Фарр надел шляпу, сел на скамью. Некоторое время спустя вошел грузный мужчина с бумажным пакетом и картонкой с кофе.
— Эй, Вулф, — окликнул его сержант.
Вулф неспешно повернулся. У него была широкая сутулая спина, густые усы. И черная широкополая шляпа.
Сержант ручкой указал на Фарра.
— Признание в убийстве.
Вулф приподнял брови.
— А Бернс где, Ньюмен где?
— Ужинают. Кроме тебя здесь сейчас никого.
Следователь с тоской посмотрел на Фарра.
— Идемте, — сказал он.
Фарр встал и пошел за ним. Следователь, грузно переваливаясь, поднимался по лестнице. На полпути он остановился, чуть слышно вздохнул и пошел еще медленнее.
— Подержите-ка. — Это он уже наверху сказал.
Фарр взял пакет с едой и кофе. Горячий стакан грел замерзшую руку. Вулф отпер дверь, забрал у Фарра свой ужин, и они вошли в кабинет. Где-то неподалеку церковный колокол пробил семь раз.
Вулф привычными движениями обыскал Фарра. Потом уселся за стол, открыл пакет, достал еду. Там было три сэндвича с мясом и сыром и бумажная тарелка с капустным салатом, который он ел пластиковой вилочкой, явно его раздражавшей. Вспомнив про кофе, он снял с картонки крышку. Когда он переливал дымящийся кофе в белую чашку без ручки, рука его дрожала.
Ел он, не снимая шляпы. Фарр свою положил на колени. Ему было приятно сидеть в теплой комнате, смотреть, как кто-то ест.
— Первый раз за день присел, — сказал Вулф. — С утра на ногах.
Фарр кивнул.
— То одно, то другое…
— Понимаю.
Поглощая пищу, Вулф не сводил глаз с Фарра.
— Снимите пальто. Здесь жарко.
— Нет, спасибо. — Он уже жалел, что пришел.
С ужином следователь расправился быстро. Смотав обертки и остатки еды в шарик, он швырнул их в корзину для бумаг. Потом встал, вымыл руки в раковине. Вернувшись за стол, закурил сигару, сделал две-три затяжки, бросил сигару в пепельницу и сказал:
— Так в чем вы хотите признаться?
Фарр пытался заставить себя говорить, но не мог вымолвить ни слова.
Вулфа это начало раздражать.
— Вроде говорили про убийство.
Фарр тяжело вздохнул.
— Мать убили? — сочувственно спросил Вулф.
— Нет, отца.
— О-хо-хо…
Фарр уставился в пол.
Следователь открыл черный блокнот, нашел огрызок карандаша.
— Как зовут? — спросил он.
— Меня? — уточнил Фарр.
— Вас, кого же еще?
— Я думал — отца.
— Сначала — вас.
— Эдвард Фарр.
— А его?
— Герман Д. Фарр.
— Возраст жертвы?
Фарр попытался вспомнить.
— Не знаю.
— Не знаете, сколько лет вашему отцу?
— Нет.
— А вам сколько?
— Двадцать девять, будет тридцать.
— То есть свой возраст вы знаете?
Фарр не ответил.
Вулф что-то записал.
— Он чем занимался?
— Он обойщик.
— А вы?
— Ничем, — смутился Фарр.
— Безработный?
— Да.
— Специальность у вас есть?
— Да практически нету.
— Мастер на все руки? — Вулф стряхнул пепел с сигары и снова затянулся. — Где живете?
— Вторая Южная, восемьдесят.
— Отец там же?
— Да.
— Значит, тело там?
Фарр рассеянно кивнул.
Следователь сунул блокнот в карман.
— Чем вы его убили?
Фарр помолчал, облизнул пересохшие губы и сказал:
— Тупым предметом.
— Вот оно как! И каким тупым предметом?
— Каменной гирькой.
— Что вы с ней сделали?
— Спрятал.
— Где?
— В подвале нашего дома.
Вулф аккуратно затушил сигару и наклонился вперед.
— А теперь расскажите, почему человек идет на убийство отца?
Фарр встревоженно приподнялся со стула.
— Сядьте, — велел следователь.
Фарр сел.
— Я вас спросил, почему вы его убили.
Фарр до крови прикусил губу.
— Ну, давайте! — сказал Вулф. — Надо установить мотив преступления.
— Я не знаю.
— А кто должен знать — я, что ли?
Фарр судорожно подыскивал подходящий ответ. Потому что жизнь его была пустой, а так в ней хоть что-то было?..
— Я спросил вас, зачем вы это сделали, — сурово сказал Вулф.
— Я был вынужден… — Фарр встал.
— Как это «вынужден»?
— Я не любил его. Он погубил мою жизнь.
— Да разве за это убивают?
— Да! — заорал Фарр. — За это и за все остальное.
— Какое такое остальное?
— Оставьте меня в покое. Вы что, не видите, я несчастный человек!
Вулф откинулся на спинку кресла.
— Что вы говорите!
— Да что вы всё издеваетесь! — в сердцах крикнул Фарр. — Имейте снисхождение к чужим страданиям!
— Не учите меня, как мне работать.
— Постарайтесь помнить, что человек — не зверь. — Фарр — его била дрожь — снова сел.
— Так вы человек? — спросил Вулф ехидно.
— Нет, мне не удалось стать человеком.
— Значит, вы зверь?
— В той степени, в какой я не человек.
Они уставились друг на друга. Вулф кончиками пальцев поглаживал усы. Затем вдруг открыл ящик стола, достал фотографию.
— Вам знакома эта женщина?
Фарр взглянул на морщинистое лицо какой-то старухи.
— Нет.
— Ее изнасиловали и убили на верхнем этаже дома неподалеку от вашего.
Фарр зажал уши руками.
Следователь убрал фотографию в ящик. И достал следующую.
— А вот мальчик лет шести-семи. Его зверски зарезали в пустой квартире на Восьмой Южной. Вы его когда-нибудь видели?
Он сунул снимок Фарру под нос.
Фарр взглянул на невинное детское личико и разрыдался.
Вулф убрал фотографию. Взял потухшую сигару, посмотрел на нее, бросил обратно в пепельницу.
— Ну, пошли, — сказал он и устало поднялся со стула.
В подвале таилось нечто ужасное. Фарр спускался по ступеням, с трудом преодолевая страх.
Вулф навел луч фонаря на переплетения труб под потолком.
— За какой?
Фарр показал.
Следователь смахнул паутину, пошарил по трубе рукой. Нащупав надорванную оплетку, он вытащил гирю.
Фарр судорожно вздохнул.
Наверху, при свете тусклой лампы, следователь достал из пакета гирю и повертел в руках. Фарр зажмурился.
– Вы на каком этаже живете?
— На четвертом.
Вулф с тоской посмотрел вверх. Они потащились по лестнице, Фарр впереди, Вулф следом.
— Не так быстро, — попросил Вулф.
Фарр сбавил темп. Проходя мимо окна на третьем этаже, он хотел взглянуть на океан, но было совсем темно. На следующем этаже он остановился перед скособоченной дверью с матовым стеклом.
— Это там, — через силу произнес Фарр.
— Ключ у вас есть?
Фарр повернул ручку, и дверь распахнулась, с грохотом стукнувшись о стену. В коридоре, ведшем на кухню, было темно. Фонарик следователя осветил деревянный стол и два стула.
— Идите вперед.
— Я боюсь, — шепнул Фарр.
— Я сказал, идите.
Он нехотя сделал шаг вперед.
— Где он? — спросил следователь.
— В спальне. — Голос его охрип от волнения.
— Покажите.
Фарр провел его через комнатушку без окна — там стояла раскладушка, на полу валялись книги и журналы. Вулф направил фонарик на него.
— Вон там, — указал на дверь Фарр.
— Открывайте.
— Нет!
— Я сказал, открывайте.
— Умоляю, не настаивайте!
— Открывайте!
Фарр решил: в темноте он оттолкнет следователя и рванет на улицу.
— Я вам в последний раз говорю: открывайте!
Фарр толкнул дверь, она со скрипом открылась. В спальне, узкой и длинной, царила непроглядная темнота. Фонарик Вулфа выхватил железную спинку старой двуспальной кровати с продавленным матрацем.
Оттуда послышался стон. Фарр тоже издал стон, и волосы у него встали дыбом.
— Убийство, — простонал голос. — О ужас, ужас!
Луч фонарика осветил бескровное лицо старика — глаза его были открыты, и он смотрел на них.
— Кто здесь? — крикнул Вулф.
— Ох, сны мои, сны, — запричитал старик. — Приснилось мне, что меня убивают.
Откинув старенькое одеяло, тощий старик в фуфайке и кальсонах слез с кровати и зашлепал босиком по полу. Он шел прямо на них.
Фарр возбужденно шептал что-то себе под нос.
Следователь нащупал шнур выключателя, зажег свет.
Старик, увидев в комнате чужого человека, сказал:
— А вы кто такой, позвольте спросить?
— Теодор Вулф, следователь из полицейского участка на Шестьдесят второй, — показал он на значок.
Герман Фарр заморгал — удивленно и смущенно. Он торопливо схватил со стула брюки, влез в них, сунул ноги в разношенные шлепанцы, натянул подтяжки.
— Лег днем подремать и заспался. Обычно-то я в шесть начинаю ужин готовить, а в полседьмого мы с ним едим. А зачем вы это к нам, следователь? — спросил он.
— Пришел с вашим сыном.
— Он ничего не натворил? — испугался старик.
— Вот не знаю. Пришел выяснить.
— Пойдемте на кухню, — сказал Герман Фарр. — Там лампочка поярче.
Они отправились на кухню. Герман Фарр принес из комнаты третий стул, и они уселись за деревянный стол — Фарр, мертвенно бледный и измученный, его отец, тощий, морщинистый, с седой щетиной, и грузный Вулф в черной шляпе.
— Где мои очки? — спохватился Герман Фарр. Он вскочил, нашел очки на полке над плитой. Через толстые линзы его слезящиеся глаза казались огромными.
— А то я вас толком и разглядеть не мог, — сказал он следователю.
Вулф только хмыкнул.
— Так что же приключилось? — спросил Герман Фарр, глядя на сына.
Фарр презрительно усмехнулся.
Следователь вынул из пакета гирю и положил ее на стол. Фарр уставился на гирю с таким видом, словно перед ним была живая гадюка.
— Вы эту вещь раньше видели?
Герман Фарр, накрыв одну ладонь другой, тупо рассматривал гирю.
— Откуда вы ее взяли? — дрожащим голосом воскликнул он.
— Сначала вы ответьте на мой вопрос.
— Ну да, эта штука моя, только по мне — век бы ее не видать.
— Значит, ваша? — спросил Вулф.
— Да. Я ее прятал у себя в сундуке.
— А что это на ней за пятно?