В страхе спеша укрыться от мира древности в знакомом мире камеры, Светц всё же не закрыл за собой дверь.
В камере он почувствовал себя лучше. Снаружи — неисследованная планета, пугающая своей неизвестностью. Внутри — всё как на тренировке. Светц провёл несколько месяцев в точно такой же камере. Компьютер моделировал ситуацию. Создавались даже особые гравитационные условия, чтобы Светц мог испытать побочные гравитационные эффекты, неизбежные при путешествии во времени.
Конь, наверное, уже далеко. Но Светц теперь знает, какой он величины, и знает, что в этой местности есть кони. Что ж, за дело…
Светц отстегнул от стены анестезирующее ружьё и зарядил его анестезирующей иглой из растворимого кристаллического вещества, подходящей (по его мнению) для коня по величине. В наборе имелись иглы разных размеров. Самая маленькая вызывала безобидный обморок у землеройки, самая большая — у слона. Светц повесил ружьё на плечо и поднялся на ноги.
У него потемнело в глазах. Чтобы не упасть, Светц ухватился рукой за скобу на стене, в которой держалось ружьё.
Вот уже двадцать минут, как камера остановилась. Слабость должна пройти. Ещё ни разу Институт Времени не запускал камеру расширения в доатомную эру. Путешествие было долгим и мучительным. Искажённое тяготение стремилось собрать массу всего тела Светца к его солнечному сплетению.
Когда в голове прояснилось, Светц вновь занялся сборами. Он отстегнул от стены летучий посох — пятифутовую трубу, в которую вмонтированы генератор антигравитационного поля и двигатель. На верхнем её конце располагается руль, на нижнем — кистевой разрядник, а у середины — сиденье в форме люльки и привязной ремень. Техническая новинка даже для того далёкого будущего, откуда прибыл Светц. Продукт космической промышленности.
При всей своей компактности посох с выключенным двигателем весил тридцать фунтов. Светц выбился из сил, высвобождая его из зажимов. Ему становилось всё хуже.
Светц наклонился, чтобы поднять посох, и вдруг почувствовал, что ещё чуть-чуть — и он упадёт в обморок. Он нажал кнопку «дверь» и потерял сознание.
— Мы не знаем, куда ты попадёшь, когда вернёшься, — говорил Ра Чен, директор Института Времени, высокий, солидный человек с грубоватыми чертами и вечно недовольным выражением лица. — Дело в том, что мы не можем сфокусироваться на определённом моменте времени. Ты не окажешься под землёй или под водой — это невозможно при том способе расходования энергии, который используется в нашей машине. Если ты появишься на высоте тысячи футов над землёй, ты не упадёшь. Камера будет опускаться очень медленно — с великолепным презрением к необходимости экономить энергию и деньги…
В ту ночь Светцу снились кошмары. Раз за разом камера расширения оказывалась в толще скальной породы и взрывалась с грохотом и ослепительной вспышкой.
— По официальной версии, мы добываем коня для Исторического Бюро, говорил Ра Чен, — в действительности он нужен Генеральному Секретарю к двадцать восьмому дню рождения. Интеллект у него на уровне шести лет: королевская семья вырождается. Мы показали парню детскую книжку сто тридцатого года постатомной эры, и теперь ему вынь да положь коня.
Светцу снилось, что за участие в подобной беседе его обвинили в государственной измене и приговорили к расстрелу.
— Иначе мы не добились бы одобрения проекта. Прежде чем сдать коня в ООН, мы снимем с него кое-какую информацию. Потом… гены — это код, а в кодах бывают ошибки. Привези самца, тогда мы наштампуем столько разных коней, сколько понадобится.
Кому может понадобиться хоть один конь, недоумевал Светц. Он долго смотрел на копию рисунка из детской книжки, сделанную компьютером. Конь не произвёл на него впечатления.
Зато Ра Чен нагонял страх.
— Мы ещё никого не посылали в такое далёкое прошлое, — сказал Ра Чен накануне путешествия, когда отступить с честью было уже невозможно. — Помни об этом. Если что-то случится, не надейся ни на справочники, ни на приборы. Работай головой, Светц, собственной головой. Одному Богу известно, как это мало…
В ту ночь Светц не мог заснуть.
— Да ты сам не свой от страха! — заметил Ра Чен, когда Светц входил в камеру. — Но ты хорошо держишься, Светц. Кроме меня, никто не видит, что ты боишься. Именно поэтому я отправляю в это путешествие тебя: ты боишься, но идёшь вперёд. Без коня не возвращайся.
Директор повысил голос:
— Слышишь, не возвращайся без коня. И работай головой! Го-ло-вой.
Светц пришёл в себя. Воздух! Нужно закрыть дверь, иначе — смерть! Дверь была закрыта. Светц сидел на полу, обхватив голову руками, страдая от головной боли.
Систему кондиционирования воздуха в камеру расширения пересадили из марсианского вездехода без единого изменения. Светц взглянул на датчики — показания нормальные. Конечно, ведь дверь закрыта.
Собравшись с духом, Светц открыл дверь. Когда в камеру хлынул сладкий, густой воздух Британии двенадцатого века, Светц задержал дыхание и снова взглянул на датчики. Показания изменились. Светц закрыл дверь и, обливаясь потом, стал ждать, когда система кондиционирования заменит этот сладкий яд привычной смесью газов, пригодной для дыхания.
На этот раз, выходя из камеры, Светц воспользовался ещё одним достижением космической техники. Он надел на голову баллон, сделанный из материала, обладающего избирательной проницаемостью по отношению к газам. Баллон пропускал какие-то газы внутрь, другие наружу, и благодаря этому в нём всегда содержался воздух, пригодный для дыхания.
Баллон был почти прозрачный, виднелся только контур: там свет преломлялся наиболее сильно. Над головой Светца висел тоненький золотой обруч, как у святых на средневековых картинках, впрочем Светц не видел средневековых картин.
На нём была длинная свободная белая рубаха, без всяких украшений, перехваченная в талии поясом. В Институте решили, что такой наряд не нарушит ничьих обычаев и не оскорбит ничьих чувств. К поясу Светц пристегнул сумку с торговым снаряжением — миниатюрной термопресс-камерой, запасом корунда и красящих добавок. Вид у Светца был обиженный и унылый — как вышло, что он не может дышать чистым воздухом собственного прошлого?
В камере расширения Светц дышал воздухом своего времени, в котором содержалось почти четыре процента углекислого газа. Воздух семьсот пятидесятого года до-атомной эры содержал менее одной десятой доли этого количества. В это время человек был редким животным в том месте, где оказался Светц. Сквозь человеческие лёгкие прошло ещё не много воздуха, человеческие руки срубили не много деревьев и зажгли не много костров.
А промышленная цивилизация немыслима без сжигания топлива. В результате углекислый газ накапливается в атмосфере быстрее, чем зелёные растения успевают превратить его в кислород. За две тысячи лет, отделяющих Светца от его времени, человек приспособился к воздуху, богатому углекислым газом.
Для того чтобы автономный нерв, расположенный в левой подмышке, возбудил у человека дыхательный рефлекс, нужна определённая концентрация углекислого газа в воздухе. Светц потерял сознание потому, что не дышал.
Он надел баллон и почувствовал себя отверженным.
Светц оседлал летучий посох и дёрнул ручку на верхнем конце. Посох приподнялся над землёй, и Светц, поудобнее устроившись на сиденье, ещё раз дёрнул ручку и взлетел, как воздушный шарик.
Светц летел над живописной равниной, зелёной и пустынной. Жемчужно-серое небо ещё не знало, что такое самолёт. Через какое-то время Светц увидел полуразрушенную стену и полетел над ней. Стена привела его к селению. Если то, что говорится в древней легенде, — правда (а конь достаточно велик, чтобы тащить повозку), то рядом с конями должны быть и люди.
Вдоль стены тянулась полоса голой ровной земли, достаточно широкая для того, чтобы по ней мог пройти человек, а рядом земля то горбилась, то проваливалась. Светц понял, хотя не сразу, что это дорога. Конечно, утоптанная грязь мало похожа на автостраду, но сущность та же. Светц полетел над дорогой, держась на высоте десяти метров, и вскоре догнал человека в старом тёмном плаще с капюшоном. Тот шагал по дороге босиком, устало опираясь на посох.
Светц хотел спуститься к нему и расспросить о конях, но раздумал, так как не знал, куда попадёт камера расширения, и не учил древних языков. Он вспомнил о комплекте торгового снаряжения, предназначенном не для общения, а для замены общения. Термопресс-камеру ещё не испытывали в реальных условиях. Нет, это не для случайных встреч, мешочек с корундом слишком мал.
Снизу до Светца донёсся крик. Он глянул на дорогу и увидел, что человек в капюшоне бежит со всех ног, забыв о посохе и об усталости.
Чего-то испугался, решил Светц. Оглядевшись, он не увидел ничего, что могло бы внушить страх. Наверное, это что-то маленькое, но очень опасное.
В Институте подсчитали, что за период времени между настоящим и далёким будущим человек — случайно или с умыслом — истребил более тысячи видов млекопитающих и птиц. Трудно сказать, чего здесь сейчас следует опасаться. Светц вздрогнул. Этот человек с заросшим волосами лицом мог спасаться от какой-нибудь жалящей твари, которой судьбой назначено убить Энвила Светца.
Светц раздражённо дёрнул ручку управления. Вылазка затягивалась. Кто мог подумать, что населённые пункты расположены так далеко друг от друга!
Через полчаса, отгородившись от ветра параболическим силовым полем, Светц нёсся над дорогой со скоростью шестьдесят миль в час.
Ему ужасно не везло. Люди, которые ему встречались, тут же убегали. Селения больше не попадались.
Он увидел скалу необычной формы. Ни один из известных Светцу геологических процессов не мог породить это прямоугольное безобразие с плоскими гранями. Светц сделал над скалой круг и с удивлением обнаружил, что она изрешечена прямоугольными тоннелями.
Неужели здесь человеческое жилище? Светц не хотел этому верить. Жить в этих каменных норах — всё равно что жить в подземелье. Но люди обыкновенно возводят прямоугольные постройки, а здесь — именно прямые углы.