— Ну, умрет и умрет. Что поделаешь, Сай–кан? — вздохнул Кристофер. — Порой и не такое случается. Вон, девочку–оленя убили. И ничего, мир до сих пор стоит.
«Ему все равно. Он слишком устал, чтобы еще и тебе сочувствовать», — сказал Люксус.
Саймона передернуло.
— Спасибо, а то я не знал.
Кристофер хохотнул.
— Остроумный ты, Сай–кан. Хочешь со мной в бригаде поработать?
— Ты еще и в бригаде работаешь? — удивился Саймон.
— Угу. Ну, знаешь, спускаться под землю, торговать с подземными уродами. Представь себе, Сай–кан: пещера, вонь, мерзкие гномьи лица — и еда, и эту еду мы получаем в обмен на капсулы с энергией, они золотистые такие… Грузовики, набитые продуктами, поднимаются вверх — вверх и вверх, и прямо в верхний город. А оттуда часть их идет к нам, в город нижний. Малая часть, Сай–кан. Самое вкусное остается у эльфов… и у нас, рабочих, — Кристофер многозначительно улыбнулся.
Саймон не слушал его.
Саймон тоже устал.
— А зачем гномам свет? — спросил он ради приличия.
Кристофер почесал в затылке.
— Откуда я знаю? Нравится он им, наверное.
Солнце перевалило через зенит.
Саймон обнял мать, пожал руку отцу — и принял напутствия от Кристофера. Дедушка прислал открытку. Саймон не стал ее читать.
— Ну, я пошел, — сказал он.
Ему долго махали вслед.
— Скажи, Люксус, им ведь все равно? — спросил Саймон, когда впереди показалась Большая автострада.
«Это не так. Они не верят, что я смогу справиться с охранной системой. Они ждут, когда же ты вернешься к ним — живой и невредимый, без демона».
Саймон дрогнул.
— Но ты ведь справишься, верно?
«Да».
С чмоканьем Люксус отлепился от него и сполз на землю. Был разгар дня, и тени выглядели подобно кляксам; тень Люксуса выглядела огромной кляксой — и Саймон опасался поворачиваться.
Раздался сухой щелчок.
Саймон все‑таки повернулся — и увидел демона, огромного, черного, страшного; Саймон вспотел от страха. Люксус извлек из тела собственное сердце (крылатое, напоминавшее крупную бабочку) и отпустил в небо. Бабочка поднялась к солнцу, забила бешено крыльями — и вдруг взорвалась; мигнув, солнце погасло.
— Все охранные системы работают от этого источника, — пояснил Люксус.
— А, — сказал Саймон. — Ну, все понятно.
Они пересекли Большую автостраду: Люксус — впереди, Саймон — чуть позади. Было темно. Кто‑то кричал, кто‑то тихо подвизгивал; гремел металл, ломалось стекло — судя по всему, в городе воцарилась паника.
— Скажи, Люксус, — облизав пересохшие губы, произнес Саймон, — а желание… ну, его можно отменить?
«Да. Но тогда вместо Кальвинаса придется умереть тебе».
Саймон натужно рассмеялся.
— Вот еще, — сказал он, пытаясь обрести уверенность в себе. — Вот еще! Он… так, как он поступил с моей сестрой, поступать нельзя! Кто, как не он, заслуживает наказания?! — почувствовав фальшь в собственном голосе, Саймон возвысил тон. — Ну да, он заслужил!..
Люксус на его слова никак не отреагировал. Он молча шагал впереди.
Они прошли сквозь темный, забитый испуганными эльфами верхний город. Люксус легко отыскал Джона Кальвинаса — и разорвал его на части.
Было темно, и Саймон не мог сказать точно, был ли то Кальвинас или нет — но кровь в его жилах текла теплая. Люксус работал неаккуратно: кровь брызнула Саймону на лицо.
Саймон судорожно вздохнул. Стер с щеки кровь.
Он чувствовал, что должен что‑то сказать.
— Я просто хотел помочь Сюзи, — выдавил он из себя. — Я не думал, что придется… вот так.
Люксус не ответил ему. Он ушел.
Люксус ушел, и Саймон остался один, совершенно один. Он стоял, залитый чьей‑то кровью, и плакал от жалости к себе. Огромное горе его умалялось всего одной радостью — было темно, да, было темно, и никто не мог увидеть его, и посмеяться над ним. А потом солнце зажглось вновь.