Жаль, мне тут не с кем заключить пари.
— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила…
— Я помню, я тут не первый раз. — меня перебивает мужчина в дорогом костюме.
И печатка на руке, такой хороший фентиль с бриллиантами. Босс. Уверенный в себе и во всем, что его окружает. Он садится и сразу же произносит:
— Цвет.
Честно говоря, мне нравится такой подход к делу. Я даже чуть выпрмляюсь, чтобы выглядеть более солидно.
— Цвет, принято. Назовите ваш цвет.
— Черный.
Он говорит быстро, но все-таки короткую заминку я чувствую. Интересно, волнуется или нет?
— Черный, принято. — я кладу колоду на стол, сам смотрю на его лицо. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
Его лицо как каменное, но в последнюю секунду я перевожу взгляд на его руку. Пальцы дрогнули. Перед тем, как взять колоду, его пальцы дрогнули.
Волнуется! Все волнуются.
Я переворачиваю карту. Трефовый король.
— Йес! — мужчина сжимает руку в кулак, затем поднимается, небрежно бросает мне. — Еще увидимся.
— …ляю, ваша ставка сыграла. — бормочу я ему в спину, собирая со стола колоду.
Он уходит в темноту, я вижу со спины, как он ослабляет узел галстука.
Пять к одному, что он вернется. Постоянным игрокам заявки на игру оформляют чуть быстрее, чем новичкам.
— Поздравляю, ваша заявка…
Я осекаюсь, потому что девочке, которая садится напротив, от силы двенадцать лет.
— Тебе не рано играть? — произношу я.
Секундная пауза — видимо, она не сразу понимает, что происходит. А затем ее лицо искажается в детском гневе и она кричит мне возмущенно и отчаянно:
— Я победила! Моя заявка выиграла!
Вообще-то, в этой ситуации правила нарушаю я, а не она. Мне нечего ей возразить и ничего не остается сделать, как кивнуть.
— Прошу прощения. Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила нашей игры…
Я зачитываю правила, а она смотрит куда-то в стол, и не подает никаких эмоций. Потом поднимает голову и смотрит мне в глаза. Взгляд у нее остекленевший. Интересно, понимает ли она, что происходит?
— …назовите ваш коэффициент. — говорю я.
— Масть. — шепчет она.
Оказывается, понимает.
— Масть, принято. Назовите вашу масть.
— Мне нужна масть! — восклицает девочка. — Которая на четыре умножает!
— Масть, принято. — повторяю я. — Назовите вашу масть.
— Красное сердечко!
— Червы, принято. — я кладу колоду на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
Она снимает колоду одним рывком и, кажется, зажмурившись.
Да, зажмурившись.
Глаза она открывает, когда я произношу:
— Поздравляю, ваша ставка сыграла.
Она долго смотрит на червовую десятку, затем не выдерживает.
— Ура! Мы выиграли! Выиграли! Сердечко выиграло!
Она соскакивает со стула, хлопает в ладоши. Я не выдерживаю и чуть-чуть (насколько позволяет этикет) улыбаюсь.
Девочка перестает прыгать, смотрит на меня.
— Скажите, она вернется? Я ведь выиграла? Она теперь вернется?
В глазах ее столько всего, что я даже не берусь описать.
— Возвращайся домой. — говорю я, чуть кивая головой, а затем немного меняю стандартную формулу и добавляю. — Все будет так, как ты хотела.
Она убегает, а я собираю карты и… перевожу дух. Несколько волнительная была сдача.
Карты кочуют из руки в руку, а над столом появляется новая тень.
— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила…
— Братюня, не надо, я не фраер…
Приблатненный штымп, который садится напротив, всем своим видом показывает, что он тертый калач и на мякине его не проведешь. Маечка, кепочка, портачки по всему свободному пространству, в общем, все как надо и люди в курсе.
— Слы, братюня… — он усаживается за стол и ведет себя как хозяин. — У меня к тебе только один вопрос. Ты мне объясни, чисто по-человечески, откуда тут свет, в натуре? Ламп нету, вокруг одна пустота… свет откуда, а?
Это вопрос, который задают в основном новички, либо идиоты. У меня нет ни желания, ни полномочий отвечать на этот вопрос. Я слышал этот вопрос, в самых различных вариациях, сотни, тысячи раз. Я ненавижу этот вопрос и ровно так же ненавижу тех, кто мне его задает.
— Вы можете выбрать масть, цвет, или же назвать…
— Ладно, ладно, понял… — поняв, что я не буду отвечать, он дает мне отмашку, словно это он разрешает мне не отвечать на его вопрос. — Давай, заряжай… гадалка с картами… сегодня у меня день фартовый, братюня… чуйка у меня, реально! Выбрать что ли масть, чтобы все было всласть? Или выбрать цвет, чтоб для долгих лет? А?
— Назовите ваш коэффициент. — прошу я, чуть повысив голос.
— Не суетись, братюня, а то не успеешь. Ну че, пехота, рисковать не будем, пойдем проторенной дорожкой. Выберу я цвет, чтоб завидовал сосед.
— Цвет, принято, назовите ваш цвет.
— Братюня, обижаешь! — восклицает штымп. — Ну не красный же, я ж тебе не тварь ссученная, с западлом дел не имею. Черный, братик, черный! Как вся моя биография.
Подобная болтовня утомляет очень быстро, но вида я не подаю. В конце концов, клиент всегда прав, даже когда неправ. Так что…
— Черный, принято. Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
— Эх, мать моя, женщина! Где фарту еще мне надо, как не здесь и не сейчас! Ну… давай! Давай черную!
Штымп снимает полколоды и, прильнув к столу, щерится золотой фиксой в ожидании. Я переворачиваю карту.
Что-то сегодня часто красное выпадает.
— Опачки… — растерянно мямлит штымп, пялясь на бубновую девятку.
— К сожалению, ваша ставка не сыграла. — произношу я и опускаю руку вниз, под стол.
— Первый раз не фартануло… — шепчет он.
Ну так кто бы сомневался.
Он еще успевает пробормотать что-то вроде «Это что, все?», прежде чем я дважды стреляю ему в грудь из Дезерт Игла. Вообще-то, мне достаточно выстрелить один раз, но я добавляю второй за его нудную болтовню и нахальное поведение. Это допускается правилами.
Потом прячу пистолет, собираю карты, и думаю, что свет над столом — не такая уж и большая загадка, особенно для тех, кто бывал здесь по нескольку раз. Я, например, понял, как освещается стол, уже после второй или третей игры.
А вот куда деваются проигравшие, это я не знаю до сих пор. Хотя я здесь уже достаточно долго.
— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю…
— Подождите! Не надо! Я знаю правила!
Красивая. И хорошо одета. Точнее, очень красивая и очень хорошо одетая. На пальцах, ушах и шее целый ювелирный магазин. Причем, насколько я в этом разбираюсь, бриллианты настоящие.
Мне кажется, что глупо приходить сюда в таком виде. Но… люди разные, а чужая душа — потемки.
— Я… я хочу только… можно закурить?
— Пожалуйста.
Я подвигаю ей пепельницу, а сам думаю, что тайну окурков я тоже не разгадал. Сейчас вот она покурит, сыграет, а потом пепельница вновь будет чистой. Загадка, в отличие от света, для меня пока необъяснимая.
Женщина роется в сумочке, достает длинные тонкие сигареты, первую неловко ломает, прикуривает вторую от обычной китайской зажигалки.
Пауза затягивается и я собираюсь нарушить тишину, как она вдруг говорит.
— У меня просто нет другого выхода. Понимаете, просто нет другого выхода. Два года назад я полюбила одного человека…
Мне уже все ясно и скучно. Ненавижу эти скучные драматические рассказы. Отстраненным тоном, как можно более равнодушно, я произношу:
— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки.
— Подождите! — она нервно тушит сигарету в пепельнице. — Я… понимаете… я…
— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки. — на этот раз я повышаю голос и это срабатывает.
— Мне… мне надо один к четырем… Он погиб по моей вине и я…
— Масть, принято. Назовите вашу масть.
— Червы…
Я всего лишь на одно мгновение отвлекаюсь от пепельницы, а когда смотрю на нее снова, она девственно чиста. Ни пепла, ни окурка.
— Червы, принято. — подтверждаю я и кладу карты на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
Она смотрит на меня и я уже примерно представляю, что сейчас будет.
— Но если я проиграю…
— Пожалуйста, снимите карты. — я снова повышаю голос, но для моей клиентки это последний шанс.
Она перегибается через стол и шепчет:
— Помогите мне! Пожалуйста! Что вам нужно? Я могу заплатить, сколько угодно, назовите цену! У меня дом в Лондоне, яхта, самолет… я отдам вам все… только дайте мне выиграть… вы же можете, я уверена в этом…
И это я проходил, и тоже не единожды. Правда, обычно сначала пытаются купить, а потом пытаются умолять. Эта вот решила наоборот поступить.
Так или иначе, у меня есть еще одна формулировка, который срабатывает безотказно.
— Напоминаю, что ваша заявка может быть аннулирована из-за нарушения регламента.
Она долго смотрит на меня. Я чувствую это, но смотрю не на нее, а на колоду. Не хочу наблюдать за ее эмоциями. Мне на самом деле ведь не хочется, чтобы ее заявку аннулировали. Поэтому я просто смотрю на карты и жду.
Она рывком снимает половину колоды, затем перегибается через стол и смотрит на меня то ли с презрением, то ли с ненавистью.
— Вы же специально так сделали, да? У нас просто нет выбора! Чтобы что-то изменить, мы идем к вам, а вы пользуетесь этим…
Дура. Кто мы? Я такой же, как и ты, только сижу с другой стороны стола. И ты можешь смотреть на меня как угодно, это ничего не изменит, потому что ты дура и ничего не знаешь. Мы… кто мы? Кому ты это адресуешь?
Так я, конечно же, ей не говорю, а просто переворачиваю трефового короля.
Все-таки это была ненависть во взгляде.
— Ублюдки! Будьте вы прокляты! — бросает она мне в лицо, пока я произношу стандартную формулировку про несыгравшую ставку.