Общегалактическое время — время Гринвича.
Не стоит путать Гринвич с Greenwich, зеленой весью Старой Земли. Гринвич — город на берегу Лузитанского моря. Через него проходит нулевой меридиан Новой Земли.
Общегалактическое время — 00:23. Дата — 11/04/243. Умер последний Кайво. И без того измученный, смертельно больной, он был избит советником Шанье Оллертом и на двадцать третьей минуте скончался от побоев.
Советник Оллерт удивился.
— Сдох, что ли? — пробормотал он, ощупывая горло трупа. — Раньше эти твари крепче были. Сукины дети.
— Могу я утилизировать останки, советник? — спросил секретарь. В руках он держал винтовку.
— Делай что хочешь, — ответил Оллерт.
Он отошел к краю пещеры и, вынув пачку сигарет, закурил. Наверху гроздьями висели оскверненные соты Кайво. По углам громоздились трупы; солдаты выжигали их с помощью огнеметов и плазменных винтовок. Запах стоял тяжелый, неприятный — но Оллерт привык к нему и сейчас практически не замечал.
Пальцы слиплись от крови. Оллерт зачем‑то начал оттирать их.
— Дерьмо, — бормотал он, — дерьмо собачье.
— Советник, — подошел к нему секретарь.
— Да?
— Мне бы поговорить с вами, — сказал секретарь, и вдруг смутился. — Я вчера, когда мылся в душе, увидел у себя пятна на животе. Пятна черные и твердые. Как считаете, это нормально? Это не трещотка?
— Нет, — раздраженно ответил Оллерт. — Трещотка на людей не действует.
— Но вирусы ведь мутируют. Как грипп. Трещотка могла и на людей перекинуться.
Оллерт вгляделся в его юное встревоженное лицо.
И сказал:
— Ну, могла, могла. И вправду могла. И что прикажешь мне делать? Сам знаешь, как быстро убивает трещотка. Хочешь, я тебя утилизирую — прямо здесь и сейчас?
— Советник, — побледнел секретарь.
Оллерт вынул изо рта тлеющую сигарету и, понюхав ее, с отвращением отбросил в сторону.
— Воняет чем‑то, — пояснил он. — Слушай. Ты когда‑нибудь болел гриппом?
— Да, часто, — сказал секретарь, и в голосе его почему‑то появилась надежда.
— А я — никогда, — признался Оллерт. — Вот сказал себе: никогда не буду болеть — ни гриппом, ни какими‑то другими болезнями. Дал установку: не болеть. И не болею, что самое интересное.
— И что мне делать? — спросил секретарь.
— Да откуда я знаю, — произнес Оллерт. — Верь, что ты здоров. А хочешь, убеждай себя в обратном. На твой выбор.
Секретарь, пребывая в растерянности, ушел. Оллерт закурил новую сигарету.
— Дерьмо, — сказал он.
Затем медленно задрал голову и посмотрел на опустевшие соты.
«Это моя реальность, — подумал он, — моя и моих дружков с Новой Земли. И вам здесь места нет. Вот так вот, Кайво. Вот так вот».
Два месяца назад, когда Оллерт вез контейнер с капсидами трещотки, его корабль был остановлен патрулем Кайво.
Лейтенант Моксви испугался.
— Они прознали, — упавшим голосом произнес он. — Теперь нас убьют, а трещотку уничтожат. Земля опозорена.
— Глупости, — ответил Оллерт. — Ничего они не прознали.
Он разглядывал угловатые корабли Кайво и думал, как бы отвертеться от игры. А в том, что игра будет, он не сомневался.
— Надо прорываться, — заныл Моксви.
— Не надо, — сказал лейтенант Сэдвин. Он сидел у пульта и жевал конфеты. — Кайво намного быстрее. Нам не уйти.
— Нельзя так просто сдаваться, — с тоской произнес Моксви.
— Можно. Что самое обидное, — продолжил Сэдвин, — они не за нами. Просто летали, выискивали жертв: а тут раз, и мы. Что поделать. Такая уж карта легла.
«Молодец, прям умница, — подумал Оллерт. — Все понял».
Пересилив себя, он сказал:
— Сдаемся, да.
За контейнер с трещоткой Оллерт не опасался. Кайво о нем не знают; а внутренности захваченных кораблей их не интересовали никогда. Так или иначе, трещотка доберется до Новой Земли.
А вот из них троих выживет всего один.
«Не хочу умирать, — подумал Оллерт отрешенно. — Дерьмо».
Он посмотрел на Моксви и Сэдвина. Моксви нервно ходил по рубке. Его желтые волосы слиплись от пота. Моксви напоминал сейчас птенца, выпавшего из гнезда. Выглядел он жалким и несчастным. Сэдвин же меланхолично рассматривал прозрачную, как капля янтаря, конфету.
— А как же трещотка? — спрашивал Моксви, сжимая и разжимая пальцы.
— Молчи, дурень, — беззлобно сказал Сэдвин.
— Мы должны спрятать ее, — взмолился Моксви. — Иначе все пропало!
Сэдвин кинул конфету в рот. Поймав взгляд Оллерта, он пожал плечами.
«Что поделать, — словно говорил он. — Такая уж карта легла».
Сэдвин и умер первым.
Вместе с Оллертом он помогал Кайво состыковаться с их кораблем. Появился первый Кайво: высокий, тяжелый, с механическим телом, с гибкой маской вместо лица. Ростом он превосходил человека. Оллерт знал, что Кайво — сами по себе, под доспехами — хрупкие, маленькие и с нежной кожей; сейчас это казалось смешным. Кайво был безоружен. Он протянул манипулятор и коснулся пальцев Оллерта. Оллерт брезгливо отдернул руку.
— Я сам, — сказал он.
Кайво пожал никелированными плечами. Он повторял сейчас человеческий жест — из уважения к Оллерту; уж в чем им нельзя было отказать, так это в вежливости.
— Скажите, Кайво, — произнес Моксви дрожащим голосом, — что мешает мне взять пистолет и убить вас?
Кайво не ответил.
— Скажите, — упорно повторил Моксви, но Сэдвин перебил его:
— Да хватит, он не глухой.
И рассмеялся.
Оллерт не выдержался и рассмеялся вслед за ним. Смех вышел нервным.
Кайво отвел их — Оллерта и обоих лейтенантов Новой Земли — к себе на корабль. Им предоставили небольшие апартаменты. Там, среди хрома и пластика, они провели игру: обычный жребий. Сэдвин вытянул короткую зубочистку и вздохнул. Моксви не удержался от гневного восклицания:
— Это моя палочка! Это я проиграл!
Сэдвин посмотрел на него с укоризной. Моксви немедленно смолк.
Пришел Кайво и, не отрывая глаз от Сэдвина, поднес манипулятор к голове. Сэдвин кивнул. Он пожал руку сначала Оллерту, затем Моксви, после чего сказал:
— Ладно, ребята. Давайте.
И Сэдвин ушел. Оллерт знал, что через несколько минут его убьют, а тело выбросят в космос — и не мог, как ни странно, в это поверить. Словно Сэдвин вышел погулять. Или в туалет.
— Это была моя палочка, — тоскливо произнес Моксви.
— Заткнись, — не выдержал Оллерт.
Моксви смолк.
Он был удивительно мягок для лейтенанта; Сэдвин обмолвился как‑то, что Моксви попал в армию по протекции отца. «Бездарное существо», — подумал Оллерт раздраженно. Он смотрел на Моксви — и видел всех жителей Новой Земли, этих слабых, жиром заплывших мозгляков. Кайво такие не соперники. Странно, как они вообще решились выступить против Кайво.
«Самоубийственный порыв, — пришла в голову мысль. — Пассионарность».
Оллерт закрыл глаза и привалился к стенке.
— Трещотка, — прошептал Моксви.
— Чего? — приоткрыл один глаз Оллерт.
— Мы их уничтожим трещоткой, всех, до единого, — продолжал шептать Моксви. — Ведь правда?
— Заткнись, — разозлился Оллерт. — Еще раз услышу про трещотку, руки оторву. Мы ее не для того везли, чтобы ты о ней Кайво проболтался. Так что заткнись, я сказал, и молчи в тряпочку.
Моксви слегка побагровел.
Оллерт оживился — он ждал, что Моксви ударит его, и можно будет избить мозгляка как следует, сорвать злость; однако Моксви лишь хлюпнул носом:
— Сэдвин ведь вернется?
— Вернется, — хмыкнул Оллерт. — И ты вернешься. Мы все в землю вернемся. Не сомневайся.
— Как вы можете… — начал Моксви с дрожью в голосе, однако тут вошел Кайво и замер, глядя на них. В его жемчужной маске отражался свет. Моксви осекся.
— Пройдемте, — сказал Кайво.
Голос у Кайво оказался нежным и сильным. Оллерт внутренне напрягся: дурной знак, что инопланетянин вздумал с ними разговаривать.
— Пройдемте, — повторил Кайво.
Не дожидаясь их реакции, он развернулся и двинулся вдоль хромированных стен. Оллерт последовал за ним. Сзади плелся раздавленный Моксви.
«Это задание Новой Земли! — сказал ему Моксви — тогда, еще на Фиресе. — Мы уничтожим расу Кайво и принесем мир в галактику. Понимаете, что это значит, а?» — и Моксви блаженно зажмурился.
«В сектор», — сказал Оллерт.
«Что?» — Моксви непонимающе улыбнулся.
«Мир — не в галактику. В сектор, — сказал Оллерт. — В пределах галактики Кайво ничего не значат, малыш».
Сэдвин, до того молчавший, вдруг рассмеялся — и Оллерт сразу понял, кто в этой парочке главный. Он обратился напрямую к Сэдвину:
«Ну и зачем вам я? Вы эту трещотку могли бы и сами добыть, без меня».
«Вы знаете Кайво, — сказал Сэдвин. — Не раз с ними сталкивались. У вас есть корабль, способный провести нас к нужной планете. Причин, надеюсь, достаточно. Как считаете, Оллерт?»
И Оллерт согласился.
Сейчас он — к своему стыду — жалел об этом: ведь был шанс, что умрет не Моксви, а он, Шанье Оллерт. Почему‑то это огорчало.
— Мы пришли, — объявил Кайво.
Оллерт огляделся. Они были в компактной, абсолютно белой комнате. Посреди нее стояло кресло, сделанное явно под человека; от кресла отходили темные провода. Кресло до боли напоминало электрический стул. На таком стульчике мозгляки с Новой Земли и поджарили отца Оллерта в свое время.
— Садитесь, — сказал Кайво.
И посмотрел на Оллерта.
— Нет, — вырвалось у него.
Удушающей волной накатил страх. Мир стал белым–белым, а звуки куда‑то пропали.
— Прошу вас, сядьте, — повторил Кайво.
— Нет! — заорал Оллерт. — Черта с два я туда сяду!
Кайво ласково взял его за руку. Оллерт закричал и, вырвавшись, попятился к двери.
— В чем дело? — взволнованно спросил Моксви.
Дурак не понимал сути игры. Почему‑то это успокоило Оллерта. Ну конечно же. Дураки всегда выживают, как бы ни повернулись обстоятельства — разве это не справедливо? Оллерт заставил себя приблизиться к молчаливому Кайво. И, подавив внутреннюю дрожь, произнес: