— Дайте знать встречному пароходу. Ночью пускайте ракеты!
Все смотрели на пароход. Он стоял один среди моря. Из трубы шёл лёгкий дым.
Прошло два часа. Солнце уже высоко поднялось, скрылась из глаз шлюпка Гропани. А пароход стоял один. Он уже не дышал. Мёртвый, брошенный, он покачивался на зыби.
«Что же это?» — думал капитан.
— Зачем же мы уехали? — крикнул ребёнок и заплакал.
Капитан со шлюпки оглядывался то на ребёнка, то на пароход.
— Бедный, бедный… — шептал капитан. И сам не знал — про ребёнка или про пароход.
И вдруг над пароходом взлетело белое облако, и вслед за ним рвануло вверх пламя.
Гомон, гул пошёл над людьми. Многие встали в рост, глядели, затаили дыхание…
Капитан отвернулся, закрыл глаза рукой. Ему было больно: горит живой пароход. Но он снова взглянул сквозь слёзы. Он крепко сжал кулаки и глядел, не отрывался.
Вечером виден был красный остов.
Он рдел вдали. Потом потухло. Капитан долго ещё глядел, но ничего уже не было видно.
Три дня болтались на плотах пассажиры.
На третьи сутки к вечеру пришёл пароход. Гропани встретил на борту капитана.
Люди перешли на пароход. Недосчитались старика Салерно. Когда он пропал, — кто его знает.