил стакан с кофе.
Товарищ Артемий посмотрел на расплывавшуюся лужу.
— Да… Неосторожно, — пожурил он Рауля и величественно прошел мимо.
Рауль вернулся к себе.
Он думал о сотне разных вещей и никак не мог сосредоточиться на отчете.
Вскоре к нему подошла Виргенья.
Она была не в лучшем настроении.
— Вставай. Поехали, — бросила Виргенья.
— Куда?
— В Обреро. Арестуем Веласкеса.
— За что?… А меня уволят? — ощущая себя глупо, спросил Рауль.
— Да, если будешь такие тупые вопросы задавать.
Она бросила ему телефон.
— Посмотришь по пути.
Они мчались по кочкам в Обреро, глотая пыль. Рауль раскрыл телефон и впал в ступор: он не понимал, что делать дальше. Виргенья выругалась и открыла ему видеозапись.
— Товарищ Артемий требует, чтобы мы арестовали Веласкеса. О тебе он даже не вспоминал, — сказала она.
— За что?
— А он вчера баржу коммунистов спалил. Ты смотри, смотри.
Рауль начал смотреть.
На записи было видно, как Веласкес явился на собрание коммунистов, где висел здоровенный портрет Мао Цзедуна, и начал кривляться, а затем — под насмешками коммунистов — внезапно извлек из воздуха пламя и начал жечь все вокруг.
— А зачем здесь портрет? — удивился Рауль.
— Не знаю… молятся они ему, наверное, — огрызнулась Виргенья. — Ты хоть понимаешь, что сделал этот чертов фокусник? Он спалил их штаб!
— А они сначала смеялись и снимали все на телефон, — произнес Рауль.
— Я бы тоже смеялась, если бы передо мной такой клоун начал кривляться.
— И мы его арестуем?
— Конечно!
— Так разве можно? — спросил Рауль. — Понятно ведь, что во всем виноват этот Артемий. Он — убийца.
— Ты лучше радуйся, что этот Артемий про тебя забыл. А то бы вылетел из участка с волчьим билетом, и все.
Они приехали в Обреро и заехали к лорду Фольмару.
Однако дом был пуст. Эльфийка из соседнего дома — в переднике и с руками, перемазанными тестом — сказала, что еще вчера лорд вместе со всеми домочадцами снялся с места и уехал в неизвестном направлении.
— Сбежал, — удовлетворенно сказала Виргенья. Она немного успокоилась, и теперь пребывала в меланхоличном настроении. — Вот ведь трус. Ладно. Поедем в Марискаль–Лопес. Если где и может быть Веласкес, то только там.
— Где это?
— А? — рассеянно спросила Виргенья. — Это в джунглях. Где лесопилка стоит, из‑за которой такая буча.
Она достала из кармана и развернула распечатанную фотографию. Рауль пригляделся и понял, что это фотография с айфона Родриго — та, где было изображено мертвое тело Киридорна.
— Что это? — поморщился Рауль.
— Киридорн, — спокойно ответила Виргенья. — Я пытаюсь вспомнить, каким он был. К сожалению, все его фото я сожгла, и теперь у меня осталась лишь эта. Плохо мы с ним расстались
— А каким он был? — спросил Рауль.
— Тебе‑то какое дело?
Марискаль–Лопес располагался в джунглях. По пути мотор их заглох, и машина встала на дороге. Рауль вышел, чтобы починить двигатель. Было жарко, и он снял рубашку. Пот катился по его телу. Виргенья высунулась из машины и, глядя на Рауля, внезапно присвистнула:
— А тебя неплохие мускулы.
— Что? — смутился Рауль. Ему такого раньше не говорили.
— Ничего, — сказала она. — Бросай это дело. Идти осталось немного, сами дойдем.
— А машина?
— А кто ее украдет?
Они вылезли из машины и по душной жаре пошли по проселочной дороге, что вела в Марискаль–Лопес. В воздухе кружилась мошкара. Деревья почти что смыкались над дорогой; корявые, очень широкие в обхвате, перевитые цветущими лианами и усеянные дуплами. Рауль пытался помочь Виргенье, даже предложил опереться на него — но она посмотрела на него таким взглядом, что он сразу увял.
Тропа вела вниз.
Они миновали большую лесопилку — ее почти скрывали ветви, но башня все равно проглядывалась — и за поворотом натолкнулись на Веласкеса.
— Тссс, — прошептала Виргенья Раулю.
Пророк сидел на огромном влажном камне и смотрел сверху на маленький поселок, располагавшийся на прогалине. Отсюда были заметны хижины с крытыми навесами, загоны для скота — и множество эльфов, занимавшихся повседневными делами. «Джунглевые эльфы, — подумал Рауль. — Много лет прошло, а до них цивилизация даже не дошла. Словно и не было никакого завоевания».
— Абимаэль, — негромко позвала Виргенья.
— Святая Дева! — воскликнул пророк, едва не упав с камня. — Ты пришла! Ты возглавишь нас в последней битве? Я знал это, знал!
Виргенья скривилась.
На нее было больно смотреть.
— Ты арестован.
— Знаю, знаю, — ничуть не удивился Веласкес. — Не арестован, а убит. Они наверняка попытаются до меня добраться.
— И кто в этом виноват? — рассердилась Виргенья. — У меня же был, был план!.. И кто виноват, что все пропало?
— Судьба, — пожал плечами пророк. — Хочешь познакомиться с лесными братьями, Дева? В джунглях всегда рады тебе. Подбодри их, прошу — хотя бы попытайся. А потом делай со мной все, что хочешь.
Виргенья осеклась.
— Ладно. Веди.
Они спустились в поселок. Местные не говорили на испанском. Они все были грязными и оборванными. «Не грязными, — подумал Рауль. — Это мне они кажутся грязными. Они вполне опрятные… на свой лад». Одна девочка подбежала к нему и запустила комком грязи.
— Jiglioca argen–dorta fe!
— Что это значит? — угрюмо спросил Рауль, оттираясь.
— «Уходи, ты урод», — перевела Виргенья. — Это на староэльфийском. А ты, Абимаэль — не говори им, что я чья‑то там Дева. Дай хоть посмотреть на них без дурацких славословий.
— Хорошо, — неохотно произнес пророк.
Он благословил девочку, и та просияла. На ее чумазом личике появилась улыбка.
На центральной площади поселка, чисто подметенной и очищенной от камней, росло большое дерево. С его нижних ветвей свисали копченые туши животных — кабанов, зайцев, тапиров. А с особенно крепкого сука свисала, подвешенная за ноги, женщина в военной форме. Она была без сознания.
— Товарищ Ольга! — узнала ее Виргенья.
— Да, — вздохнул Веласкес. — Пришла к нам в Марискаль–Лопес с парочкой бандитов. Угрожала оружием. Пришлось ее угомонить.
— Отпусти ее, Абимаэль. Это противозаконно.
— Как скажешь, Дева, — сказал пророк. — Знаешь… Давно хотел спросить — кто этот человек? — он указал на Рауля.
— Мой муж, — спокойно ответила Виргенья, и Рауль ахнул.
— Ты спишь с человеком? — поразился пророк.
— Нет. Я бодрствую с человеком, — раздраженно ответила она. — Зачем ты задурил местным головы, Абимаэль? Явился в деревню и стал учить их жизни. Сам придумал им славное прошлое и заставил в это поверить. А теперь они верят во все эти сказки про магию, про Короля Леса.
— Король Леса — это реальность! — обиделся Веласкес.
— Нет, — горько произнесла Виргенья. — Король Леса это идея, и идея очень старая и мерзкая. Ее давно пора менять. Как ты не понимаешь, Абимаэль? Король Леса — не эльф. Он должен быть человеком. Только такой и может примирить наши народы, исцелить наши раны, дать нам надежду. Только он… Продолжай верить в свою чушь, Абимаэль.
— Ох, Виргенья. Ты не понимаешь…
— Все я понимаю, — бросила она. — Рауль, пойдем отсюда. Нам здесь больше делать нечего.
Они развернулись и пошли обратно вверх по дороге.
Абимаэль Веласкес остался позади.
— А как же я? — растерянно спросил он. — Я же арестован.
— Можешь идти, — обернувшись, сказала Виргенья. — Скоро приедут коммунисты и перестреляют вас всех. Арестовывать тебя — просто бессмысленно. Приедут они, наверное… Да хотя бы и этой ночью.
— Ну… тогда прощай, Генья, — тихо произнес Веласкес.
— Больше не увидимся, Абимаэль.
Машина завелась с пол–оборота. Джунгли отпускали их.
По пути Рауль попытался заговорить с Виргеньей, но она лишь огрызнулась и велела ему помалкивать. Сейчас она не в том настроении.
— Арестовали Веласкеса? — спросил Картахена в участке.
— Нет, — ответила Виргенья.
— Ну и черт с ним, — поморщился начальник полиции. — Товарищ Артемий звонил. Дело закрыто. Оба. С этого момента — никакой самодеятельности. Понятно?
— Понятно, — ответила Виргенья. Лицо ее осталось непроницаемым.
Вечером Рауль пришел к Виргенье. Ему нужна была машина. Он должен был узнать, что же произойдет в Марискаль–Лопес. Просто обязан.